Негр Артур Иванович

странные.

– Я слушаю вас, – поторопила она незнакомку.

– Так это из-за вас мы с Артуром не можем встречаться?

Ого! Похоже, девушка пришла бить лицо сопернице. Интересно...

– В каком смысле? – прикинулась Даша дурочкой.

– В самом прямом, – скромно потупилась Евгения, тем самым красноречиво давая понять, что имеет в виду. – Скажите, какие у вас отношения с ним?

– Нормальные, – уклончиво ответила Даша.

– Понимаете, – усмехнулась Евгения, – он рассказал, что у вас давнишняя дружба, вы попали в беду, сейчас он помогает и опекает вас... Но поймите, это уже долго. Артур человек деликатный, не может вам сказать... Словом, вы его несколько стесняете.

– Это Артур вас прислал? – догадалась спросить Даша.

– Нет, что вы! Он никогда этого не сделает, будет молча страдать...

– Насколько я знаю, Артур не из тех людей, кто любит страдать.

– Возможно. Но он из тех, кто несет личную ответственность (сказано высоким штилем). Нельзя же этим пользоваться. У него есть собственная жизнь, интересы, привязанности. А вы замкнули его на себе, ничего не давая взамен.

– Что вы хотите? – наконец не выдержала Даша.

– Вы не поняли? Ну, посудите сами, вы живете здесь больше месяца (да, неплохо осведомлена, после больницы прошло больше месяца), вам-то не кажется, что пребывание немного затянулось?..

– А почему вы с Артуром не обсудите эту проблему, а пришли ко мне?

– Боже мой, не прикидывайтесь глупенькой. Он же не станет выставлять вас за дверь ввиду порядочности. (Так и сказала: выставлять!) Неужели необходимо натравливать на вас Артура?

– Простите, а вы кто ему?

Евгения помедлила и, сделав неповторимый жест плечами, к тому же недоуменно приподняв красивые брови, ответила:

– Любовница (нынче девушки этим гордятся). Мы вместе работаем (ах, вот где видела ее Даша), у нас общие интересы и крепкие отношения. Так что... сделайте выводы...

– Разумеется, я сделаю выводы, а сейчас извините, мне надо закончить.

Даша встала, давая понять: выметайся, моя дорогая. Евгения с победно задранным носиком прошествовала к выходу:

– Мне бы не хотелось, чтобы Артур узнал о нашем разговоре. Не стоит его настраивать против меня, это бесполезно, – и улыбнулась мило, очаровательно: – Он не для вас. До свидания.

Ух, как она это произнесла, мол, ты недостойна пыли на моих туфлях, что, надо признать, похоже на правду.

Недалеко от дома, спрятавшись в беседке на детской площадке и озираясь, как подпольщицы, ждали Ольга, по совету которой действовала Женька, и Валя, отговаривавшая подругу от унизительного шага. Но вот и Женька появилась с румянцем во всю щеку, значит, взволнована.

– Ну, как? – не выдержала Ольга.

– По-моему, сработало. Серенькая мышка наконец узнала свое место.

– Ой, девочки, – вздохнула Валя, – не нравится мне ваша затея. Мерс узнает – головы нам снесет.

– Уж не ты ли собираешься ему рассказать? – с нотками угрозы спросила Ольга, она очень переживает за подругу.

– Я-то не расскажу... А Даша? Если они вместе спят... – Не спят, – уверенно заявила Женька.

– Ты свечку держала? Или он тебе докладывал? – сощурилась Валя.

– Я бы знала, это чувствуется. Не спят. Вы бы видели ее! Как увидела меня, рот не могла долго закрыть. Вот пусть посидит, подумает... Должна же у нее быть самооценка! И потом, я не позволю обращаться с собой как с тряпкой. Я, разумеется, расстанусь с ним, но когда я этого захочу! Во всяком случае, если у них роман, то сегодня туда попала большая ложка дегтя...

Валя неодобрительно покачала головой:

– Все равно, девочки, нельзя так грубо вмешиваться. Мерс обязательно расследование устроит – кто его в клинику вызвал.

– А мы при чем? – воскликнула Ольга. – У нас выходной, мы наслаждались осенью за городом и понятия не имеем, кто у нас такой шутник.

Стуча каблучками по тротуару, девушки расспрашивали о каждой подробности визита. Валя высказала мнение, что Даша достаточно умно говорила и, в сущности, Женька ушла без определенной информации, своим необдуманным поступком Женя может наоборот подтолкнуть Мерса и Дашу друг к другу. Но Ольга была другого мнения, Вале оставалось пожимать плечами: черт его знает, может, за счастье стоит бороться именно так? Трудно сказать...

Отцы и дети

Иван Лукич проснулся поздно. В доме он строг и хранил традиции Домостроя. Да вот беда: из подчинения бабы вышли, совсем стыд потеряли. Как увидел он первый раз платья, какие приказано царем на ассамблеи надевать, так его удар хватил. Упал на лавку и до следующего утра слова не мог вымолвить. Разве ж можно титьки напоказ выставлять, сокрушался он, почитай, нагишом на людях показываться? Следующий удар едва в гроб не свел, ибо стоило каждое платье...Иван Лукич рыдал, расставаясь с кровными денежками. Да ладно бы дочери фасон показывали, а то и старуха туда же, декольте ей подай! Ну, старую после ассамблей бесовских Иван Лукич всякий раз учил дома кулаками. Дома он хозяин! И приказал дома носить русскую одежду: рубахи с рукавами и сарафаны.

Он каждое утро сетовал на перемены в жизни, а потом вставал, не видя в дне грядущем радости. Нет, одна радость была: он построил мануфактурную фабрику, что поставило его вровень с высокородными перед царем, фабрика приносила хороший доход. Но этого так мало! Вот если бы все это, а порядки остались старые...

Иван Лукич взглянул в зеркало. Фу, рожа-то без бороды премерзкая! Сколько лет с эдаким лицом, а привыкнуть не мог, особенно зимой плохо, мороз рожу сковывал, аки льдом.

– Филька! Филька, подлец! – заорал он.

– Тута я, – вбежал тот с ушатом.

Иван Лукич принялся с усердием мыть лицо и шею. Затем задал обычный утренний вопрос:

– Где все?

– Хозяйка дворню чихвостит, а барышни дансируют.

– Чего девки делают? – поднял Иван Лукич мокрое лицо.

– Дансам обучаются.

– По-русски сказывай! – рявкнул Иван Лукич.

– Барышень учит танцам хранцузский мусье.

Растраты! Кругом растраты на баб! Раньше-то никаких учителей бабам не нанимали, а теперь Петр велел обучать танцам и наукам. Сам-то Иван Лукич ни за что не стал прыгать козлом, а вот старуха его...

– Ко мне девок зови.

Филька убежал, а он вытерся утиральником, накинул кафтан. Тотчас явился Филька:

– Барышни велели передать, что некогда им, к следующей ассамблее готовятся.

– Что?! – взревел Иван Лукич. – А ты их дубиной гони! Пшел! И скажи, что покажу я им! И мусье ихнему покажу!

Минуту спустя три девицы на выданье предстали с недовольством в лице. Побагровевший Иван Лукич, едва сдерживая гнев, прохаживался перед выстроенными в одну линию девушками, сцепив сзади руки, чтоб не надавать дочерям пощечин.

– Отчего не явились по первому зову отцовскому? – спросил.

– Папa, мы... – начала старшая.