а сверху пристроил подушку.
— Неправильно!
Я поставила подушку как надгробный камень. Тут Ира вылезла из-под этой кучи и сказала:
— Ну вот, каков нахал! И этот с меня халат пытался стащить!
Одеяло не шевелился, и тут Ира увидела нашу композицию.
— И да воздастся ему по заслугам, погребен заживо! — сказала она.
Завал разобрали, и все разошлись по местам.
— Давай обсуждать мультики, — предложила Ира.
— Давай, и незачем так орать, — кивнула я, вспоминая любимую фразу из мультика 'Принцесса лебедь'.
— Да вроде никто не орет, — сказал Подушка.
— Почему никто не орет? Я ору! Рыцари! Рыцари! Рыцари! Рыцари! Рыцари! — воскликнула я.
— Так ры или цари? — уточнил Подушка.
— Рыцари!
— Ыгы, а мне бы что сказать, — задумалась Ира.
— А это из какого мультика?
— Не из какого!
Мы стали вспоминать любимые фразочки, под конец уморились и уснули. Причем первым захрапел Одеяло, следом за ним засопел Подушка. Все спать…
Проснулась я до побудки, сладко потянулась, слушая препирательства Подушки и Одеяла насчет матрасов, села на кровати и повернула голову. И тут я увидела ЭТО — очаровательное восьмиглазое, восьминогое насекомое под названием ПАУК!
— А-а-а-а-а-а! — заорала я.
Все проснулись и посмотрели на меня.
— А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а! — я спрыгнула с кровати и принялась бегать по комнате, пытаясь стряхнуть паука и заодно будя всех.
Не знаю, как, но он с меня слез где-то по дороге. Я вбежала в комнату, плюхнулась на чью-то кровать, скрестила руки на груди (фараонша!) и сообщила.
— Я умерла!
— На зарядку пойдешь? — спросила Ира.
— Не-э-э-эт!
Зашел Дима (вожатый эстонцев), и до меня дошел весь ужас произошедшего. Я сбивчиво объяснила вожатому, какой инфаркт я только что пережила из-за паука, и осталась в комнате. Эстонцы собрались по кипарису к себе, но Дима сжалился и разрешил им идти по-человечески, а не по-беличьи.
Завтрак начался очень интересно.
— Вы где пропадаете? — спрашивал у Подушки с Одеялом другой эстонец.
— А вам-то какое разница?
— Где вы ночуете?
— Камушки вместо подушки используем.
Мы с Иркой:
— Ха-ха-ха!
— Может, еще и вместо Одеяла? — хохотнула Ира.
На завтраке нас пропустили вперед, хотя эстонцы пришли раньше, а после мы их подождали. После завтрака у нас была экскурсия на катере. Вот это трап! Я медленно взбиралась по нему. Я не хочу упасть! Мамочки, шатает-то как! ЁКЛМН! А! Медузы! Маленькие! Розовенькие, голубые. Большие и квадратные! Ой, это пакетик…. а что он делает посреди моря?
— ВОЛНЫ! — восторженные вскрики.
— Волны! — радостные вздохи.
— Волны, — равнодушное замечание.
— Ну, волны, — пренебрежительный взмах руки.
— Волны, — раздраженное бормотание.
— Волны… — тошнотворные восклицание. — Укачало…
Капитошка ходит, собирает всех, кому плохо, и спроваживает в трюм. Вот и меня увел. О, вот и сам пришел.
— Вот и меня укачало, и я зелененький, — сказал он.
— Больше похоже на голубенького.
Мы посидели, полегчало, Капитошка собрался идти наверх.
— Эй, подожди, возьми меня с собой, — попросила я.
Мы вышли, он принялся скакать по палубе и на месте.
— Капитошка! Не прыгай! — взмолилась я.
— Так, теперь понятно, почему тебя укачивает, — усмехнулся он.
— Правильно, с одной стороны волны, с другой ты! Поневоле укачает!
— А, меня тоже укачивает, поэтому и прыгаю, — сообщил он.
Я попробовала.
— Что-то на поезд больше похоже, — сказала я.
— Вот именно. В поезде меня не укачивает.
У меня устала шея, и я стала старательно пялиться в одну точку. Ах! Дельфины! Дельфины!!! ДЕЛЬФИНЫ!!!
Я поскорее сбежала по трапу.
— Земля! Земля родная моя земля! Не качает! УРА! — возликовала я.
— Земля в иллюминаторе! Земля в иллюминаторе видна! — запела Лариса.
— Мы уже не на катере, какой иллюминатор? — возмутилась я.
Обед прошел под знаком качки, но тут нам сообщили, что сегодня второй тур! Вот, ромашка, тошнотворный второй тур! Мы быстро запаслись нашатыркой, оделись и были уже в Су-уксу, предварительно распетые на синей даче. Пришли туда, а там украинцы.
— О, господи…
Тошнотворный второй тур. А до этого вечером мы узнали, что во второй тур прошли все! Весело!
Спели, слава богу!
— Что это вы так тихо спели! — прикопались украинцы.
— Мы не виноваты, что у вас серные пробки в ушах.
— Нет, это вы тихо пели.
— Сейчас послушаем, как вы поете.
Классная песня, ромашка. Белочка! Белочка! Белочка! Белочка! Белочка! Белочка! Ой, что-то еще раз начали. О, на третий раз спели правильно, у них оказывается три партии. Кто это у них вечно мазал? Ей- богу, белая горячка!
Полдник прошел в гордом одиночестве, ибо кто до конкурса поел, кто после, потом еще час ничегонеделания и коллективный поход до камеры хранения. Кому что понадобилось, я пошла в магазин, затарилась вожатским значком. Меня тут же командировали в магазин за лимонадом, там приняли за вожатую, Ира тут же предложила купить пивка. Я не захотела порочить свое честное имя. Поспорив, мы решили, что в крайнем случае присобачим значок Подушке и отправим его.
Вечером нас позвали на концерт конкурсантов. По идее мы, конечно, должны были петь, но… в общем, не судьба… мы вместе с эстонцами просто так посмотрели. Потом побродили по Кипарисному, вездесущие эстонцы слазили на Кипарисные дачи и вернулись восвояси несолоно хлебавши. Тут часть наших девушек попадали в обморок, пришлось вожатым их тащить, причем и нашим, и эстонским, а сами эстонцы тащили своих мелких, которые тоже были не в восторге от погоды. Эх, ушла наша нашатырка вперед, не добраться…
Девушек привели в чувство только около столовой, а эстонцы так и бегали вокруг своих мелких, не зная, что делать. Одолжили и им целебной нашатыри. О, очухались и что-то заговорили, да так быстро.
