– Хорошее напутствие, – выходя из шатра, вполголоса заметил Михаил. – Макс, не видишь тут того полога, что для нас разбили?
– Нет…
– И я тоже…
– Ой! А вон там, за деревьями – не он? Низенькая такая палатка…
Подскочивший кнехт – Теодор – поклонился и что-то сказал, указывая рукою на полог.
– Говорит – это для нас, – Максик, наконец смог хоть что-то разобрать. – И еще что-то говорит – да я не все понимаю.
– Хорошо еще хоть что-то понимаешь, – забираясь под полог, хмыкнул Михаил.
– Дядя Миша! – устроившись рядом, взволнованно воскликнул подросток. – Я вообще ничего не понимаю! Что тут такое делается-то? Куда дорога делась, тропки все? Почему все эти люди такие странные?
– Ты только не волнуйся, Макс… я попробую объяснить. Слыхал что-нибудь про путешествие во времени?
– Фильм смотрел французский – «Пришельцы».
– Вот и хорошо – представление, значит, имеешь.
– Да о чем представленье-то? – Максим уже чуть не плакал. – О чем?
– О том, что мы здесь – такие же пришельцы.
Мальчишка обхватил себя руками за плечи и обиженно скривился:
– Все равно не понимаю… Одно понял пока – с этими людьми нужно быть поосторожнее, верно?
– Верно мыслишь, Шарапов!
– Так, может, лучше убежать, пока не поздно? Черт с ней, с дорогой… и с «УАЗиком», потом как-нибудь его заберете!
– Ладно, попробуем уйти… Прямо сейчас предлагаешь?
Максик зябко поежился:
– Да нет – темновато уже. Давайте утром, пораньше.
– Утром? Давай… Ну, тогда сейчас спи.
– Ага… Дядя Миша, а я ведь правда, осмотрел тут все, пока бегал, – немного помолчав, растерянно промолвил подросток. – Ничего знакомого не нашел! Тропинки есть, правда, но какие-то не те… да и вообще, как-то уж слишком чисто кругом, прибрано.
– Что значит – прибрано?
– Ни бутылок вокруг, ни банок… Как такое может вообще быть?
Ратников ничего не ответил, лишь вздохнул и попытался забыться. Да уж, ситуация… А ведь получается, если все так, как он подумал, то… То ведь именно он и подставил Макса! Ведь, если бы парень с ним не поехал… Господи, только бы все это оказалось дурным сном! А если – не сон, если – правда? Была ведь в его жизни похожая ситуация… Тогда нужно выбираться! Если и здесь действуют браслеты – значит, во-первых, как минимум, нужно хорошенько запомнить место – Танаево озеро. И еще запомнить – как к нему добраться, дороги тут могут быть другими, да, наверняка – другие. А затем? А затем – искать эти самые браслетики! Ведь их же кто-то принес! И, значит, кто-то этим переходом пользуется! Отвязаться от этих чертовых крестоносцев, поселиться здесь – и ждать! Черт… Псков-то под тевтонцами сейчас. Потом Александр Грозны Очи явится… нет, отсидеться вряд ли получится. Ладно, это все надо обдумать… А вот пока Максику-то что сказать? А все как есть – так и сказать! Все равно, ведь начал уже. А поверит– не поверит – его дело.
– Макс, спишь?
– Да, дядя Миша? – мальчишка вздрогнул и тут же обернулся. – Слышите? Идет кто-то!
– Мейне геррен?
Ну, эту-то фразу Ратников понял и без перевода. Пришел белобрысый Теодор, принес одежку – положил у полога с поклоном и, еще раз кивнув, удалился к шатру… нет-нет – к повозкам! Тяжелые такие, крытые рогожкой, телеги, волы… нет, быки все же. Значит – есть тут где-то дорога! Правда, машина – даже «УАЗ» – сейчас туда вряд ли проедет, местность уж больно болотистая… а вот, когда чуть подмерзнет… или – еще больше подсушит.
– Дядь Миша, чего этот парень принес-то?
– А вот сейчас и глянем… – Ратников присел на корточки.
Смеркалось, но небо еще было белесым, высоким, на его фоне контрастно выделялись аспидно-черные вершины елей. Где-то совсем рядом куковала кукушка – ку-ку, ку-ку…
Господи, сколько нам здесь жить?
Ку-ку, ку-ку, ку-ку…
– Так, что тут у нас… Плащи… Этот – синее корзно с фибулой, мне, тот, рваненький – тебе. Не кривься, не кривься, именно такой оруженосцу и полагается.
– А это что? – у парня аж глаза округлились. – Кольчуга, что ли? Ишь, звенит…
– Кольчуга… короткий хауберт. Все ее тогда носили – и наши, и рыцари… Это вранье все про тяжелые рыцарские доспехи, они много позже появятся, да и то, в основном, для турниров… Хауберт – мне, а тебе вот – панцирь из чудеснейшей свиной кожи – чуешь, как пахнет?
– Да уж, – Максик с отвращением отодвинулся. – Вонища – хоть нос затыкай!
– А какие на нем прекрасные железные бляшки! Многих, правда, нет – отвалились, ну, уж извини – дареному коню в зубы не смотрят. Ага! Шлемы! Этот, с наносником – мне, а ты бери каску…
Максим тут же водрузил шлем на голову и поморщился:
– Великовата шапочка…
– Ничего, с подшлемником в самый раз будет. Меч у меня уже есть… а вот и твое копье… Потом покажу, как пользоваться.
– Дядя Миша… Мы что же – тоже в турнире будем участвовать?
Ратников усмехнулся:
– Вот в турнире – вряд ли! А в какой-нибудь мелкой стычке – запросто. Ты, Максюта, помнишь, что я тебе недавно сказал… ну, про другое время?
– Да помню… И как вам только прикалываться-то не надоест?
– Так вот теперь слушай, как мы здесь могли оказаться… Браслеты помнишь?
– Ну!
– Так вот – с их помощью… Наехали колесом – ты сам принес осколки. И с их же помощью мы можем вернуться назад. Нужно только их отыскать, эти браслетики… через тех, кто их сюда принес. Останемся, подстережем… Не такое уж и сложное дело, верно? Найдем браслеты, выберемся… Черт! Еще бы эту вертихвостку Лерку найти!
– Лерку? – мальчишка дернулся, губы его задрожали. – Так вы… вы думаете, что…
– Ты слышал уже про нее?
– Да слышал. Эти два урода… Узбек и Карякин…
– В общем, думаю, что она тоже здесь, в этом времени, и мы…
– Ой, дядя Миша, – обхватив голову руками, Максик тихонечко застонал. – А давайте, вы мне все это потом расскажете, ну, когда домой придем, а?
Ратников в ответ только вздохнул: не поверил парень.
– Ладно, давай спать – утро вечера мудренее!
– А утром уходим – не забыли?
– Да уж не забыл, спи, с утречка разбужу.
А утром они проснулись от жутких криков! Кто-то бежал, что-то звенело, вопили, казалось, прямо над головою и еще – жутко пахло гарью!
– Надевай! – Ратников швырнул Максу панцирь и подшлемник. – Быстро!
– Да не надену я это…
– Давай без разговоров!
Михаил и сам уже облачался в кольчужку – имелся опыт – справился один, без помощи оруженосца, надвинул на глаза шлем и, взяв в руки меч, высунулся наружу…
– Ой, мать моя!
