то место, где она была.
— Люблю я Даниила… приласкать… расческой… — сказала Ира. — Кстати, я, кажется, Даниила еще расческой не била! Надо побить!
В Данииле проснулся кенгуру.
— Все-все-все, молчу. Оль, успокой его! — пошла на попятный Ира.
— Мальчики, заткнете себе уши мп3 или будете краснеть, синеть, белеть и зеленеть? — громко сказала я.
— Никаким мп3 мы уши не заткнем! — ответил за всех Подушка. Им же хуже!
— Похоже, один пытается переворачиваться на другой бок, а второй задними лапами скребет, — сказала я, сравнивая Подушку и Даниила в сходных обстоятельствах.
— Ладно, что за мухами не бегает! А у меня какой-то странный кот… — сказала Ира.
— У тебя не кот!
— У меня черепаха!
Одеяло молчал.
— У тебя рыбка!
— Да вроде бы плавать умеет!
— А рыбки тоже умеют. Ты чего, Ир?
Ира что-то пробормотала. Похоже на курицу, что сделать?
— Черепаха с курицей! — хихикала я.
— Курица! Кто тут курица!
Ира задела Даниила, тот стал напружиниваться и что-то сказал.
— Чего? — в один голос переспросили Подушка с Одеялом.
— Он сказал, что он кот-кенгуру, и сейчас Иры тут не будет, — перевела для всех я.
— Хорошо, еще территорию не метят! — сказала Ира.
— Как это не метят? Вон как завывают. Мау! Мяу! Мау! Мяу! Р-р-р-рмяу! — опровергла я.
— Поэтому я завожу хомячков! — сказала Ира.
— Так у тебя же черепаха!
— Второй — хомячок! Мы хомячков не боимся, зато они нас — очень! — хихикнула Ира. — Не понимаю, чего Подушке не хватает?
— Полиэтилена! — ответила я.
Мы с Ирой зашлись хохотом.
— А? — не понял Одеяло. Ира рассказал ему анекдот еще раз.
— А-а! Глубокомысленно, — кивнул Одеяло. Подушка фыркнул, но промолчал, снова отвернулся.
— Это не кот, — сказала Ира, кивая на Подушку.
Я набрала воздух, чтобы ответить.
— Во-во! — согласилась Ира.
Одеяло с Подушкой завертели головами, пытаясь понять, что к чему.
— Ограничимся тем, что мы подумали одно и тоже! — сказала я.
Подушка изобразил нас с Ирой, старательно подражая при этом еще и курице, хотя говорил по- эстонски. Одеяло пожал плечами и захихикал. Даниил приподнялся и что-то добавил в том же ключе, Одеяло расхохотался. Перевода мы не получили, зато Подушка снова стал наезжать на Даниила, тот отвечал. Я постучала ему по голове. Даниил поднял на меня глаза и тут же заткнулся.
— Буль-буль, — сказал он.
Теперь хохотали все. Подушка снова зарядил, как осенний дождик, но скорее выдохся. Даниил набирал побольше воздуха, чтобы ответить.
— Документы сначала подготовь! — опередила его Ира.
У Подушки отвисла челюсть.
— Чего?
Чего она несет! У меня даже паспорта нет, чтобы там штамп ставить, и вообще, у нас фамилии разные. Хотя я даже его имени не знаю…
— На собственность. Да и вообще, похоже, придется переоформлять, — сказала Ира.
Фух, вон она о чем! Я расхохоталась. Хотя Подушка тоже про штамп в паспорте подумал, а на заявлении о собственности — расслабился. Видно, решил приватизировать, чтобы не переоформлять. Одеяло посмотрел на всех нас и расхохотался.
— Ты чего? — спросил у него Подушка.
— У одного позднее зажигание, у другого 'ты что', — сказала я.
— А почему позднее зажигание? — обиделась Ира.
— О, похоже, до тебя вариант со штампом не дошел. Одеял, объясни ей.
— Чего? — удивился Одеяло.
— О-о, похоже, до них не дошло. И слава богу, — последнюю фразу мы сказали вместе с Подушкой.
На нас наехали, что мы выпендриваемся, и больше смысла никакого нет. Даниил явно на нас обиделся за то, что мы про него забыли. Подушка повернулся к нему, тот на него зашипел, замяукал и поскреб «лапой». Подушка застопорился и придвинулся ближе.
— Гав! — сказал Даниил, Подушка отшатнулся.
Бешеной собаки он больше боится! Даниил тем временем улегся и сложил руки на груди, как мумия.
— Теперь можно и на покой, — сказала я.
— Ха-ха-ха, — расхохотались все.
Подушка вернулся на исходную позицию и даже на бортик облокотился. Не дай бог, подерутся! Подушка разговаривал с Одеялом и ничего не замечал, Даниил что-то планировал. Я покачала головой, погладила его по голове, отговаривая. Тот смиренно вздохнул и улегся поудобнее, обняв мои ноги, на которые положил голову. У Подушки глаза полезли на лоб. Если Даниил думал, что Подушка из-за этого уйдет, то он глубоко заблуждался. Он надолго завис! Даниил решил помочь ему и подпихнул рукой. Подушка сделал один шаг по инерции и обернулся с праведным гневом на лице. Даниил прицелился ногой. Подушка оскорбился, ушел на насиженную тумбочку и там нахохлился.
Одеяло с Ирой сочиняли балладу на тему геройства Подушки и упорства Даниила. Прямо военная песня вышла! Подушка для себя что-то решил, вернулся и снова начал говорить. Одеяло сразу же забраковал его идею и отвернулся к Ире. Два голубка! Везет, блин, людям, а мне тут с баранами разбирайся. И когда же птицей вольной стану? Даниил покачал головой и ответил что-то индифферентное. Подушка продолжил.
— Так, брейк! По разным углам, не сметь переговариваться, и не договаривать, что скажете! — сказала я.
Подушка повернулся ко мне и что-то сказал.
— Да-да-да, — согласилась я. — С психбольными надо соглашаться! — Подушка непонимающе посмотрел на меня. — Сколько раз тебе говорить, что я не понимаю на эстонском?!
Подушка поступорился и снова что-то сказал. Даниил подскочил, как ужаленный, раздраженно на него посмотрел и плюхнулся на место.
— Ты мне так ноги сломаешь! — гаркнула я. Даниил хлопал глазами. Я показала ему, что ломаю палец, он похлопал глазами еще раз. Я потыкала на ноги. Тот понял и повинился, укладываясь на сей раз аккуратно.
Одеяло еще раз подивился феномену отсутствия проблемы понимания. Подушка снова заладил свое, Одеяло не выдержал:
— От этого Даниилу ни жарко, ни холодно. Это только тебе и жарко, и холодно!
Даниил действительно спокойно смотрел в потолок. Подушка понял, что нужно идти к зеркалу. Ира похлопала Подушке.
— Гамлетовский монолог, поистине гамлетовский! — сказала она.
Подушка поклонился. Одеяло вздохнул, что-то сказал, Даниил приподнялся и тоже что-то сказал.
— Переведи, что Даниил сказал, — попросила я.
