Кристина появилась в кафе. Она присматривалась к мужчинам, сидевшим за столиками, и Вовчик толкнул в бок Артема:
– Это она!
Трудно было бы ошибиться, увидев Кристину: сразу вспоминалась Алина, они были похожи, только старшая сестра – полнее и взрослее, и цвет волос у нее светло-каштановый. Артем приподнялся и помахал ей рукой, она двинулась по проходу с выражением тревоги на лице. Он отодвинул стул, приглашая ее сесть за стол:
– Не бойтесь, мы не кусаемся. Кофе, чай?
– Воду. Простую воду, – сказала Кристина, усаживаясь. – Вы сказали, что вы из милиции…
– Вот наши удостоверения, – раскрыл перед ней корочки Артем. – Володя, покажи.
Вовчик уже и сам догадался. Она прочла, подняла глаза на Артема:
– Вы из другого города…
– Совершенно верно. Что вам известно о вашей сестре?
– Ничего… А почему вы спрашиваете?
– Обязательно скажем, для этого мы вас пригласили. Могли вызвать вас в милицию, но там вам было бы сложнее с нами разговаривать. Есть и вторая причина, о ней – позже. Вы не ответили, поэтому я повторяю: что вам известно о вашей сестре?
– Она пропала.
– Когда, как, при каких обстоятельствах?
– Наши родители и Алина ехали из Украины к нам…
– Зачем ехали, вы знаете?
– Папа недоволен был тем, как мой муж ведет бизнес, он попросту придирался к Грише. – Артем с Вовчиком переглянулись, второй спрятал усмешку, наклонив голову. – Бизнес был папин…
– Меха, шкурки, шапки? – спросил Вовчик.
– Да. И в кемпинге моих родителей убили, а сестра пропала.
– Почему вы не выехали на место преступления?
– У меня на нервной почве начались преждевременные роды, туда ездил мой муж, за телами родителей, мы их похоронили здесь.
– Дальше что?
– Все. А что должно было произойти еще?
– Вы получили наследство?
– Наследство? Нет… Выяснилось, что папин бизнес уже перешел к какому-то постороннему человеку.
– Как это?! – не поверил Артем.
– Ну, когда я попыталась выяснить, как мне получить наследство, оказалось – никак. Все уже принадлежало другому человеку. Мой муж сказал, чтобы я плюнула на это, и все… Почему вы улыбаетесь?
– Трудно поверить, что это так уж легко – наплевать на весьма приличное состояние, – сказал Артем, доставая фотографии из нагрудного кармана куртки, но пока что не показывая их Кристине.
– А что бы вы сделали? В суд подали? Я опять была беременна, и без всего этого существовала угроза выкидыша…
Он положил перед ней фотографии:
– Кто это?
Кристина взяла их и, разумеется, удивилась:
– Алина?!. Откуда?..
– Оттуда, откуда мы приехали, – хмыкнул Вовчик.
Артем смотрел на эту женщину, медленно закипая. Ну, есть такая категория людей-страусов: лишь бы у них были во всем порядок и удача, они предпочитают тихое, ровное течение жизни. Если же что-то выбивает их из привычного ритма, у них появляется выражение плаксивости и муки на лице. Очень неприятная порода, поэтому он безжалостно начал выбивать ее из этого привычного ритма:
– Ваша сестра осталась жива, она вовсе не пропала. Ваш муж Григорий ездил не только за телами ваших родителей, но и за Алиной. В ночь убийства ее изнасиловали, ударили по голове, она потеряла сознание и попала в больницу. Есть все основания для подозрения, что именно ваш муж организовал разбойное нападение на ваших родителей! Уже здесь нам стало известно – мы документы кое-какие подняли, – что ваш отец переписал все свое имущество на Алину, не оставив вам ни кирпича, ни шкурки! Но не вы лично тому виной, а ваш Гриша. Потому что ваш отец обнаружил махинации, проводившиеся со шкурами, выявил подделки: их иссекали бритвами и растягивали, увеличивали в размерах, через фирмы вашего отца отмывали деньги… в общем, они хорошо потрудились, а ответить бы за их преступления пришлось вашему отцу. В общем, он ехал к вам, чтобы выкинуть Гришу с производства и открыть вам глаза.
– Это неправда… – промямлила она.
Вот-вот, подобные люди перед лицом суровой правды только теряются и мямлят. Артем не пожалел ее:
– Правда! Он не пришел тогда домой ночевать! Где сейчас ваш муж, как думаете?
– Уехал на базу, там выращивают норок…
– Он задержан и находится в СИЗО.
– Как! Нет…
– Почему вы не спрашиваете, что с вашей сестрой?
– А что с ней?
– При ней во второй раз уже убили человека, собирались убить и ее, она в плохом состоянии! И если не помочь этой девочке, вашей родной сестре, – особо подчеркнул он, – то она останется инвалидом на всю голову. Вижу, вас не очень-то судьба сестры интересует, вы думаете о муже. Тогда вот вам на закуску! Ваша сестра вступила в права наследования, только сделать ничего со своим наследством она не могла. Дождавшись, когда она стала совершеннолетней, стало быть, получила право распоряжаться своим имуществом, ее обманным путем заставили принести в дар все, что она имела, одному негодяю, которому и продал вашу сестру ваш Гриша.
– Продал?!
– Продал! И светит ему… Короче, вам лучше подыскать себе другого мужа. Вот такая история. Теперь думайте, как вам быть, что делать. До свидания!
На улице Артем и Вовчик дружно закурили, посмотрели в окно – Кристина сидела как прибитая.
– Пусть думает, дура! – злобно процедил Артем и поднес телефон к уху: – София? Мы едем домой, жди… У Вовки, конечно, пока у него…
София торопилась
Анфиса открыла глаза. Она лежала на кровати, в комнате с лепниной на потолке, которую она никогда прежде не видела. Девушка повернула голову – и обстановка незнакомая, а как она очутилась здесь, горничная не помнила. Она сосредоточилась, вспоминая, что было до этого. Имея не только здоровое тело, но и дух, Анфиса живо восстановила в памяти произошедшее. Конечно, она испугалась, так как поняла, что изрядно переиграла и попалась в ловушку, а с барыней-то они не оговорили такого поворота событий! Теперь ей следовало полагаться лишь на саму себя.
Она приподнялась на локтях, обшарила взглядом комнату – вон окно, надо бы выглянуть в него и хоть примерно определить, где она находится. Но тут послышались быстрые шаги за дверью, и Анфиса упала обратно на подушки, решив покуда «не приходить в себя». Кто вошел, она, разумеется, не видела, но услышала шуршание юбок – ей ли, горничной, не узнать этот характерный хруст и скольжение ткани? Затем она почувствовала, что к кровати подошли… Никогда она не думала, что в подобных обстоятельствах, когда у нее появилось четкое понимание, кто стоит рядом (явно не друзья), ей страстно захочется поглядеть на них. Анфиса сосредоточилась на мизинце своей ноги, как ее учил Евстафий Неонилович: «Волнение ли, страх ли перед публикой, иные чувства, мешающие твоей свободе, – а ты о мизинце своем думай. Или подожми его, коль в обувке стоишь. Сие невозможно, не захочет он поджиматься, но ты все поджимай, туда и уйдет твой страх». Конечно, он говорил о сцене… Отчего же не попробовать и в жизни?
