необходимости с его абсолютной, фотографической памятью.
Вообще, текст выглядел так, словно его писал сперва гроссмейстер какого-нибудь рыцарского ордена и только потом, его вычитали, убрали крепкие выражения и смягчили излишне резкие обороты.
Чувствовалось, что рука писавшего первоначальный вариант, больше привыкла сжимать рукоять меча, чем стержень пера. Ни какого всепрощения и подставленных щек. Ни одной жалостливой просьбы и унижения в именовании себя рабом божьим или слугой. Что-то похожее на кодекс бусидо в вольной, литературной трактовке.
И, что интересно, обращение в некоторых молитвах к ипостасям Всеблагих Защитников в Гневе, наводило на любопытные мысли о самом мастере-кузнеце или по местному, сауре Смаре.
Мы есть то, что мы едим. Если допустить вольность и перефразировать, то мы читаем то, что отвечает нашей внутренней потребности. Соответственно и молимся тем богам, что наиболее соответствуют нашему внутреннему содержанию. Так что не так прост уважаемый саур Самар и его оговорки на тему деревенских колдунов, должников в среде магов герцогства, навевало определенные мысли. А если еще учесть, что при виде огромной груды золота в кожаной сумме, его глаза совершенно не полыхнули алчностью. Он лишь, как-то моментально, определив ценность груза в монетном эквиваленте, сразу заинтересовались изящной чеканкой на старом медном кубке. Конечно, только после ощупывания и чуть ли не облизывания брони работы легендарного саура Брабентера. Никак не вязалось его поведение с обликом деревенского кузнеца.
«Нехорошо получилось» — мелькнула мысль о раздавленном и выброшенном в траву кубке. Кстати, подобрать нужно и в реку бросить.
«Хорошую вещь вот испортил, поддавшись остаткам эмоций. Мастеру сосуд очень глянулся. Но радует, что хоть что-то еще осталось от эмоций» подумал Опал, вновь бездумно листая страницы свода.
«А все ага, умгу мастера и якобы сложности с произношением сложносочиненных слов — наносное, вынужденно натянутая маска. Ни разу он не назвал магов — магиками и не чёкал. Всегда произносил — что. Скорее всего, саур Самар и сам был магом, скорее всего магом Земли. Заклинания на шестопере определил ведь с первого взгляда. И уровень накладывающего их указал точно — на рукояти, под хитро сдвигаемой пластинкой из истинного серебра, об этом имелось прямое указание. Под узкой пластинкой было вытравлено имя мага, заклинавшего оружие — асс`Улнол, магистр Земли. И Пса он нисколько не испугался тогда ночью. Притворялся. Пес, потом, передал мысленный образ грозного воина с огромным молотом в руках и ни капли страха в его позе. Но, разоблачать мастера мы не будем. Ни к чему. Мало ли, что у человека было этакого страшного, загадочного или стыдного в прошлом, если он удалился на самую окраину герцогства и ударился в религию».
Действительно, саур Самар, с прямой, гордой осанкой, властными жестами, иногда прорывающимися в его размашистых движениях, как-то не вязался с образом малохольного богомольца. Скорее ему подходила роль смелого вождя, грозного предводителя воинского отряда, в прошлом проигравшего важное сражение или затеявшего неудавшееся восстание. Поэтому удалившегося в дикую глушь и сменившего имя, все привычки и образ жизни.
Но это его тайна и ради глупого любопытства терять так счастливо приобретенного, не друга, нет, но хотя бы просто хорошо относящегося к необычной нежити и помогающего, пусть и за немалые деньги, человека, было бы полным безумием в его положении.
Опал, когда прижавшись лбом к черепу Пса, пытался влить в него мысленный образ кузнеца и дорогу к его дому, осознавал, что его попытка завязать контакт таким способом отдает сумасшедшинкой и полностью авантюрна. Но соваться в селение Смязи самому, было еще большей глупостью. Его на долгие годы запомнили местные жители.
Разве можно забыть нежить стоящую у крыльца трактира в полной стальной броне с опасной железной дубиной в руках? На чей черный металл нагрудника, отчаянные смельчаки плюнули пару раз, а мене храбрые, кинули в нежить из-за забора камнями?
С пылающими, ядовитым зеленным огнем, глазницами. На фоне темного ночного неба и холодных Лун — Сестер.
А расходились местные пейзане по домам именно в это время. Так что, увидев его одного, без мага, мигом поднимут панику, сообщат местному барону и явится по его душу полное копье во главе с магом и грозным бароном. Присутствие рядом страшных Покинутых городов, кровожадная нежить, шустрые зомби, кидающиеся на всех подряд, возникающие неизвестно, как и откуда, давно избавили местных жителей от легкомыслия и неосторожности. Сбегали бы к барону, пацанята с письмом от старосты и менее чем через день, по округе бы рыскало копья два — три во главе с магами.
Работа у барона такая, своих смердов защищать. Ну и Эпоха Разрушений с тысячными толпами нежити, пожирающей всех живых на своем пути, оставила неизгладимый след в людской памяти. Повторения ни кому не хотелось.
А гулящая свободно по округе, вооруженная и бронированная нежить, это не одна костяная собака, ведущая себя осмотрительно и не заметно. Да и честно признаться, слабо верил Опал в свою затею с запиской адресованной кузнецу. Надеясь на свою несуществующую удачу, поступал.
Не было другого выхода. Или не видел. Поначалу он хотел ограбить ближайшую магическую лавку, но сразу, же отказался от безнадежной затеи. Вовремя вспомнились упоминания о сторожевых заклятиях в трактатах, читаемых им в складе на Мертвом дворе.
Оставался единственный, мизерный шанс добыть необходимое — завязать, на платной основе, контакт с кузнецом из селения Смязи., Тогда, при мелком ремонте доспехов, кузнец отнесся к нему очень хорошо и крайне плохо к его бывшему хозяину, магу Воранту, ныне покойнику.
Тоже немалый риск. Вполне возможна была ошибка в оценке внутреннего содержания человека. А если бы просто оказалось, что кузнец не грамотен? Не смог сам прочесть и отнес послание местному феодалу? Опять барон с солдатами и магом появляются на горизонте. Поэтому, когда пес вернулся с двумя короткими словами «Жди. Приду» на обороте послания, то Опал на радостях быстро сбегал в Покинутый город и притащил оттуда стол и два кресла на поляну, выбранную местом встречи. Для скорости бега, сняв свой частично поврежденный Бродячими Псами доспех.
Весьма неосторожный поступок с его стороны. А если это написал не кузнец? А господин барон? Было бы весело. Опал даже мысленно захохотал, представив, как баронские дружинники, с почему-то непременно толстым магом, подкрадываются к месту встречи с ловчими сетями в руках. Осторожно раздвигают еловые ветви и видят бредовую картину — посреди глухой, лесной поляны сидит в удобном кресле, за столом, скелет в полной броне. Рядом, плюхнувшись на костяной зад, расположился кошмарный монстр, бывший когда-то собакой. На столе два кубка, кувшин с вином и тишина. Только живые вокруг стоят и невкусно пахнут.
Но все обошлось, кузнец пришел на встречу. Удивил Опала неподдельной радостью от встречи с видимой лишь раз в жизни нежитью и согласился, после долгого и откровенного разговора, помочь. Теперь оставалось только ждать результата.
Мысль трансформировать и подчинить себе пса, по схеме мага Смерти Воранта, появилась у Опала на следующий день, когда он заметил, что за ним осторожно крадется, скрываясь от направленных в его сторону взглядов, недобитый не мертвый пес. Держится на расстоянии. Сразу прячется, заметив внимание к себе.
Опасаясь нападения со спины и коря себя за глупое милосердие, неживой путешественник по городу присмотрел удобное место для засады, намереваясь добить опасного преследователя. Неосмотрительно было его оставлять за своей любимой спиной. Повторять глупость, совершенную ранее не стоило. Да и оборонительные возможности оставляли желать лучшего.
Доспех Опала был довольно сильно поврежден в битвах с не мертвыми собаками, кожаный гамбезон требовал тщательной просушки и мелкого ремонта. Щита он лишился, шестопер выгнулся от многочисленных, сильных ударов по черепам и хребтам Бродячих Псов, и напоминал теперь турецкий ятаган. С новой броней, закрытой в сундуке, он еще не разобрался.
Замок хранилища доспехов оказался со сложным секретом. Своеобразным хитрым пазлом, из пластинок полудрагоценных камней. Оставлять его где-либо в развалинах, и возвращаться каждый вечер к
