окнах, например, на дверях?
– Нет. Ничего такого не было.
Винс вспомнил, как миссис Спунер рассказывала ему, что Лайонел запирался на ночь и мог открыть только тем, кого хорошо знал. И кто бы это мог быть?
– У вас ведь нет при себе моих координат, Винс? – спросил Эвелинг.
– Есть, а что?
– Это может быть для меня опасно. Уничтожьте эту бумажку. Ваш коллега Фил, благодарение богу, больше полагался на память. Иначе у меня могли быть неприятности.
– Хорошо, – сказал Винс, – я так и поступлю.
– Это я так, на случай если с вами что-нибудь стрясется. Не хотелось бы, чтобы нашли еще один труп и при нем мои данные. Тогда пиши пропало.
– Можете быть спокойны, – заверил его Винс.
Эвелинг погасил окурок.
– Через полтора года мне на пенсию. Я не хочу все себе испортить.
Винс спросил о «Маргейтском побоище» – убийстве Фила, Лео, хозяйки пансиона и ее гостей.
– Расследование сошло на нет, и слава богу. Мне это грозило большими неприятностями. Еще какими большими. Успокоились на том, что это ребята из Лондона хотели прибрать к рукам здешний игорный бизнес и наркотрафик. Вот и ладно. Мы ведь не хотим, чтобы следствие думало по-другому? – подмигнув, спросил Эвелинг. – Или хотим?
– Не хотим, не хотим, – успокоил его Винс. – У меня есть еще вопрос. Убийцы Лайонела знали, как его найти. Он – всего лишь обыватель. Насчет Гарри тоже все ясно: они знали, что Сид приедет на похороны, и воспользовались возможностью. Но Фил и Лео? Как им удалось их вычислить?
Эвелинг покачал головой.
– Сам над этим бьюсь.
– Есть какие-нибудь соображения?
– Кто мог их здесь видеть? Общался с ними? Знал о цели их приезда? Кто-то наверняка сболтнул. Утечка.
– Вы, кстати, в этом списке, – заметил Винс.
– Знаю, но вам придется копнуть поглубже или пощупать кое-кого повыше. – Эвелинг поднялся. – Вы знаете, как меня найти… если понадоблюсь. Дайте мне десять минут, потом уходите. И не светитесь в Маргейте дольше, чем того требует дело. Чем быстрее вы снова окажетесь в Лондоне, тем лучше для вас – целее будете. Вы понимаете, о чем я? И тем целее буду я.
Винс кивнул, и Эвелинг ушел.
Винс не знал, что и думать об этом коппере. Странный мужик, но, пожалуй, не лукавит, хотя бы по той простой причине, что в этой игре ему тоже есть что терять.
Или все же лукавит?
Копперы – занятная публика. Черт их разберет.
Винс сидел, докуривая последнюю сигарету. Мыслями он снова унесся в прибрежный Уэльс, к поздним завтракам и морской рыбалке, к заботам о садике, вечерним прогулкам по берегу моря и паре кружек доброго пива. Ну и в том же духе.
И еще он подумал о Мэрилин. Было в ней что-то притягательное; ее образ оставался с тобой, как услышанная ненароком мелодия.
С каждым днем он приближался к осуществлению своей мечты.
С каждым днем.
С каждым.
Эти мысли, и только они, помогали ему двигаться дальше.
Через несколько минут Винс был уже на набережной и вдыхал соленый морской воздух.
Эвелинга и след простыл.
Винс решил прогуляться и пошел по песчаному пляжу. Людей на пляже было мало. Море казалось серым и неспокойным. Чайки метались высоко в поднебесье, бесконечно кружа, чего-то ожидая… выжидая.
Винс шел по пляжу в восточном направлении. Прогулка не помешает. До Марин-террас рукой подать, а там и сам Маргейт.
Проходя мимо Нейланд-Рок-отеля, сразу за волноломом, Винс внезапно почувствовал, что он не один, что кто-то идет за ним по пятам, возможно следит за ним. Он бросил быстрый взгляд через плечо, и на некотором расстоянии увидел медленно приближающегося человека. На нем был длинный серый плащ, и он слегка прихрамывал.
Его охватило то же чувство, что и тогда, в красильне.
Некоторое время Винс шел прямо, потом резко свернул вправо – к лестнице, что выходила на Марин- террас, почти напротив того дома-башни, где раньше жила Кэнди Грин.
Поднявшись наверх, Винс притворился, что смотрит на море, а сам скосил глаза влево. Шедший за ним человек остановился и вроде бы стал смотреть в сторону.
Винс решил, что либо у него паранойя, либо за ним действительно следят. Не отводя глаз от моря – открывавшимся с Марин-террас видом и впрямь можно было залюбоваться, – он закурил и хорошенько обдумал ситуацию. При этом он не выпускал из поля зрения фигуру человека, который теперь шел по пляжу параллельно Марин-террас.
Винс выкинул недокуренную сигарету и, переждав, пока в сплошном потоке машин образуется просвет, перешел на другую сторону. Здесь он сможет сколько угодно стоять и разглядывать витрины, не вызывая при этом подозрений. В действительности же он проверит, не последует ли за ним человек в плаще.
Как и следовало ожидать, тот не замедлил появиться. Он оглядел улицу, заметил Винса и направился через дорогу по диагонали к лотку с фотографиями местных достопримечательностей.
Винс еще какое-то время шел не сворачивая, потом внезапно нырнул в зал игровых автоматов – отросточек «Дримленда». Там он выбрал себе укромное местечко за авиа-имитатором и стал внимательно смотреть на улицу.
Спустя несколько минут на пороге появился человек в плаще. На вид ему можно было дать лет тридцать пять – сорок, среднего телосложения, отросшие темные волосы, усы. Глаза у него были запавшие, а кожа – мертвенно-бледная. Он походил на человека, который всю жизнь провел под землей.
Винс вышел из зала игровых автоматов на улицу в том направлении, откуда пришел. Потом свернул налево, к «Дримленду», и остановился возле бара, откуда доносилась мелодия группы «Карпентерс»[10]. Глянув через плечо на море, он увидел, как из-за угла показался человек в плаще.
Не оставалось никаких сомнений. Этот ублюдок за ним шпионит.
И похоже, шпионит со времени их разговора с Эвелингом. Так, может, Эвелинг тоже в этом замешан? А может, этот малый топает за ним от самого пансиона?
Когда началась слежка?
Винсу был необходим тайм-аут: нужно было привести мысли в порядок и решить, что делать дальше. Он подошел к торговке сахарной ватой и купил у нее целую охапку воздушного розового лакомства.
Захватив пригоршню, он скатал шарик и закинул его в рот. При этом он краем глаза заметил, что его соглядатай остановился на некотором расстоянии, прячась за группкой подростков. Просто стоит и смотрит на Винса. Больше ничего не предпринимает.
С каруселей доносилась музыка. Шарманка играла тот самый мотивчик, что играют все шарманки, мотивчик, знакомый решительно всем, хотя далеко не все знают, что это пьеса Эмиля Вальдтойфеля – «Вальс фигуристов». Незатейливая мелодия то и дело прерывалась взвизгами и вскрикиваниями: посетителями «Дримленда» были преимущественно подростки и молодые люди немного за двадцать, все они веселились с большим знанием дела.
Винс жевал сладкую вату и думал, как ему лучше поступить.
Он прошел мимо каруселей, «американских горок» и балаганчиков.
Только бы не потерять из виду свою «тень».
