— Эй, Домовой, убери Чайник у меня из-под носа! Он воняет валерьянкой!
Домовушка внимательно посмотрел на меня, всплеснул лапками:
— Ну вот, снова-здорово! Глазки окосели, в разные стороны глядят! Ворон, голубчик, твое премудрейшество, как же ты не доглядел-то?
— Забалдел наш котяра снова! — злорадно квакнул Жаб со своего подоконника. Злорадно, но и завистливо.
— Да он ни сном, ни духом! — возразил Ворон. — Я следил за ним – он смирно лежал на своей подушке и клевал носом.
— Он нанюхался, — сказал спокойный товарищ капитан Паук. — Есть такой способ употребления наркотических веществ.
Ай, да валерьянка! Позабористей анаши – для слабого котиного организма!
Однако вам никогда не догадаться, что сделали эти заботливые садисты потом.
Домовушка, этот запасливый Домовушка, порылся в своей аптечке (а у него не аптечка, а просто кладезь и сокровищница!) и вытащил ампулу с нашатырным спиртом.
И они разбили эту ампулу прямо перед мои нежным носом, и я так нанюхался, что три минуты из глаз моих текли слезы, а потом еще добрый час в глотке свербело, как при ангине.
Но им и этого показалось мало – 'во избежание', как сказал Ворон, 'рецидива' они намочили уксусом марлю, свернули ее в два слоя и замотали этой марлей мне морду.
— Терпи, Кот, — сурово, но не без сочувствия произнес Ворон. — Ты нужен нам в работоспособном состоянии.
— А не под кайфом! — прокомментировал завистливо Жаб.
Я промолчал.
Я не ответил на реплику Жаба.
Я буду выше.
Пусть злорадствует!
Пусть завидует!
Все равно он ни на что больше не способен.
А я – я способен.
Суждены нам благие порывы…
— Итак, товарищи и друзья, — начал Ворон, обведя нас взглядом своих круглых, горящих желтым огнем глаз, — давайте будем начинать. Времени у нас мало, Ратибор должен проснуться через…— он взглянул на часы, — через двадцать одну минуту, поэтому не будем тратить время на бессодержательные толки, склоки, переливание из пустого в порожнее, et cetera.
Он еще раз строго посмотрел на всех нас, иногда задерживая взгляд – на Домовушке, на Жабе, на мне. Как будто у меня есть склонность к пустопорожним толкам или склокам!
— Посему, — продолжал Ворон, — я лишаю права голоса Жаба, Рыба, Крыса и, разумеется, Петуха. Кот, Домовой и Леонидия могут выступать, но исключительно совещательно. Решать же будем мы с… грм… капитаном Пауком.
Пес оторвался от своего тазика с кашей, и жалобно взвыл:
— А я?
— И ты совещательно, — отозвался Ворон.
Чайник тоже что-то жалобно булькнул.
— Хватит! — рявкнул Ворон. — Младенцы безгласны по определению! Новички приравниваются к младенцам! Так что ни ты, Чайник, ни Змея — как младенцы де юре, ни Егор, как подлинный младенец, младенец де факто, не вмешивайтесь!
Подлинный младенец Егор, то есть младенец де факто, мирно смоктал молочко из бутылочки, лежа на коленях у Домовушки.
И ни во что вмешиваться не собирался.
А вот Чайник забулькал возмущенно. Он стоял на противоположном от меня конце стола, чтоб не тревожить меня запахом валерьянки, и поэтому я с трудом мог различить в его бульканье слова. Но сейчас он, так сказать, повысил голос, и я услышал: 'Как это? Решать судьбу – мою, и мамы моей, и моей жены, и сына – и я не имею права голоса? Это недемократично!'
— Почему? — встрял Рыб. — Это называется 'демократический централизм'.
— Это называется 'авторитарный стиль управления', — возразил своим тихим и проникновенным голосом Паук. — Но, похоже, мы опять спорим не по делу. Ворон, вы, кажется, хотели что-то сказать?
Вот он, лидер в действии!
Вот она, харизма!
Никто даже не вякнул, а Ворон, слегка смущенный, приступил к докладу:
— Я хотел сказать, что ночью мы с Котом провели определенную работу…
— Ага, только Кот полночи продрых в отрубе! — квакнул с подоконника Жаб, но Ворон проигнорировал это бестактное замечание, и продолжал:
— …и почти определенно можно сказать, что Кот (случайно и без злого умысла, а исключительно по причине недостаточной магической грамотности) примо — провел заклинание реализации вместо заклинания трансформации, секундо — придал означенному заклинанию, изменившему форму наших новых домочадцев, а также Леонидии, необратимый характер.
— А также и мою форму, — проворчал Жаб, но тихо.
— Это как это понимать? — заволновалась Лёня. — Это что же, мне мужиком оставаться, а моему мужу – чайником?
— К сожалению, это нужно понимать именно так, — сказал Ворон тоном, в котором не было ни капли сожаления. — Поскольку данная проблема, как оказалось, относится к неразрешимым, я предлагаю не тратить на нее более времени, и попробовать использовать последствия неудачного заклинания для решения иной насущной проблемы…
— Нет уж, — сказала Лёня, замотав головой, — я не согласна! Давайте, расколдовывайте меня обратно! И мужа моего! У меня ребенок! Грудной!
— И меня, и меня расколдовывайте, — забеспокоился Жаб, — не желаю в перьях ходить, как курица!
— А мы тебя ощипаем! — хихикнул Крыс.
Петух, усмотревший в сравнении с курицей оскорбление, заклокотал, поставил торчком налившийся кровью гребень и начал подпрыгивать на месте, призывая Жаба вниз, на пол – а там уже он, Петух, задаст этой лягушке!..
Из носика Чайника вырвалась тонкая струя пара, и забулькал поэтому Чайник неразборчиво, что-то вроде: 'А моя мама так и будет в бочке сидеть?', а Домовушка сокрушенно забормотал: 'Да как же это? Да что ж это деется? Дитятю без матери оставляют!..'
В общем, начался обычный для нашего сообщества базар.
И, как всегда, Паук одним только словом – ну, несколькими словами – этот базар прекратил:
— Товарищи, давайте сначала выслушаем Ворона до конца. Что вы предлагаете, Ворон?
Ворон откашлялся.
— В первую очередь надо принять меры против так называемого Ратибора. Я лично не верю в то, что он является братом Лады, это во-первых. Во-вторых, он едва не испепелил нашего всеми любимого Домового. Вполне возможно, что он – агент Темных Сил, и, что тоже вероятно, именно его присутствие в
