— А? — снова не понял Подушка.
— Ишак! — сказала я, он еще больше удивился. — Мул! Ну лошадь такая с длинными ушами.
— Лошадь?
— Ну, это корова такая без вымени и без рогов и с другим хвостом, — сказала я.
— С каким? — спросил он. Слава богу, кто такая корова он знал.
— С конским!
— С таким? — он собрал свои волосы в кучу. Учитывая стрижку, получилось весьма специфически.
— Не с таким облезлым, — раскритиковала я. — Как у Одеяла, только подлиннее.
— Мм… — так ничего и не поняв (видно, вообразив хвост с резинкой), он все же добросовестно представил все это и пришел к какому-то выводу. — А осел кто, а?
— Бэ! Бе-е-е-е! Баран! — сказала я подушке.
— Баран? Барана я знаю! — воодушевился Подушка.
— Ну-ну, бритый баран, шерстка у него отросла, но короткая, без рогов и с длинными ушами, — сказала я.
— А-а-а! — осенило Подушку.
— Очень упрямый и тупой, — продолжила ассоциативный ряд я.
— Что же ты в меня им назвала? — удивился парень.
Я посмеялась над его обиженной гримасой и запустила в него подушкой. Он не ожидал такого подвоха с моей стороны и получил подушкой как следует. Как только его помятая физиономия показалась из-за подушки, я впервые отметила, что ему нужно причесаться. Везет людям, и волосы не путаются. Он встряхнул головой, и волосы легли на место! Ромашка! Мне бы так! Мне вернули подушку, нервно на нее косясь. Я положила ее себе на колени и больше не трогала. Тем временем нам надоело сидеть на кровати. Подушка собрался улечься, я подобрала ноги и запустила в Иру подушкой. Та не ожидала этого, перепугалась и стала вертеть головой.
— Ольга! — воскликнула она и вернула мне подушку по голове Подушке. Он поймал ее и шлёпнулся на кровать. Хорошо рассчитал, как раз голову мне на колени. Я удивленно уставилась на него сверху, он зажмурился, ожидая кары небесной. Я взяла у него из рук подушку, подняла его голову и положила под нее подушку. Он все еще лежал, зажмурившись. Сначала хотела было провести ногтями ему по лицу, но передумала и привычно погладила волосы. Он осторожно открыл глаза и удивленно уставился на меня.
— Что же ты такой шуганный! — поразилась я. — Как подстреленный заяц.
Подушка открыл рот, но я его опередила.
— Не буду объяснять, кто такой заяц. Это дикий кролик! — сказала я, продолжая гладить.
— А-а! А-а? — вот ведь странный какой!
— С коровок или с баранов будем начинать? — спросила я.
Подушка только хлопал глазами.
— Может, кошек знаешь? — спросила я.
— Не-ет, — покачал головой Подушка.
Тогда я не вспомнила, что кошку он уже и сам называл, врун несчастный. Наверное, прикалывался. Думает, как же я ему это объясню! Щ-щас объясню!
— Ну, кошка, ну такая мохнатенькая, ну такая, такая. Без копыт. Хвост такой весь в пушку, ну такая с ушами.
— Как у осла? — спросил Подушка.
— Нет, как у собаки.
— Собаки?
— Ой… Ну торчком!
— А?
— Вот так! — я изобразила уши у кошки.
— Так же вроде бы зайцев изображают, — усомнился Подушка.
— Нет, зайцев вот так, — я поставила себе сзади к голове два пальца.
Подушка сложил пальцы так же.
— У зайца уши такие длинные? — удивился Подушка.
— У каждого разной длины, — сказала я, отметив, какой внушительной длины уши у зайца в исполнении Подушки.
— У Иры был бы самый толстый заяц, а у Одеяла самый тощий, — сказал он.
— А у Подушки самый длинный! — усмехнулась я.
— Зато у тебя живой, — хохотнул Подушка.
— А? — я только теперь заметила, что машинально то сгибаю, то разгибаю пальцы. — А у вас все на протезах!
— На про что? — не понял Подушка.
— Искусственные, короче, — сказала я.
— Хм…
— Слуховой аппарат бы не помешал, — пробормотала я.
— Слуховой аппарат. Что это? — перепросил Подушка.
— Ничего, ничего, — поспешно сказала я, привычно гладя его по волосам. — Вернемся к кошкам.
Он недоуменно посмотрел на меня и попытался посмотреть на мою руку, которая на данный момент была у него на макушке. Я убрала руку и тут же нашлась.
— Это такие, которых гладят! — воскликнула я, снова принявшись наглаживать Подушку, как своего любимого кота.
— Это такие голенькие? — воспарял духом парень.
Я удивленно смотрела на него.
— У меня длинношерстный, бывают и короткошерстные, разные. Бывают и голенькие, — кивнула я. — А еще их за ухом чешут.
Я тут же показала на Подушке, чтобы он не переспросил и это. Он дико на меня покосился. Я поскребла ему под подбородком.
— Так тоже, — предупредив вопрос, сказала я.
Он шугнулся и накрылся одеялом, но смог закрыть только один глаз, вскоре вернулся обратно и улегся на прежнее место. Я снова провела по волосам, он уже воспринял это спокойно и улегся поудобнее. Я продолжила гладить, он неожиданно потянулся всем телом за рукой, как самая настоящая кошка. Я отдернула руку и отодвинулась подальше. Он поржал надо мной, празднуя победу, до меня дошло, к чему это было сделано.
— Что еще делают с кошками? — спросил он.
— Уверен, что хочешь, чтобы я изобразила, что я со своим Марком делаю? — спросила я.
Он кивнул. С возгласом 'Ах ты мой Маркушенька!!!' я накинулась на него и стала трясти как грушу.
— Бедный кот, — ужаснулся Подушка.
— Это еще не все! — обнадежила его я и стала с силой наглаживать его.
— Что вы делаете? — удивилась Ира, услышав стук.
— Что мы делаем, что мы делаем? — пробормотала я, посмотрела на бедного зажмуривающегося от каждого моего прикосновения Подушку и выдала. — Пыль выбиваем!
— Видно, — хмыкнула Ира.
— Где? — спросил Подушку и попытался встать. Я не дала ему подняться, положив руки на него.
Ира приблизилась к бортику, чтобы рассмотреть получше.
— Не упади! — сказала я ей. — Это я не тебе, Подушка. Ты в любом случае провалишься.
Подушка потянулся всеми конечностями, как заправский кот. У Иры отпала челюсть, у меня, надо признать, тоже. Я, конечно, была в курсе, что он на кровати не помещается, но чтобы настолько, чтобы занимать две кровати! Ира закопалась в постели. Подушка внаглую продолжал лежать, сложив руки на груди.
