— Вкусно, жалко, мало! — вздохнул Подушка.
— Так пошли еще попросим! — сказала я.
Подушка согласился, и мы отправились в медпункт (прежде я долго искала свой левый кроссовок, как оказалось, не зря, хотя был соблазн прогуляться босиком). Медсестра, увидев нас и узнав, зачем мы пришли, долго смеялась и выдала нам еще три вида витаминок, сказав, что аскорбинки скушаете завтра, а то будет передоз. Мы счастливые тронулись в обратный путь (я ему не доверила нести сей ценный груз и запихнула его к себе в карманы). Войдя в комнату, мы узрели бо-ольшой тарарам и стоящую посреди комнаты Иру. Я стала глазами искать свое постельное белье, на котором должно быть написано Коля Г***.
— А Одеяло где? — спросила я.
— Под матрасом его нет, хотя я точно не знаю, где мой матрас, так что не могу сказать, там ли он. А вообще, судя по звукам, засекли, — сказала Ира.
— Ты моя? Нет? — обратилась я к какой-то подушке.
— А вот как ты найдешь свое одеяло? — задумалась Ира.
— А что его искать, он в соседней комнате, — пожала я плечами, подцепляя наволочку.
— Я не помню, кто у меня был написан, — вздохнула Ира.
— Это у меня было написано, — сказала я. — Какой-то Коля Гулькин!
— Хм, — выдал Подушка.
— Что? Знаком? — спросила я.
— Нет, — твердо ответил парень.
— Где твой друг? — услышали мы.
— Я откуда знаю? Вы меня уже задолбали! — ответил им Одеяло.
— О, Ир, твоя педагогическая деятельность не прошла даром.
— Мм? — не поняла Ира.
— Он выучил слово 'задолбали'! — ответила я, открывая шкаф. Я махнула Подушке рукой и толкнула его в шкаф, он, удерживая равновесие, шагнул назад, но дверцу я уже захлопнула.
Мы с Ирой развернулись и пошли в комнату к девушкам, устроившим нам бедлам. В комнате было две девушки.
— Драсте! Эти идиотки тут были? — спросил мы.
— Они не были, они тут живут, — ответили нам.
— Скоро не будут, — сказала я и начала стаскивать матрасы со второго яруса. Идиотка! Он же тяжелый! — Матрасы нам не перетащить! Пойду за Подушкой.
Девчонки удивленно уставились на меня.
— Сейчас увидите нашу Подушку. Одеяло засекли, он не очень убедительно притворялся, а Подушка так реалистично!
— Ага, дубовая подушка! — хохотнула Ира.
— Не знаю…
Я зашла к себе в комнату, вытащила Подушку из шкафа и завела в комнату идиоток. Девчонки удивленно уставились на него.
— И зачем ты меня сюда притащила? — спросил он.
— Матрасы таскать! — сказала я.
Он обреченно взялся за нижний матрас, я дернула верхний и он упал на его матрас сверху. Парень покосился на меня, сложил матрасы и взял.
— Куда тащить?
Ира задумалась.
— С лестницы их! — сказала она.
Подушка вознамерился спуститься вместе с ними, но Ира его остановила.
— Ты что! Мы тебя до медпункта не дотащим ни так, ни по частям, — сказала она. — Так кидай.
Послышался колоритный грохот.
— Поздравляю, лестница цела, а то бы всем по кипарису пришлось спускаться! — хохотнула она.
Я поскидывала матрасы с верхних ярусов, Подушка их утаскивал.
— Ну и наши тогда, а то нас поругают, — сказали девчонки.
Подушка аккуратно собрал их матрасы и спустил так же аккуратно с лестницы.
— Лучше идите в туалет, как бы вы тут ничего не видели, а в туалете сидели с запором, с поносом, не знаю, что вы скажете, — сказала я им.
Дальше мы долго и упорно разбрасывали вещи, аккуратно перекладывая то, что принадлежит неповинным девушкам. Под конец намотали простыни на люстру, сделали аппликацию из наволочек на двери, пододеяльники повесили вместо штор, одеяло вместо ковра, а посреди куча из вещей. Короче у них был новый, абсолютно-креативный дизайн комнаты. Мы аккуратно вышли из комнаты и отправились наводить порядок в своей. Подушку мы благоразумно отправили на улицу подежурить под окном, а сами стали убираться. Из смежной комнаты пришли расхитители гробниц.
— Где вы их прячете? — громко спросила Настя.
— Насть, у тебя глюки. Кого их? — спросила я, узрев свое Одеяло.
Ира отвлекала Настю фразами типа: 'Ты дура, что ли?', 'Тебе валерьяночки не налить?', 'Ты когда у врача-то была в последний раз?'. Я быстро отправила Одеяло к окну и спустила с кипариса. Посмотрела на них сверху, проверяя, все ли в порядке, и вернулась в комнату.
— Я понимаю, коллективных глюков не бывает, это у Насти индивидуальный. Но вы-то что? — нападала Ира на сопровождающих Настю. — Вы ей поверили? Этой неровно, нервно-психически ненормальной?
— Но она сказала, что видела, тем более мы одного нашли, — сказали они. — Ой, а где он?
— Так, коллективные глюки, которых не бывает! — сказала Ира. — Вы что нюхали вместе, девушки? Учтите, если злоупотребите, то нас через границу не пустят!
Они озадачились и ушли, мы дали добро на подъем по кипарису и подрядили их помогать нам разбирать учиненный соседками бедлам. После наведения порядка мы спрятали Одеяло в шкаф, а Подушку в тумбочку. Тут вернулись девушки, жаждая закатить нам скандал. Надолго Насти не хватило, ибо мы ее игнорировали, остальные девушки были заняты наведением порядка.
— Ир, пойдем в туалет, а то что-то хочется, — сказала я, и, не обращая внимания на идиоток, мы ушли из комнаты.
Мы запинали их матрасы в мужской туалет и вернулись в женский, рассевшись по кабинкам. Девушки прибежали за нами. Ире повезло больше всех: она выбрала кабинку, которая не закрывалась. Девушки рванули ее дверцу.
— Мило, — с унитаза ответила Ира.
Стали ломиться ко мне.
— Это еще что такое? — я встала на унитаз и спросила у них, строго глядя сверху.
Они устыдились и тоже решили справить нужду. Мы с Ирой быстро вышли из кабинок, я как-то умудрилась закрыть свою с внешней стороны, и выбежали в коридор.
— Я слышала, как дверца хлопнула!
Вроде бы старалась не хлопать.
— Ира к Ольге пересела, они обе на унитазе стоят, и головы попрятали!
Мы, покатываясь со смеху, вернулись к себе в комнату и рассказали историю остальным. Я уселась на тумбочку и спустила руку, меня как-то вяло дернули.
— Помираешь? — спросила я.
Меня снова дернули за руку, что означало «да».
— Бедолага, — я погладила его по голове, ибо под руку попадались только волосы. Он высунулся.
— Они меня достали! — скорбно сообщил мне Подушка.
— Не переживай, сейчас опять придут. Думаешь, этим все кончится? Нет! — ответила я.
Подушка горестно вздохнул и наклонил голову к моей руке. И вправду бедного достали.
— Тебе-то что переживать? Это Одеялу надо переживать, — успокоила его я.
— Что это?
