одной и той же загадке, поскольку это тайна Ордена доминиканцев. И к этой же тайне причастен Варежко! А ему-то какой интерес? Для олигарха этот интерес может заключаться не только и не столько в деньгах… Деньги – это не только отчеканенная свобода, но и отчеканенная власть. Познание этой тайны ведет к власти? К власти над миром? Да, возможно… ведь не зря связанные с артефактами инсигнии называются «инсигнии Повелителя Мира». Похоже, что тексты Брена действительно являются связующими звеньями между всеми этими фактами.
Тавров хотел дочитать последний оставшийся непрочитанным файл с флэшки Брена, но тут зазвонил телефон.
– Валерий, здравствуй! – раздался в трубке бодрый голос графа Данало. – Узнал меня?
– Привет, Роберт! – обрадовался Тавров. – Как дела?
– У меня лично дела отлично, – скаламбурил веселый граф. – Но тебя, я полагаю, больше интересуют твои дела. Так вот, я получил информацию, которая тебя интересовала. К тебе придет человек и передаст телефон с защищенным каналом связи. Тогда я все тебе расскажу.
Тавров положил трубку. Дело движется, хотя и медленно. Ну что же, скоро он прояснит подробности биографии Брена, и, возможно, это прольет свет на все дело.
Зазвенел дверной звонок. Тавров вопросительно посмотрел на Дуканота. Тот поднялся с пола и затрусил в коридор. Тавров последовал за ним. Поведение Дуканота его удивило: пес аж приплясывал в прихожей, крутя хвостом во все стороны. Тавров подошел к двери, чтобы взглянуть в «глазок», и тут же получил несколько ощутимых ударов хвостом по ноге.
– Хорошо, что у тебя две головы, а не два хвоста, – недовольно проворчал Тавров и прильнул к «глазку». Увиденное удивило его до крайности: за дверью стояла Ефросинья. Ефросинья явилась лично к нему домой! Ефросинья, никогда не покидавшая своего жилища: даже стоматолог и парикмахер посещали ее на дому. «А если это не Ефросинья?» – мелькнула мысль.
– Валера, открывай! – послышался из-за двери голос Ефросиньи. – Я это, я, не сомневайся. Видишь, как пес радуется?
Тавров открыл дверь и впустил гостью. Пес радостно кинулся лизать Ефросинью сразу в обе щеки: благо две головы позволяли это сделать с легкостью.
– Ну, хватит тебе! – отмахнулась Ефросинья. – Беги в комнату!
Пес, радостно поскуливая, побежал в комнату, но тут же вернулся и сел у двери в кухню, колотя по полу хвостом от избытка чувств.
– Какими судьбами, Ефросиньюшка? – удивленно спросил Тавров, принимая легкий летний плащ визитерши и аккуратно пристраивая его на вешалку.
– Да вот, хотела спросить, как ты съездил в Питер, – ответила Ефросинья. – Поставь чайку, Валера, да расскажи…
Тавров поставил чайник на плиту, вернулся в комнату и обстоятельно поведал Ефросинье о том, что он узнал в Питере.
– И что ты думаешь по этому поводу, Валера? – спросила Ефросинья, отхлебывая по-купечески, из блюдца, ароматный чай.
– То, что к исчезновению Брена причастен Варежко, – совершенно очевидно, – убежденно сказал Тавров. – Брен владел некоей тайной, и это явилось причиной его исчезновения, так же, как и исчезновения Шрайбера. Но сомнительно, что Варежко – истинный инициатор всего этого. Чувствуется рука знающего, посвященного в тайну человека. Варежко не дотягивает до такого уровня. Кто он такой? Обычный нувориш, олигарх. Он полагается на армию информаторов, сам он только денежные махинации привык просчитывать, а здесь речь идет не о деньгах. Не Варежко убил Барсукову, чтобы заключить договор с демоном. Тут фигура покрупнее, специалист в этом деле.
– И кто главный подозреваемый? – спросила Ефросинья. – Ты уже определился?
– Да! Это фра Арнольдо, – твердо заявил Тавров. – Из всех лиц, имевших отношение к Брену, он единственный был в Питере в то время, когда заключался договор с демоном. И уж он точно посвящен в тайну!
– Зачем он тогда тебя нанял? Какой ему резон?
– Зачистка, – пояснил Тавров. – Я найду, где он наследил, а он зачистит следы. Сама понимаешь, что мне не хочется ему в этом помогать – по двум причинам. Во-первых, я всю жизнь служил закону и содействовать преступнику просто не могу. Во-вторых, выполнив зачистку, он ликвидирует и меня как нежелательного свидетеля.
– Логично, – согласилась Ефросинья. – Мне только непонятно: зачем погибшая девушка встречалась с Бреном накануне своей смерти?
– Я думаю, что Брена интересовала принадлежавшая Кайтелер картина. Но, подозревая, что Кайтелер находится под плотным наблюдением людей Варежко, он предпочел встретиться с ее подругой и от нее узнал, что картина уже продана Варежко. После этого он потерял всякий интерес к Кайтелер и вернулся в Москву. Ну а фра Арнольдо хотел узнать, зачем Брен встречался с Барсуковой. А заодно использовал ее в качестве жертвы во время ритуала.
– Логично, – снова согласилась Ефросинья.
– Логично-то логично, но я чувствую себя очень неуютно, – с досадой воскликнул Тавров. – Пограничная Зона – это не сахар! Эльфы тут тусовки устраивают, а тролль-маньяк вообще хотел меня убить! Спасибо, конечно, за Дуката, он меня дома охраняет. А за пределами квартиры? Я не трус, я бандитов голыми руками брал, но эту инфернальную нечисть… Их ведь даже из пистолета не пристрелишь!
– Ну, с Дуканотом ты можешь спокойно на улицу выходить, – заметила Ефросинья. – Ты в Пограничной Зоне, потому и видишь его таким, каков он есть. А все остальные примут его за обычного пса. А даже если кто-то и заметит, что у пса две головы, то решит, что ему это померещилось: люди предпочитают видеть лишь то, что укладывается в рамки их понятий.
Ефросинья не торопясь выпила еще чашку чая.
– А если кто-нибудь посерьезнее заявится? – спросил Тавров. – Тогда что делать?
– Это моя забота, – ответила Ефросинья. – Понимаешь, Валера, я пыталась увидеть того, кто заключил договор с демоном. Это не простой демон, ты это знаешь. И договор необычный, демоны явно очень сильно в нем заинтересованы. Они прикрывают своего союзника, я не могу его разглядеть, все как в тумане… Пройти сюда, в Этот мир, они не смогут, для этого их кто-то должен вызвать. Но вызывающий немедленно обнаружит себя, и я успею принять меры. Правда, вряд ли он на это пойдет: он понимает, что ему противостоят, и не раскроется раньше времени. Так что демоны тебя беспокоить не будут, не волнуйся: в Этот мир им так просто не пройти, а в Пограничной Зоне я их сразу определю и приму меры.
– Тебе я, разумеется, верю! – вздохнул Тавров. – Только надоело мне это все. Короче, подсоберу еще материал и брошу его в лицо фра Арнольдо! Если я ошибаюсь и он не причастен к исчезновению Брена, а искренне заинтересован в прояснении ситуации – пусть раскроет карты и поведает наконец свою тайну. Ну а если он организатор всего этого безобразия, то я надеюсь спровоцировать его на экстренные меры. Пусть покажет себя во всей красе – а уж тут не зевай!
– Хорошо, Валера! – согласилась Ефросинья, вставая из-за стола и направляясь к выходу. – За угощенье спасибо! Хороший у тебя чай. Да, тут тебе кое-что просил передать граф.
И она выложила на стол мобильный телефон в металлическом корпусе.
Граф позвонил сразу после ухода Ефросиньи.
– Я выяснил происхождение Брена, – начал граф. – Открылось много любопытного, пришлось даже обратиться за помощью к специалисту по истории СС.
– Истории СС? – удивился Тавров. – Никогда бы не подумал, что все будет так запутано.
– Да уж, пришлось поработать, – подтвердил граф. – Итак, начну, пожалуй, с генеалогии вашего Виктора Брена. Виктор Брен оказался отпрыском российских баронов фон Брена, имеющих саксонские корни. В 1770 году Фридрих Густав, барон фон Брена, внебрачный сын саксонского курфюрста Фридриха- Августа II – который, кстати, был одно время польским королем под именем Августа III, – выехал в Россию, на службу императрице Екатерине. Незадолго до этого он женился на наследнице австрийского аристократического, весьма древнего, но сильно обедневшего рода, графине Амалии Эппенштайн-Бранович фон Корошко. Таким образом, российские фон Брены восходили не только к аристократической семье
