– Не назвался.
– Телефон рабочий или домашний?
– Да откуда я знаю!
– Не горячись, Артюша, – успокаивающе произнес Колычев. – Что-то ты сегодня чересчур возбужден. Не понимаю почему?
– Не нравится мне спешка. Давай звони… Да и с эмалями этими… Что я сейчас ему скажу? Товар есть, но не в полном комплекте… Очень мило! А он в ответ: «Как это понимать: не в полном комплекте?! Ставлю под сомнение вашу репутацию». И будет совершенно прав. Может, не стоит звонить именно сейчас? Ведь не горит. Изучайте эмали на здоровье. Два дня… неделю… сколько нужно. А как только разберетесь, тогда я и свяжусь с клиентом. Может, эти цацки стоят значительно дороже?
– Ни хера ты не понимаешь в жизни, Артюшка! – неожиданно разъярился старец. – Учил тебя, учил… Как на рыбалке? Сначала лещ или язь обсасывает наживку, не торопится ее заглотить, но и удильщик ждет, смотрит на поплавок, выжидает. Не спешит раньше времени подсекать.
– Ну так и я…
– Что – ты? Что?!! Взгляни сначала на клиента. Уясни, кто он таков, чем дышит. Может, это подстава. Органы! С чего это вдруг дает тебе столь высокую цену? Он что же, не знает, сколько ты за эмали просил?
– Н-да, – задумчиво произнес Артем. – В какой-то степени вы правы.
– Не в какой-то степени, а полностью прав! Ты же сам почуял некий подвох? Вот и разберись досконально. Звони!
Артем набрал номер. Ответил женский голос. Артем попросил к телефону Ивана Николаевича. Поинтересовались: кто спрашивает и по какому вопросу.
– Скажите: по поводу эмалей. Он знает…
На другом конце провода, казалось, не выразили удивления. Через полминуты в трубке послышался басовитый мужской голос:
– Слушаю вас.
– Здравствуйте. Это Артем. Вы интересовались византийскими эмалями… Припоминаете?
Артему показалось – возникшая легкая пауза вызвана недоумением таинственного Ивана Николаевича.
– Ах да. Конечно! Достали? – И вновь в голосе человека на другом конце провода Артему послышалась плохо скрытая фальшь, словно за интересом к эмалям крылось нечто другое. «Может, старик прав, – холодея, подумал Артем, – и этот Иван Николаевич из милиции или, того хуже, из ОБХСС?»
– Достал, – отозвался он. – Только…
– Значит, так, – голосом, привыкшим повелевать, перебил Иван Николаевич. – Через час встречаемся на Пушкинской площади, на скамейке слева от памятника, если смотреть на кинотеатр «Россия». Вас устраивает? – спросил он таким тоном, словно и не ожидал отрицательного ответа.
– Вполне, – отозвался Артем. – Вы меня легко узнаете. Рыжеватые волосы, в руках холщовая сумка, вроде торбы. Буду насвистывать. Знаете песенку «Расскажи-ка мне, дружок, что такое Манжерок…» Вот ее…
– Ну что? – с любопытством спросил Колычев.
– Назначил встречу у памятника Пушкину через час. Похоже, начальник какой-то… Говорит, словно диктор Левитан, прямо рокочет. Сдается мне: ему эти эмали и на фиг не нужны.
– Вот видишь! Взглянуть на него нужно. Может, меня с собой возьмешь?
– С удовольствием.
– Вот и замечательно. Теперь вот еще что. Две эмали, которые ты ему отдашь, вручишь без этой громоздкой коробки. В ней осталось пустое гнездо от Иоанна. К чему акцентировать? Сейчас переложу их в другую упаковку. Послушай, а ты не знаешь, что такое Манжерок? Идиотская такая песенка по радио целыми днями звучит. Прямо в зубах навязла. Я уж и в энциклопедию лазил… Нет ответа! – Колычев огорченно всплеснул руками. – И откуда он взялся, этот Манжерок? Ладно, черт с ним. Пойдем чаю попьем. Время еще есть. Расскажи, как поживает вдовица?
– Вы о Ладейниковой? Знаете, показалось, не очень она горюет по своему восточному мужу.
– Никогда ее не видел, но наслышан. Говорят, весьма пикантная дама, хотя и со странностями.
– Вы разве не бывали в доме у профессора?
– Представь себе, ни разу.
– Но почему? Ведь, несомненно, имели с ним многочисленные дела. Я хорошо помню: первый мой выход в свет в качестве вашего… э-э… помощника был именно к Ладейникову.
– Не любил я этого человека. – Колычев поморщился. – Встречался с ним, безусловно, но в гости к нему не хаживал. У него весьма нелестная репутация была… Темная, я бы сказал. Поговаривали, что будто он – сектант.
– А вам какая разница? Хоть буддист.
– Чуть ли не таг-душитель.[9] Правда, это всего лишь слухи, причем крайне неопределенные. Имелся у меня один знакомец, в прошлом – масон. Вот он рассказывал: нечто подобное имело место еще до революции…
– Ну, вы хватили! Вспомнили старосветские времена. Годков Ладейникову сколько было?
– Не знаю, но поболе, чем мне. А выглядел он очень даже моложаво. Ты чай-то пей, скоро поедем. Варенье, между прочим, кизиловое. С некоторых пор мое любимое. Замечательно Людмила Васильевна его мастерит. С большим, я бы сказал, знанием дела. Так вот, о Ладейникове. Ходили на его счет и другие россказни, я бы сказал, более зловещего свойства, чем нелепое ныне идолопоклонство рогатой нечисти. Утверждали, что Ладейников был шпионом.
– Какой же страны? – стараясь не прыснуть, невинно спросил Артем.
– Ты, Артемий, зря хихикаешь. Впрочем, нам пора отправляться на рандеву. Поехали, в машине дорасскажу.
Они сели в «Волгу». Артем тронул машину, а Колычев продолжал:
– Так вот. Шпионом Ладейников был отнюдь не иностранным, а стучал в соответствующие органы, ты прекрасно знаешь в какие. Доподлинно известен следующий факт. Когда после пятьдесят третьего года оттуда, – Колычев указал большим пальцем себе за плечо, – стали возвращаться, некий его бывший сослуживец по Первому медицинскому явился прямо на кафедру и прилюдно плюнул ему в лицо. Возможно, он желал произвести еще и физические действия, но опасался последствий.
– А плевок разве не физическое действие? – иронически поинтересовался Артем.
– Не придирайся к словам. Его и так в институте недолюбливали, а после того случая многие вообще здороваться перестали. Правда, насколько я знаю, Ладейникова данное обстоятельство не особенно угнетало. Непонятно также, откуда он черпал средства на пополнение своей коллекции. Конечно, профессор, доктор наук зарабатывает весьма прилично. Да плюс публикации… И все равно, тратил он, по моим подсчетам, значительные суммы. А главное, ничего не продавал.
– Я тоже обратил на это внимание, – согласился Артем. – Ведь большинство коллекционеров, постоянно приобретая, одновременно и продают или хотя бы меняют… А этот ни-ни!
– Именно. Вообще странная личность. И смерть его лично у меня вызывает недоумение.
– То есть? – удивленно спросил Артем. – Ведь он умер от сердечного приступа. Мне Манефа говорила, их домработница.
– Если бы! Это они так утверждали. А на самом деле, по моей информации, случилось следующее. Он возвращался из института домой и… исчез. – Колычев сделал многозначительную паузу, ожидая реакции Артема.
– То есть как исчез?
– А очень просто. Как у нас люди исчезают. Пропал без вести. Ночь прошла, его нет. Утром на работе тоже нет. Жена, естественно, какой бы ленивой и равнодушной она ни была, забила тревогу. В институте тоже переполошились. Милиция начала поиски. Нет человека, и все тут! Исчез! Недели через три как будто нашли.
– Что значит: как будто?
– Дело происходило летом. Обнаружили его в лесополосе, возле станции электрички. Непонятно, как
