— Ура-а-а-а! — заорали мы.
— Связать их! — скомандовала я.
Здесь со мной был Даниил, он уже по движению бровей в темноте, как мне, кажется, понимал, что мне надо (или кто-то таки понимал по-русски). Мы собрали всех вожатых на лавочке на улице и привязали их к лавочке. Вожатые присмирели и смотрели на нас крайне затравленно.
— Ох, всех надо лечить! — сказала медсестра, выглянувшая из медпункта.
— Что, больше не будете нам мешать? — спросила Ирка.
— Не! Нет! Нет! Нет!
— Я же сказала — нас больше! — хохотала я.
— Сказала? — удивились русскоговорящие люди.
— А что, кто-то сомневался? — я содрала с себя бандану. — Что Ольга и Олег — это одно лицо?
Тишина. Все уставились на меня. В первых рядах челюсть потеряла Ира, Подушка покрылся пятнами всех цветов радуги, Одеяло хохотал.
— А я знал! Я знал! И эстонцы знали. Что тебе стоило у них спросить? — откровенно ржал тот.
Тут пришла уборщица.
— Что тут такое?! — воскликнула она.
— Это все они виноваты! Мы их уже связали! — тут же ответили мы. — Ведь вы виноваты?
— Да! Да! Да! — согласились вожатые.
Мы спокойно разошлись по своим дачам.
— Родная комната! Умца! — я чмокнула воздух. — Блиииин!
Я вспомнила, чья на мне одежда!
— Расскажи мне, Федя, как ты до такой жизни докатилась! — сказала Ира.
— Сейчас пойду на красную дачу от нее отказываться! — хихикнула я.
— Стоять!
— Я не эстонка! — сказала я и пошла дальше.
— Может, хоть что-нибудь объяснишь? — смиренно попросил Подушка.
— Что-нибудь? Сейчас…
— Ты понял… поняла, что я имел в виду, — сказал он.
— Ага, поняла я, что ты имел в виду, — хихикнула я.
Я уже дошла до двери.
— О! О майн гад! Ольга, подожди меня! — воскликнула Ира, отходя от Подушки.
— Нет, Ир, ты проиграла, вот и сиди с ним тут! — хихикнула я и ушла.
— Хай! — заорала я с порога эстонской комнаты.
Эстонцы дружно замахали мне. Кто еще не спал, кто уже проснулся, все махали мне. Я послала воздушный поцелуйчик буйному. Тот остолбенел. Шкафчик стоял в сторонке и стопорился.
— Привет! — я подошла к нему и обняла покрепче. Парень определенно ошалел от такого поворота событий. Эстонцы хохотали. Мне тут же что-то стали рассказывать-показывать. Похвалили мою драку с украинцем, видно, из уст в уста и до них новости дошли. Я браталась с эстонцами, не особенно изменив свое поведение. Шкафчик стопорился. Я сходила в другую комнату (выгнав предварительно оттуда всех эстонцев) и переоделась в свое, принеся их одежду обратно. Шкафчик потерял челюсть, увидев туфли на шпильке. Банданщик подумал-подумал, снял с шеи какую-то железку и надел мне на голову! Вау, какая честь! Меня тут по ходу дела короновали! Я похихикала.
— Ты тут спец по всяким фенькам и побрякушкам? — спросила я у него.
Тот согласно кивнул. Я присела на кровать, держа спину ровно, но тут же обернулась, и корона моя съехала.
— Я поймала! — обрадовалась и водрузила обратно. Как же тяжко королям!
Я побегала по комнате, все проверяя. Особенно впечатлительный стал бегать за мной. Видно, как-то не так бегала. Я села на кровать и постучала ему кулаком по лбу. Я так не бегала! Или бегала?
В комнату осторожно зашел Дима-жердь.
— Потише!..
— Нет! — гаркнула я.
— Нэт! — гаркнули эстонцы.
Дима поскорее убрался восвояси. Я еще побегала, запыхалась и села на тумбочку. Тумбочка! Там нашелся большой камень.
— Чей? Его? — я потыкала в Подушкину кровать. Все покивали, типа он принес. — Ага!
Я подбежала и со всей силы швырнула камень.
Шарах. Тадыцк. Бах-бах-бах! Эстонцы рванули к окну. Я изобразила стрельбу и сдула с пальца невидимый дым.
— Джеймс бонд! Айл би бэк! — хихикнула я и убежала.
На тумбочке лежали какие-то бумажки. Я тут же сложила из самой верхней хлопушку и показала эстонцам безобидный треугольничек. Эстонцы подались вперед. Хлоп!
— А-а! — эстонцы шарахнулись. — Ха-ха-ха!
Все тут же похватали бумажки и стали ждать, когда я им покажу, что делать. Так, открываем кружок оригами! Вот так, и вот так, а теперь вот так. Ничего не получается? Вот за это надо держать. Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп! Хлоп!
— Вы тут петарды взрываете? — взвыли вожатые.
— Неэт, бомочки! — ответила я.
Мы наделали побольше хлопушек, я изобразила стрельбу, эстонцы покиали, и мы рванули в соседнюю комнату. Хлоп! Эстонцы стали вразнобой орать, что это вооруженное ограбление. Спросонья никто ничего не понял. Хлоп! Хлоп! В войнушку в детстве не наигрались!
— А-а-а-а! — завопили ограбляемые, что-то причитая. Один попался умный и усомнился. Хлоп! Согласился и тот, неверный. Я сдула дым с пальца.
— Ха? — вперед подался ближний ко мне эстонец.
Я изобразила что курю. Хлоп!
— А-а-а! — заорал он, ощупывая себя с ног до головы. Самое важное забыл проверить! Или у эстонцев другие ценности?
Какой-то особенно проворный рванулся ко мне. Хлоп! Тот упал замертво. Эстонцы перепугались и начали попискивать. Меня попытались захватить внизу за ноги. Это был тот самый, которому я возлагала руку на голову. Я погрозила ему кулаком. Он показал мне свой и тут же им получил. Ничему его жизнь не учит! Я показала раскрытую ладонь, он замахнулся, я стукнула его своей рукой.
— Ау! Больно! — я потерла ладонь.
Он поднялся, потирая щеку и что-то говоря. Наверное, тоже сказал, что ему больно. Я приставила ему хлопушку к виску.
— Пленник! — сообщила я, и мы вышли с ним в коридор, а потом и зашли в другую комнату.
— Ха-ха-ха! — заржали мы.
Он погрозил мне пальцем и потер щеку. Я показала, что моей руке тоже больно! Парень развел руками и прижал руку к щеке. Я убрала его руку и положила свою.
— Точно подходит!
Хлоп! Застрелила! Мы посмеялись и вернулись в комнату. Я выставила вперед руку. Эту игру они знали, и началась куча мала.
— Это еще что такое? — воскликнула я. Хлоп!
Тишина, все эстонцы замерли, кто, где был.
— Ать-два, ать-два! — скомандовала я.
Эстонцы тут же построились! Обалдеть! У них что, армия с детства? А я-то думала, откуда у Подушки такая выправка?!
— Раз-два, три-четыре! Строем по своим комнатам! — скомандовала я.
Эстонцы покорно гуськом разошлись по комнатам.
— Что это? — из вожатской выглянул Дима.
— Глюки ходят гуськом. Раз-два. Стоять. Вольно! — скомандовала я и изобразила это самое
