– Признаюсь, иного ответа не ждал.
Ратников опустил глаза, лихорадочно соображая – что же дальше? Сообразил, надо сказать, быстро и тут же спросил:
– А могу я сам выбрать комтурство?
– Ну, конечно же! – неожиданно расхохотался Гернольт. – Их ведь, в общем-то, еще нет, вернее есть, но пока только – здесь, – он постучал себя по лбу указательным пальцем. Так что – выбирайте! На правах вассала, конечно…
– Тогда – здесь! – решительно заявил Ратников. – На этом вот самом месте.
– Хорошо, – крестоносец устало кивнул. – В десяти лигах отсюда, на берегу, есть что-то вроде нашего опорного пункта.
Глава 4
Лето 1241 года. Окрестности Чудского озера
Комтур
Желаем, чтобы поместья наши, коим мы определили обслуживать наши собственные нужды, всецело служили нам, а не другим людям. Чтобы с нашими людьми хорошо обращались и чтобы никто не доводил их до разорения.
Вот тогда только Максик Гордеев поверил в то, что говорил ему Ратников, когда увидел Псков! Тот самый, средневековый, с полной лодок и кораблей пристанью на реке Великой, с горделиво возвышающимся на высоком холме белокаменным кремлем – Кромом – с огороженным валом и деревянной стеною посадом, с мерцающими вдали куполами Спасо-Мирожского монастыря.
– Вот это прикол! – едва город открылся перед глазами, только и вымолвил Макс.
Бедняга…
Псков произвел впечатление и на Ратникова, хотя тот уже видал и Новгород, и Ладогу – и все же, тем не менее, и тот был очарован и потрясен псковской красотою, богатством и мощью.
Неожиданно вдруг даже закралась мысль:
– И все это немцам отдали!
Впрочем – а что, лучше литовцам? Смолянам? Суздальцам? Нет, может быть, в чем-то и лучше – уж, по крайней мере, католичество те насаждать не будут.
В Пскове, кстати, Михаил с Максом долго не задержались. С благословения брата Гернольта и – заочного – гроссмейстера Ливонского отделения Ордена Святой Марии Тевтонской, новоявленный крестоносец «сэр Майкл» получил отряд в три копья кнехтов – сорок человек самого разноплеменного сброда – да две телеги оружия – копья, старые кольчуги, мечи, секиры, было даже два тяжелых крепостных арбалета, орудия, некогда запрещенного папой в силу своей дьявольской действенности, но с успехом используемого даже вот, божьими рыцарями. Кроме того, имелась и бумага на право вассального владения землями – грамота великого магистра – а как же без нее-то?
Надо сказать, впечатления оккупированного города Псков не производил – орденских немцев в нем было не так уж и много, куда больше купцов – торговлишка шла вовсю, причем не только с немцами. Лето нынче выдалось сухое, знойное, хлеб в псковских землях мог и не уродиться, потому следовало позаботься заранее – с кем-то договориться, заплатить.
Эти же заботы тревожили сейчас и «сэра Майкла» – важной задачей была заготовка продовольствия на зиму, до которой Ратников, вообще-то, задерживаться вовсе не собирался, однако, кто знает? Человек предполагает, а Бог располагает.
На смирной белом коняшке, с некоторой грустью помахивающем желтовато-пегим хвостом, Михаил, не особенно торопясь, ехал во главе своего небольшого отряда, сборного, а лучше сказать – сбродного, кого там только не было! Беглые крестьяне-баварцы, наемные лучники из Бранденбурга, с десяток державшихся на особицу чудинов, столько же белоглазых эстов, да, были еще и русские – Иван Судак и Доброга – тоже, верно, из беглых. Иван – здоровенный крепыш, косая сажень в плечах, с кудлатой огненно-рыжей бородою, Доброга – чернявый, цыганистый, не такой широкоплечий, но тоже – верзила с ручищами, словно оглобли. К ним почему-то прибился Эгберт – совсем еще молодой парнишка из Любека, похоже, что из подмастерий или, скорее, учеников, из тех вечных бедняков, что никогда не выбьются в мастера. По типу характера – как знаменитый чеховский Ванька – такой же зачуханный, светленький, сероглазый, с тонкой, вечно замотанной какой-то грязной тряпицею, шеей. Остальные кнехты его откровенно шпыняли, один из бранденбуржцев – сутулый, с длинным вислым носом, звали его, кажется, Фрицем – даже как-то на привале под общий смех завалил бедолагу, наплевав на все Божьи заповеди, явно намереваясь использовать того, как девочку… Ратников уж хотел вмешаться, да не успел – рыжий Иван Судак, не говоря ни слова, просто огрел охальника кулаком по хребтине – тот и осел. Бранденбуржцы хватились было за копья… да тут выступили вперед молчаливые чудины и эсты… Угомонились. Вот с той поры Эгберт, устало примостив на узком плечике копьецо, и шагал следом за русскими, как собачонка.
Короче – то еще было воинство, недаром брат Гернольт, прощаясь, вполне серьезно советовал первым делом парочку из этого сброда повесить, просто так, для острастки. Наверное, так бы и стоило сделать, да Миша – «сэр Майкл» – почему-то стеснялся. Наверное, проклятое воспитание мешало.
А Максик, уже помаленьку приходивший в себя, шагал рядом с Ратниковым – конь парню не полагался, как и любому другому из всех этих с позволения сказать, солдат. Михаил ехал неспешно, да при всем желании не получалось быстрее – в телеги-то были запряжены быки, а уж они-то никуда не торопились, помахивали себе хвостами, отгоняя назойливых мух, да время от времени останавливались – жевали траву. Возами правили баварцы – видно было, что – крестьяне. Беглые.
А никто их, похоже, о прошлом и не спрашивал – людей у Ордена не хватало, и не только рыцарей.
Бург – если его так можно было назвать – располагался километрах в двенадцати от Танаева озера, на мысу, в виду большого острова у впадения в Чудское озеро реки Желчи. Частокол с воротами, сложенная на скорую руку башня и несколько жилых и хозяйственных построек, многие из которых были еще не законченными.
Вновь прибывших встречал священник – орденский брат – отец Арнольд. Даже с виду весь какой-то желчный, с отечным носом и желтым лицом, священник сразу же не понравился Ратникову, как, впрочем, и сам бург, центр нарождавшегося комтурства.
– Я – рыцарь Майкл, – спешившись, представился Михаил, вытаскивая бумаги. – Из…
– Я знаю, кто вы, – холодно ответствовал отец Арнольд. – Меня уже известили – брат Гернольт отправил связного на лодке.
Ага… Ратников ухмыльнулся в усы: Гернольт ему ничего о подобном вестнике не говорил – специально? Или просто не счел нужным?
– Располагайтесь, – священник соизволил изобразить на тонких губах нечто вроде улыбки. – Ваши покои, герр Майкл – в главной башне, там же, я полагаю, поселиться и ваш оруженосец, в привратницкой же обычно располагалась охрана. Прошу вас, проходите… Вскоре приготовят обед, уж извините, не успели…
– Ничего, ничего…
– А пока я бы порекомендовал вам после молитвы и краткого отдыха ознакомиться с уставом, герр комтур.
– Гарнизонной и караульной службы? – пошутил Миша. – Хорошая вещь, тащите сюда, отец Арнольд.
– Я велю принести.
Велю… А не слишком ли ты много на себя берешь, гнида желтолицая? Ратников усмехнулся – а брат Гернольт хитер, ишь ты, предложил комтурство. Он, «сэр Майкл», вроде как – командир, а этот отец Арнольд, выходит, за комиссара?! Для слежки, пригляду, наушничества и наблюдения за морально- политическим обликом вверенного гарнизона? Не дурак брат Гернольт, не дурак… все правильно – разделяй и властвуй. Ладно, поглядим, кто кого!
Привратницкая располагалась на первом этаже башни, на второй вела узкая приставная лесенка – в покои комтура и оруженосца. Последнему, собственно, никаких таких отдельных покоев и не полагалось – он спал на скамье в небольшой зале – приемной. Весь первый этаж был сложен из замшелых камней и выглядел довольно старым, остальная же – верхняя, бревенчатая – часть башни явно была пристроена
