— Что-то нашел?
— Да, но этого недостаточно, чтобы объяснить случившееся, — сказал наконец Люк, отступив на шаг. — Определенно проблема в дыхательных путях. Вот посмотри: на снимке бронхиальное дерево. Целиком. Еще при маркировке мне что-то не понравилось. Теперь понятно: это легочная ткань.
— Наверное, я что-то упустила. Можно пояснить?
— Это мое мнение, не более того. Состояние легких не настолько удручающее, чтобы привести к летальному исходу. — Помолчав, он продолжил: — Надо обсудить это с Беном Уилсоном. Передай регистратуре, что я спущусь к нему через несколько минут.
До Меган дошел смысл сказанного, когда Люк уже был в дверях. Она откликнулась:
— Конечно.
Оставшись наедине с собой, Меган собралась, снова вытерла слезы и поправила прическу. Она наклонилась, чтобы завязать шнурки на туфлях, и проворчала:
— Меган Каллаген. Залечивает до смерти.
— Быстро не получится, — возразил Кальдерон в микрофон, направляя черный лимузин к востоку по автостраде Санта-Моника.
— Найдите способ. Завтра будет поздно, — сказал клиент. — Она уже связалась с больницей, оставила сообщение и намерена встретиться с врачом мальчика. Сегодня вечером.
Кальдерон посмотрел направо и помассировал щеку, размышляя. Оборудование у мистера Конга, который ехал по смежному переулку во взятом напрокат зеленом фургоне. Невозмутимый азиат по ходу движения фиксировал автомашины, как самонаводящаяся лазерная установка.
— Я знаю, где она должна быть в десять часов вечера, — добавил клиент. — У вас немногим более двух часов на разработку деталей. Нужен результат, остальное не интересует.
Как все легко и просто. Сразу видно — человек гражданский, никакой военной подготовки.
— Что насчет мальчика?
— Об этом позаботились.
Кальдерон большим пальцем постукивал по рулю.
— И кто этот доктор, с которым Тарталья хочет встретиться?
— Из отделения неотложной помощи. Лечащий врач мальчика.
— Как его зовут?
— Не беспокойся, он не связан с…
— Если мне поручена работа, я должен знать то же, что и вы. Все подробности — до единой.
— Ладно, — подумав, согласился клиент. — Его зовут Маккена. Люк Маккена.
Внезапно все поплыло перед глазами. Кальдерона кинуло в жар, и кровь бросилась в лицо.
ГЛАВА 7
Люк шел по коридору цокольного этажа. Из приоткрытой двери в конце коридора струился яркий свет, вычерчивая желтый треугольник на противоположной стене, и доносился характерный баритон Джонни Кэша. Люк приближался, и ритмы кантри звучали все громче. Когда финальные аккорды песни подхватил многоголосый хор, к нему присоединился — громко и невпопад — еще один голос.
Значит, Бен в кабинете. Отлично.
Доктор Бен Уилсон, глава отделения патологии, с тех пор как двадцать лет назад перебрался в Лос- Анджелес, так и не избавился от тягучего акцента. Интересно, уж не специально ли его подчеркивал, желая что-то доказать. Сын древнего народа Израиля, Бен родился в Техасе и почти по каждому вопросу имел свое мнение, которым рад был поделиться.
Люк, входя в кабинет, постучал по дверному косяку. В воздухе витал слабый запах формальдегида. Две стены были сплошь увешаны полупустыми книжными полками, на которых лежали учебники вперемешку с ковбойскими причиндалами. На столе стоял сорокапятилитровый сухой аквариум для рыбок — домик для Чарлотт, любимого тарантула.
Оторвавшись от микроскопа, Бен поманил Люка рукой.
— И что привело тебя сюда?
— Только что потеряли пациента, четырехлетнего мальчика из Гватемалы. Легочная недостаточность — так это по крайней мере выглядело. Хочу попросить тебя сделать вскрытие.
Патологоанатом поскреб виски. Ни один седой волос не портил его темную шевелюру.
— Какие-нибудь еще подробности расскажешь?
— Впервые мальчика зарегистрировали в клинике. Это было месяц назад. Количество белых кровяных телец — пятьдесят тысяч. В основном лимфоциты.
Бен выключил CD-плейер.
— Не сомневаюсь, что ты уже подумывал о лейкозе. Властные клетки?
— Нет.
— Знаю, что старомоден, но кто-нибудь рассматривал мазок крови под микроскопом? Все эти компьютерные счетчики клеток тупы как пробка. Они врут напропалую, когда дело доходит до бластных или других аномальных клеток. Не удивлюсь, если твои данные окажутся лабораторной ошибкой.
Люк, обошел вокруг стола и, сев за компьютер, открыл файл рентгеновского снимка грудной клетки мальчика.
— Возможно. А теперь взгляни-ка на снимок.
Бен нацепил очки и, уставившись в экран, принялся закручивать бровь, придавая ей коническую форму. Буйной растительностью он, безусловно, гордился.
— Легочная недостаточность, говоришь?
— Именно.
Бровь стала закручиваться еще быстрее.
— Черт возьми. Легочный рисунок усилен. Ничего особенного, но очажки повсюду. Сдается, легким хана.
Уилсон поверх дужек очков посмотрел на Люка:
— А как они звучали?
— Когда мальчика привезли — чисто, как колокол. Потом я слышал несколько хрипов и щелчков. Дыхание, правда, было уже искусственным.
Патолог снова посмотрел на снимок.
— Черт возьми. — Бровь закручивалась в феерическом темпе.
Люк опустился на стул рядом с аквариумом. Чарлотт где-то пряталась.
— Я рассчитывал, что смогу убедить тебя взяться за вскрытие.
— Правильно ли я понял: мальчик приземляется к нам на порог больницы, умирает в отделении неотложной помощи и мы не знаем почему? Тогда дело за коронером. Сам знаешь.
— А коронер может позволить тебе поучаствовать? Ну, если попросишь?
Бен пощелкал пальцами.
— Да в мгновение ока. Трудности что у них, что у меня одинаковые: много работы и мало людей.
— Бен, я хочу знать, почему умер мальчик. Если возьмешься за дело, уверен — ответ найдется.
Бен поковырял в ухе.
— Я так понимаю, после столь грубой лести ты собираешься вытрясти из меня всю душу. Угадал?
— Спасибо!
— Тпру, приятель. Я пока ни на что не согласился.
— Но собираешься.
Бен помассировал щеку.
— А, черт. Надо бы тело кому-то принести. Позвоню-ка медэкспертам, введу их в курс дела.
— Сделаешь сегодня?
— Нет уж, дудки. Знаешь ли, мне дарована жизнь, и я что-то подзабыл, когда получал от этого
