Точнее, это была не деревня даже, а какой-то лесной кордон, горели, дотлевали под унылым дождем два двора, невозможно было понять, сколько там было строений. Около обваленного забора лежала убитая собака — ее Ленка заметила сразу, а потом посмотрела ближе и обмерла.
Около самой опушки в мокрой траве замер человек, женщина — это Ленка сумела разглядеть. А дальше ей не дал глядеть Витек — прижал к себе и насильно развернул лицом в грудь. Ленка слышала, как часто колотится у него сердце, от брата пахло сырой тканью и потом. Он негромко окликнул Славку:
— Что такое, что?! — и охотник ответил издалека:
— Убили на бегу, в затылок… Попали мы с вами, ребята.
— Не ходи, вдруг там засада, — сказал Витек, но Славка ответил:
— Нет. Это те… на машинах, вот следы. Я посмотрю.
— Вить, пусти, — попросила Ленка. Брат отпустил ее. Капельки дождя бежали с его волос по лицу.
— Не смотри, — попросил Витек, но Ленка все-таки, посмотрела и ужаснулась. Казалось бы, она уже столько видела, сама убивала… но оказалось, что нет на свете зрелища страшнее убитого человека, пусть и совершенно чужого. Можно убить десяток нечисти, относясь к этому, как к приключению. Нельзя смотреть на человеческий труп и думать, что и это — приключение тоже.
Славка, появился из-за горящих развалин — хмурый и сосредоточенный. Покосился на Ленку, сказал:
— Там еще пятеро. Сгорели, или сожгли их — не знаю. И вот.
Он показал листок плотного картона — с альбомный лист размером. Наверху листа золотилась лилия, ниже шли красные, как кровь, строчки латинских букв.
— Это не английский, — определил Витек. — Какой это язык?
— Старофранцузский, — ответил Славка, — по крайней мере, очень похож. Вот, я сейчас переведу… — он сосредоточенно свел брови и заговорил, запинаясь: — Во имя Императора Нейстрии, именем Его, волей Господа Бога нашего. Приговорены и казнены на основе военного закона…
— Что такое шассер? — тихо опросила Ленка. Славка, все еще рассматривая бумагу, рассеянно ответил:
— Легкая пехота… Р.Х. — Рождества Христова. Вот как тут обстоят дела. Вам понятно?
— Нет, — растерянно ответил Славке Витек.
— Нейстрия — это… — начал Славка, потом махнул рукой и пояснил: — Короче, здесь Франция — империя, не республика. И ведет войну.
— Мы… во Франции?! — изумился Витек, оглядываясь, словно собирался увидеть над деревьями Эйфелеву Башню.
— Может быть, если война гражданская… — неуверенно ответил Славка. — Тогда все сложнее — там очень мало нелюдей осталось. Хотя, — досадливо бросил он, — в том-то и дело, что тут все может быть по- другому! А черный, золотой и белый, — неожиданно добавил он, — это вообще-то русские цвета.
— У нас белый, синий и красный, — возразила Ленка. Славка улыбнулся, и эта улыбка, испугала Ленку — совсем рядом лежали трупы, но потом она подумала, что Славка видел их тысячи и не так переживает.
— Были и другие… При императоре Александре Втором флаг сделали черно-желто-белым.
— Александр Второй — это вторая половина XIX века, — вспомнил Витек. — В бумаге сказано…
— Я же говорю — тут все может быть по-другому! — напомнил Славка. — Например, Александра Второго не убили в 1881 году террористы. Или его вообще не было, а совпадение цветов — случайно. Все, что угодно, можно предположить!
— Мальчишки, — подала голос Ленка, — ну что делать-то? Нелюди поблизости нет, я мокрая насквозь и голодная, война идет… — голос ее предательски задрожал. Славка тут же заявил оптимистично:
— Да найду я выход! В крайнем случае — сделаю, отлежусь потом. Не прогоните?.. Но в целом — интересно, — он посмотрел вокруг. — Ах, бабка, ах, старая карга! Если ее слуги умеют такие дырки вертеть, что можно в параллельные пространства попадать….
— Клубок по следу Маардая шел, — напомнил Витек, — бабка, может, этого и не умеет.
— Может, и не умеет, — легко согласился Славка. — А вот что мне и правда интересно — есть тут охотники или нет?
— Мальчишки, уйдем отсюда, — попросила Ленка. Славка виновато заторопился:
— Да, конечно, конечно. Пошли! Найдем место для привала и поедим…
...Дождь кончился, когда они, уже совсем усталые, выбрались на лесную опушку. Проглянуло солнце, сразу стало как-то теплее и веселее, хотя ноги гудели непередаваемо.
За большим лугом начинался пригорок, поросший понизу кустарником. На пригорок извилисто взбегали несколько тропок, торчала на нем кирпичная водонапорная башня — точь-в-точь как на одной из окраинных улиц Болотова. Слышался лай собак, сразу нескольких.
— Деревня за пригорком, — сообщил Славка. — А место открытое, пойдем через луг — будем как на ладони… Вот оно!
Два вертолета — сине-серых, помеченных лилиями — впереди своего отсеченного пригорком звука выскочили из-за башни и понеслись над лугом. Под растопыренными полозьями у них металось пламя, слышался резкий, похожий на звук рвущейся плотной ткани треск очередей. Вертолеты заложили вираж над лугом, прошлись еще раз, особенно тщательно поливая кусты у пригорка — и ребятам, неподвижно стоявшим под защитой деревьев лесной опушки, стало видно, как из кустов выскочили пять или шесть человек и, пригибаясь, по плечи в траве бросились зигзагами, к лесу… Вертолеты обрадовано метнулись за ними, расходясь в стороны и беря бегущих в клещи. Двое упали в траву и больше не поднялись. Один, бежавший последним, остановился, что-то прокричал, махая рукой, своим товарищам и, вскинув в обеих руках пулемет, который тащил на плече, полоснул очередью по вертолетам. Он стрелял до тех пор, пока пули не свалили его в траву, а вертолеты бросились за бегущими следом, как гончие — по следу зверя.
Ленка заплакала навзрыд. Славка, не глядя, обнял ее за плечи, Витек обхватил с другой стороны. Так они и стояли, не давая девчонке смотреть и сами не сводя глаз с происходящего на лугу убийства. Иначе как убийством это было нельзя назвать.
Витек стоял и думал, что в Чечне вот так же вертолеты охотятся за бандитами. Он видел по телевизору и никогда не жалел тех, кто внизу. Они были враги. А тут — каким-то чутьем, которое бывает у многих подростков и редко встречается у взрослых людей — он понимал, что на лугу гибнут ХОРОШИЕ люди. И ни он, ни Славка не могли им помочь.
И еще он подумал, что никогда уже не будет прежним после всего, что увидел и узнал за последние дни — такие длинные и странные.
Последнего бегущего вертолеты убили метрах в ста от леса. Покружились над этим местом и ушли обратно — уже не мечась из стороны в сторону, а ровненько, с сознанием хорошо сделанной работы. Их гул пропал за пригорком.
Первым очнулся Славка.
— Надо посмотреть, — сказал он, и Ленке с Витькой стало ясно, что он имеет в виду.
— Пошли, — сурово сказал Витек и повернулся к сестре: — А ты стой здесь.
— Я с вами… — возразила. Ленка. — Я перевязывать умею.
— Некого там перевязывать, — тихо ответил Славка, — поверь моему слову. Мы просто посмотрим и возьмем оружие. Нам оно пригодится. Жди. И пожалуйста, Лен, пожалуйста — не высовывайся на луг.
Мальчишки скинули рюкзаки и, пригибаясь, как недавно бежавшие люди, нырнули в траву. Ленка осталась смотреть им вслед. Легче в сто раз рисковать самой, чем смотреть, как рискует кто-то. Особенно если этот человек тебе… небезразличен.
...Витек впервые видел убитого человека так близко, и его замутило. Наверное, на вертолетах стоял крупный калибр.
— Да, — сказал Славка, — мы и без нечисти неплохо справляемся, Маардай где-то был прав,
