Представления о необходимости дерефлексии вытекали из этиологии неврозов, свидетельствующей о чрезмерном внимании пациентов к каким-либо проблемам или психическим состояниям, об их преувеличенных интенциях и патологическом характере навязчивого самонаблюдения, получившем в логотерапии название гиперрефлексии. Метод дерефлексии предназначен для того, чтобы нейтрализовать невротическую склонность к самонаблюдению. Посредством его пациент научается игнорировать свои невротические симптомы.
Хотя в качестве специального метода лечения нервнобольных дерефлексия получила концептуальное обоснование в логотерапии В. Франкла (1905–1990), тем не менее использование ее в терапевтических целях имело место уже у З. Фрейда. Так, однажды к основателю психоанализа обратился за помощью дирижер венского оперного театра Б. Вальтер, который жаловался на боли в руках, мешавшие его профессиональной деятельности. Во время консультации у З. Фрейда известный дирижер выразил опасения по поводу того, что испытываемые им боли в руках могут привести к тому, что он не сможет выполнять возложенные на него обязанности. При этом он сообщил, что не ощущает боли лишь в тот момент, когда полностью отдается своей работе. З. Фрейд спросил дирижера, давно ли он был в отпуске, и, узнав о его длительной, беспрерывной работе, посоветовал ему отправиться в путешествие на несколько дней на Сицилию, посетить музеи изобразительного искусства, полюбоваться мировыми шедеврами. По возвращении из путешествия дирижер вновь пришел на прием к З. Фрейду в надежде на то, что наконец-то начнется лечение, которое избавит его от болей в руках и от страхов, возникавших у него по поводу возможных последствий. Но З. Фрейд не стал прибегать к психоаналитическому лечению, сказав, что венский дирижер может приступать к своей работе и что он готов нести полную ответственность за благоприятный исход. И действительно, приступив к работе, венскому дирижеру уже не было необходимости обращаться за помощью к врачу.
Логотерапия стала использовать дерефлексию в качестве метода, способствующего излечению нервнобольных. Лечение основывалось на том, что, по словам В. Франкла, «пациент должен быть дерефлексирован от его расстройства к задаче, близкой для него или близкому ему партнеру». Пациент должен быть переориентирован к его «специфическому признанию и миссии в жизни», то есть он должен осознать смысл своего существования. «Порочный круг разрывается не самоозабоченностью невротика, будь то жалость к себе или презрение; ключом к выздоровлению является самосвершение».
Специфику метода дерефлексии можно проиллюстрировать на примере, использованном В. Франклом в одной из его работ. Пациентка страдала невротическим стремлением наблюдать свой акт глотания. Каждый раз во время еды она с тревогой ожидала, что пища пойдет вниз не так, как следует, и пациентка подавится. Нарастающая тревога и постоянное самонаблюдение нарушили у нее процесс принятия пищи, в результате чего она стала катастрофически худеть. В ходе терапии ее научили доверять своему организму. Пациентка была терапевтически дерефлексирована посредством формулы: «Я не нуждаюсь в том, чтобы наблюдать мое глотание, потому что я не нуждаюсь в том, чтобы глотать, поскольку фактически не я глотаю, а скорее
Пациент, страдающий, например, от бессонницы, не должен думать о сне или бессоннице. В дополнении к тревоге по поводу еще одной бессонной ночи происходит усиление его невротического состояния в результате деструктивного действия гиперрефлексии. Применение метода дерефлексии дает возможность переключить внимание пациента с его расстройства на что-то другое. Но дерефлексия может иметь терапевтический эффект лишь тогда, когда сознание пациента направлено к позитивным аспектам его деятельности. Поэтому установка на переключение внимания пациента должна быть осуществлена не в негативной, а в позитивной форме, так как в противном случае его внимание может быть сосредоточено в еще большей степени на той же проблеме, которая и привела к невротическим реакциям.
Самоцентрированность пациента на чем-то опасна. При шизофрении, в частности, дерефлексия может служить лишь в качестве поддержки других методов терапии. При иных формах психических заболеваний реориентация пациента к потенциальному смыслу его существования и задаче реализации этого смысла позволяет, как считал В. Франкл, максимальное использование метода дерефлексии.
В психоаналитической литературе первые представления о деструктивности содержались в ранних, относящихся к периоду 1910–1912 годов, работах А. Адлера, В. Штекеля, К.Г. Юнга, С. Шпильрейн. А. Адлер (1870–1937) высказал соображение о присущем человеку «агрессивном влечении». В. Штекель (1868–1940) обнаружил, что в сновидениях и фантазиях пациентов часто проявляются такие мотивы и сюжеты, которые свидетельствуют о проявлении у них ненависти и наличии внутренней тенденции к смерти. К.Г. Юнг (1875–1961) исходил из того, что либидо включает в себя силы, направленные как на созидание, так и на разрушение. Как было им отмечено в работе «Либидо, его метаморфозы и символы» (1912), страх невротика перед эротическими влечениями может привести к тому, что он не захочет участвовать в битве за жизнь: он душит в себе бессознательные желания и тем самым совершает как бы самоубийство; «страсть уничтожает саму себя» и, следовательно, либидо «есть бог и дьявол»; любовь поднимает человека не только над самим собою, но также над границами его смертности ввысь к божественности и в то же время «она и уничтожает его». В 1911 году на заседании Венского психоаналитического общества С. Шпильрейн (1885–1942) высказала идею о склонности человека к деструктивности, а некоторое время спустя опубликовала в одном из психоаналитических журналов статью «Деструкция как причина становления» (1912), в которой в явной форме выразила свое представление о присущем человеку деструктивном начале.
Присутствовавший на заседаниях Венского психоаналитического общества З. Фрейд сделал несколько возражений по поводу увлечения С. Шпильрейн биологическими концепциями. В одном из писем к К. Юнгу (от 21 марта 1912 года), который был в свое время научным руководителем С. Шпильрейн, он отметил исследовательские способности молодой девушки, но в то же время подчеркнул, что рассмотренное ею деструктивное желание не может быть им принято, так как оно ему «не по вкусу».
В опубликованной статье «Деструкция как причина становления» С. Шпильрейн показала, что в процессе полового акта происходит разрушение и восстановление организма человека, а чувства отвращения, означающие отказ от сексуальной деятельности, соответствуют разрушающим компонентам самого сексуального инстинкта. Апеллируя к клиническим случаям, психическому аутоэротизму Ф. Ницше и саге о русском князе Олеге, где смерть любимого коня оборачивается смертью князя, погибшего от укуса змеи, выползшей из черепа коня (змея – символ сексуального вожделения, обернувшегося против князя Олега), она наглядно проиллюстрировала действие деструктивных сил в человеке. Обращаясь к трагедии Шекспира «Ромео и Джульетта», а также к различным мифологическим сюжетам, в которых в той или иной степени отражена проблематика жизни и смерти, С. Шпильрейн продемонстрировала наличие деструктивных составляющих в сексуальности. Все это привело ее к таким заключениям, согласно которым «направленная против себя любовь ведет к самодеструкции», разрядка либидо тесно связана с «влечением к разрушению», «в половом инстинкте просматривается инстинкт смерти», «становление – это результат разрушения», а инстинкт размножения, психологически состоящий из двух антагонистических составляющих, «в равной мере является инстинктом становления и инстинктом разрушения». Одно из заключений, к которому пришла С. Шпильрейн, звучало следующим образом: «Смерть сама по себе ужасна, смерть на службе сексуального инстинкта, то есть как его разрушающая составляющая, ведущая к становлению, приносит благо».
Высказанные С. Шпильрейн идеи о деструкции, инстинкте разрушения и смерти в то время не были
