постепенно убедить его высочество, что такие излишества неблагоприятно сказываются на его здоровье.
После того как принц-регент величественно поднялся, как подобает августейшей персоне, давая понять, что наступило время проститься, большинство из гостей задумалось, куда отправиться дальше.
– Какие у тебя планы на вечер, Уильям? Не поехать ли нам вместе в «Уайт-клуб»? – спросил своего кузена, виконта Илвертона, капитан Лайонел Уорфилд.
Виконт слегка призадумался.
На Беркли-сквер его ждала в своем будуаре некая весьма привлекательная особа, кроме того, его любовница, выступавшая в это время в Ковент-Гардене, наверняка надеялась, что карета виконта будет ждать ее после конца представления.
– Что-нибудь важное? – поинтересовался он. – Или дело можно отложить до завтра?
– Не то чтобы важное, – ответил капитан Уор-филд. – Просто я получил довольно странное письмо от дяди Родерика.
Виконт встрепенулся.
– Ты получил письмо? – воскликнул он, и в его голосе послышалось отчетливое удивление.
– Да, получил; я и говорю тебе об этом, – ответил Лайонел.– А тебе дядюшка тоже прислал письмо?
– Тоже!
Лайонел рассмеялся.
– Что ж, этого можно было ожидать. Ну, и как ты думаешь – что все это означает?
– Вероятно, именно то, о чем там идет речь, – философски заметил виконт.
В этот момент подъехала элегантная карета виконта, и оба кузена уселись в нее, не тратя времени на дальнейшие разговоры.
– В клуб! – приказал виконт лакею.
Породистые лошади резво рванули с места, и виконт Илвертон расслабленно развалился на мягком и удобном сиденье.
– Что ж, надо признаться, я часто размышлял, каким образом наш достопочтенный дядюшка намерен распорядиться своими миллионами.
– А он и в самом деле настолько богат? – спросил Лайонел. – Неужели все эти многочисленные слухи соответствуют действительности?
– Насколько я могу судить, так оно и есть, – ответил виконт. – Далее у сурового канцлера казначейства, когда он говорит о дяде Родерике, в голосе появляются нотки благоговения!
– А что представляет собой эта молодая особа, которая, по его словам, стала для него как родная дочь?
– Увы, не имею ни малейшего понятия, – покачал головой виконт, – знаю только, что ее родители когда-то просили его позаботиться о ней в случае их гибели, а когда это несчастье и в самом деле произошло, дядя Родерик вступил в опекунские права. Еще я слышал, что он уже представил ее бомонду в Риме.
– В Париже тоже, – добавил Лайонел. – Мой приятель, побывавший там три месяца назад, утверждает, что никогда в жизни не видел такого роскошного приема, какой наш дядя Родерик устроил для французов.
Виконт задумался, удивленно подняв брови, потом поинтересовался.
– Как я могу догадываться, в твоем письме говорится то же самое, что и в моем.
– Вот оно здесь, со мной, – ответил Лайонел. – Я взял его, надеясь вместе с тобой обсудить, что все это могло бы означать.
Он извлек письмо из внутреннего кармана облегающего его стройную фигуру мундира и протянул виконту.
– Я прочту его после того, как мы приедем в клуб, – отмахнулся виконт. – Здесь слишком темно, и я не в состоянии ничего разобрать, кроме алчного выражения на твоей физиономии!
Сказав это, он расхохотался, убирая тем самым из своих слов все намеки на язвительность.
– Должен признаться, что в настоящий момент мне не помешали бы несколько тысяч или даже сотен фунтов на мелкие расходы, – ответил Лайонел, – но я также прекрасно понимаю, что, оказавшись на одной скаковой дорожке с тобой, я не могу рассчитывать даже па самый скромный успех. Мои шансы практически равны нулю.
Виконт не стал ему возражать, а может, просто не успел – клуб находился совсем близко от Карлтон- хауза, и карета уже остановилась у его дверей.
Кузены легко взбежали по каменным ступеням и вошли в самый известный и недосягаемый для посторонних клуб во всем Сент-Джеймсе. Как и обычно, он был полон их друзей и знакомых.
Не без труда Уильям и Лайонел отделались от всех, кто намеревался поздравить виконта с победой, и отыскали в конце концов тихий уголок в кофейном салоне.
Заказав напитки у подобострастно склонившегося перед ними лакея, виконт извлек из кармана письмо, присланное кузену, и начал внимательно его читать.
«Дорогой племянник!
