В любом случае убийство Кейт, драка с Эриксоном, странная смерть гватемальского мальчика — столько всего за одни сутки! Возможно, он ищет логику там, где ее нет.
Похожий на одноместную Палату кабинет без окон вполне устраивал Люка. Наверное, потому, что он почти там не бывал — заскакивал только по понедельникам и четвергам для проверки почты, телефонных сообщений и стопки бумажек, которые подбрасывали ему больничные бюрократы.
Люк просмотрел электронную почту вместе с той, что видел в пятницу. Затем проверил папку удаленных сообщений. От Кейт ничего не поступало. Куда же подевалось ее письмо?
Утром он уже успел поговорить с одним из программистов, и тот согласился поискать в почтовом сервере больницы входящие сообщения с адресом отправителя, содержащего последовательность букв в фамилии ТАРТАЛЬЯ, сразу предупредив, что и своей работы хватает: раньше понедельника, а то и вторника не получится.
Люк позвонил в «Зенавакс». Толку от оператора, которая не слышала о судьбе Кейт, не было вовсе. Если он хочет поговорить об электронной почте, пусть перезвонит в понедельник. И нет, она ни в коем случае не будет беспокоить домашнего секретаря Тартальи — сегодня выходной.
Он приподнялся в кресле и нажал на телефоне кнопку «Голосовая почта». Сообщений было три. Два — от жаждущих узнать побольше о драке. Под напускным беспокойством проглядывало назойливое любопытство. В третьем пытались выяснить, не желает ли Люк поучаствовать в симпозиуме по наркотикам. Лет, он не желает. От Кейт сообщений не было.
— Маккена!
Люк склонил голову набок. В дверях стояли Барнсдейл и какой-то незнакомец, который одним глазом шарил по кабинету, а вторым наблюдал за Маккеной.
Барнсдейл показал пальцем вниз — в сторону холла:
— Пойдем с нами.
Люк проследовал в укромную комнату для переговоров. Второго человека он не знал, По костюм с отливом внушал опасения.
Захлопнув дверь, Барнсдейл взял быка за рога.
— Рабочий комитет медиков проголосовал за временное отстранение тебя от работы в клинике — до окончания расследования. — Барнсдейл подождал ответа, но, ничего не услышав, продолжил: — Отстраняешься немедленно, натри недели. Если, конечно, наше расследование не потребует дальнейших действий.
Люк молчал.
— Может, хочешь что-то сказать? — спросил Генри.
— Обычно этот вопрос задают до того, как отстраняют от работы.
Барнсдейл стиснул зубы.
— У тебя была возможность вчера вечером. Но ты ее не использовал.
Люк взглянул на Костюм, затем на Генри.
— Ясно.
Костюм взял слово:
— Наша юридическая фирма представляет больницу в некоторых вопросах, и доктор Барнсдейл попросил меня посодействовать в качестве юрисконсульта комитета, занятого изучением инцидента. У вас есть возможность представить свое видение фактов. Хочу вас заверить, что мы сделаем все от нас зависящее, чтобы решить вопросы быстро и справедливо.
Люк тщетно пытался понять, куда же смотрит адвокат: на него или на дверь за собственной спиной?
— Пока вы печетесь о моем благополучии — кто заботится о ребенке?
— Каком ребенке? — удивился Барнсдейл.
— Дочери Эриксона. Той самой, которая выглядит как груша для бокса. Что, если в один прекрасный день вдруг окажется, что она мертва?
— Этим занимается Департамент по делам матери и ребенка. Они компетентны и отлично справляются с обязанностями. Вот у кого и тебе не мешало бы взять урок.
Люк справился с гневным всплеском.
— Что-нибудь еще?
— Я надеюсь, вы подумаете и о позиции больницы в данном вопросе, — сказал адвокат. — Конечно, мы тоже, как и вы, желаем девочке только добра, но у больницы весьма деликатное положение, и дальнейшие провокации в отношении семьи Эриксона не помогут ни вам, ни больнице.
— Вы это о чем?
— Возможно, вы ошибаетесь насчет Эриксона. Не исключено, что есть и другое объяснение тому, что вы видели. — Взгляд адвоката пополз в сторону Генри. — Не хотелось бы опережать события, но…
— Вот что я вам скажу, — не выдержав, перебил Люк. — Давайте-ка притворимся, что вы не собирались просить меня подписать отчет департамента по этой девочке. Думаю, что только так мы сохраним учтивый тон беседы.
Барнсдейл свирепо посмотрел на врача.
— Помните, Генри? Каждый должен заниматься своим делом.
Люк повернулся и вышел из кабинета.
Далеко Маккена уйти не успел: в коридоре к нему бочком подошла Меган.
— Можно тебя на минуточку?
— Не вовремя, Меган, — ответил он, замедляя шаг. — Хочешь спросить про Хосе Чаку? Пока не знаю. Вскрытие назначено на завтра.
— Я не об этом. — Она мягко потянула его за локоть.
За последние три месяца она впервые дотронулась до Люка, и тот невольно остановился.
Меган не томила.
— О Кейт. Раньше я ничего не говорила, было много посторонних, и все как-то не до этого. Но… Хочу, чтобы ты знал: я очень сожалею о том, что случилось.
Она отвела глаза, как всегда, не выдержав прямого взгляда. Люк так и не привык к такой замкнутости, едва напоминавшей о потерянной любви.
— Спасибо, Меган. У меня все в порядке.
За спиной прошла медсестра. Они, не сговариваясь, проводили ее взглядом.
— Ну вот, собственно, и все, — чуть подняв плечи, сказала Меган и собралась уходить.
— Я слышал, когда Кейт принесли в операционную, она была еще жива, — обронил Люк.
Меган обернулась.
— Мы сделали все, что было в наших…
— Знаю. Я не об этом, — перебил Люк. — Была ли она в сознании, говорила ли что-нибудь?
Меган покачала головой.
— Одна из пуль пробила голову навылет. Тело было парализовано.
— А те люди, которые отнесли ее в отделение? Упоминали о том, как это произошло? Кто-нибудь видел убийцу?
Неожиданно выражение лица Меган изменилось. Поискав глазами его взгляд, она наконец ответила:
— Нет.
Люк кивнул в пол:
— Понятно.
— Оставь это полиции, Люк. Не надо глупостей, — сказала Меган и залилась краской.
Оба понимали, что это предостережение запоздало на три месяца. Люк уже осознал, насколько колоссальной была глупость, которая стоила доверия этой девушки — и любви.
— Я только спрашиваю о том, что случилось. Больше ничего.
— Беда в том, что я не знаю, верить тебе или нет. Помнится, когда в последний раз ты задавал подобные вопросы…
— Меган, извини. Многое хотелось бы изменить. — Он опустил подбородок, чтобы не видно было, как
