воздействия.
— Ты крайне любезен, — ответил отец-настоятель.
Браумин Херд снова посмотрел на окно.
— Мало кого из нас обходят стороной сомнения, — сказал он. — Бывает, мы сомневаемся даже в своей вере и своих принципах, в особенности если нашей жизни угрожает опасность. Конечно, это в полной мере относится и к Эвелину Десбрису. Ты знаешь, что, когда Джилсепони нашла его, он пил горькую?
Фио Бурэй издал смешок, совершенно нехарактерный для этого в высшей степени серьезного человека.
— Истинное чудо Эвелина — его дар понимания, — продолжал Херд. — Он сознавал, что церковь Абеля должна существовать в первую очередь для людей. Он был уверен, что священные магические камни не должны использоваться исключительно для нужд церкви, но мудро и с осторожностью служить всем людям. Полагаю, его охватил настоящий ужас, когда он лицом к лицу столкнулся с демоном-драконом. На мгновение по крайней мере. Потому что он знал, что смотрит в глаза собственной смерти.
— Но он не отступил, во благо всего мира, — сказал отец-настоятель Бурэй.
— Как и мы не отступим, брат, — произнес Браумин Херд.
— Этим утром вернулся один из моих посыльных, — сообщил Бурэй. — Вручил мне так и оставшийся нераспечатанным документ, объявляющий Эвелина святым. Вынужден признать, я слишком затянул с этим. Следовало давным-давно закончить процесс канонизации — или, по крайней мере, ускорить его, когда стало известно о восхождении на престол Эйдриана и возвращении Маркало Де'Уннеро. Боюсь, многие мои гонцы попали в плен или обратились в бегство, охваченные ужасом перед наступающей тьмой, которую несет с собой Эйдриан. Люди так ничего и не узнают…
— Узнают, — уверенно ответил Браумин. — Истину не спрячешь, по крайней мере надолго. Помнишь магистра Джоджонаха и примкнувших к нему заговорщиков, среди которых был и я?
— Помню, — в замешательстве и даже со страхом в голосе подтвердил Фио Бурэй.
«Наверное, вспомнил, что в свое время с одобрением высказывался о казни магистра Джоджонаха, как и многие другие последователи отца-настоятеля Маркворта», — подумал Браумин.
— Может, это второе подлинное чудо Эвелина, — продолжал Браумин. — Каждому из нас свойственно также и заблуждаться. Эвелину Десбрису было не чуждо ничто человеческое, в том числе и грехи; я не сомневаюсь, что он на самом деле причастен к гибели магистра Сигертона. И тем не менее Бог, очевидно, простил его, иначе как можно объяснить то, что мы называем чудом завета Эвелина? Все мы дети милосердного Господа.
— Де'Уннеро иначе смотрит на это. Его Бог мстителен и жесток.
— Тогда будем надеяться, что наш Бог не только милосерден, но и справедлив.
На измученном лице отца-настоятеля Бурэя возникла бледная улыбка.
— Работа по укреплению обороны продолжается? — спросил Херд.
— Днем и ночью. Более тысячи крестьян укрылись в Санта-Мер-Абель, напуганные маршем герцога Каласа. Всех их обучают обращаться с оружием, что позволит освободить братьев и дать им возможность полностью сосредоточиться на применении магических камней.
— Позволь напомнить тебе, что аббатство Санта-Мер-Абель никогда не сдавалось, — сказал Браумин. — Ни одному врагу. Ни огромному флоту поври, атаковавшему нас во времена войны с демоном- драконом. Ни ордам гоблинов, напавших на цивилизованные страны во времена отца-настоятеля Дес'кута. Ни заблудшему отцу-настоятелю Далеберту Маркворту. Ни чуме, во всех ее проявлениях. Стены нашего монастыря крепки, но еще крепче наша вера.
— Прекрасные слова, брат, — заявил Фио Бурэй. — Когда под эти стены придет король Эйдриан, мы повторим их вместе, так громко, чтобы услышали все.
Браумин Херд еще долго оставался в зале для аудиенций, глядя на величественное изображение простертой руки Эвелина и вспоминая решения, принятые в поворотные моменты своей жизни.
Он был убежден, что Санта-Мер-Абель и весь абеликанский орден столкнулись сейчас с величайшим вызовом в истории церкви и всего человечества. Он не верил, что стены монастыря выстоят под натиском вихря, имя которому Эйдриан, и не рассчитывал дожить даже до осени.
Однако в душе Браумина Херда царил мир.
— Пирет Талме, а теперь вот Сент-Гвендолин. — Герцог Калас раздраженно скомкал пергамент и сделал шаг к гонцу, принесшему огорчительные известия о победе принца Мидалиса. Тот побледнел и в страхе отпрянул. — Я ведь предупреждал, что нужно было оставить там более многочисленные гарнизоны.
— Судя по донесениям, армия принца Мидалиса не столь уж велика, — заявил генерал Блаксон Тре'фелаус, один из лучших и самых опытных офицеров Бригады Непобедимых. — До Сент-Гвендолин не более трех дней пути. Мы могли бы…
Даже не дав ему закончить фразу, Калас покачал головой.
— Принца Мидалиса там уже нет, как и в Пирет Талме, — сказал он.
— Потому что он понимает — ему против нас не выстоять.
— И наносит нам удары, надеясь расшатать поддержку, которую народ оказывает королю Эйдриану, — заметил герцог. — Если бы мне довелось оказаться в столь незавидном положении, как у него, я действовал бы так же.
— Его положение и впрямь незавидное, поскольку все эти мелкие победы ничего не стоят, — пожал плечами Тре'фелаус. — Но Мидалису рано или поздно придется встретиться лицом к лицу с королем Эйдрианом.
— Где сейчас король? — осведомился герцог Калас.
— По последним донесениям, в Урсале, вместе с Де'Уннеро, — ответил генерал. — Хотя, полагаю, сейчас он уже снова находится в пути. Скорее всего, король желает присутствовать при падении Санта- Мер-Абель.
Калас покачал головой.
— Мы еще до его прибытия подойдем к воротам аббатства. Надо будет разместить катапульты вдоль побережья, по обеим сторонам от монастыря. Принц Мидалис, возможно, рассчитывает высадиться на берег где-нибудь неподалеку от Санта-Мер-Абель. Мы должны помешать ему сделать это.
— Думаешь, от Сент-Гвендолин он повернет на север?
— Без сомнения, — ответил герцог. — Приближается лето, самая благоприятная пора для мореплавания. То, что принц Мидалис бросил захваченные им крепость и аббатство, показывает, что он отдает себе отчет в собственной слабости. Ему требуется помощь, и, поскольку доступ к Пирет Данкард для него закрыт, остается лишь Санта-Мер-Абель… Пошлите сообщение в Палмарис, — распорядился он. — Пусть наши корабли немедленно идут к Санта-Мер-Абель.
— У принца Мидалиса, по словам самого короля Эйдриана, внушительная эскадра, — предостерег Каласа Блаксон Тре'фелаус.
— Мы не станем навязывать Мидалису бой на море, — ответил герцог Калас. — Но и его высадку у Санта-Мер-Абель не допустим, разрушив причалы подле аббатства. А наши корабли и береговые катапульты не дадут эскадре принца подойти к берегу.
— И тогда Санта-Мер-Абель окажется в полной изоляции, — подытожил его рассуждения генерал Блаксон.
Герцог Калас расправил плечи.
— Именно так.
Виссенти Мальборо вошел в личные покои Браумина Херда и сообщил о появлении гостя, причем — тут магистр слегка запнулся — это… м-м-м… дама. Бывший епископ удивился. Он удивился еще больше, когда явно чувствующий себя не в своей тарелке магистр Виссенти ввел в покои То'эль Даллию, миниатюрную эльфийку.
— Ты… из народа Джуравиля? — запинаясь, как прежде Виссенти, спросил Браумин. — Как… Что ты здесь делаешь?
