подтяжек справа. А все уже смотрят, объективы нацелены, и уж операторы никогда не упустят карикатурный кадр: президент России всенародно застегивает подтяжку!
Правая брючина предательски поползла вниз. Раздувая живот и прижимая правый локоть, он пошел к небольшому подиуму, с которого предстояло произносить речь. А навстречу плыла пани-президентка, протягивая руку для дружеского пожатия.
Нарушая согласованный ритуал, Стрельцов схватил руку Оксаны Личко своей левой, поднес к губам и поцеловал - но не ощутил прелести прикосновения к нежной коже: он ощутил с ужасом, что, не выдержав двойной нагрузки, от движения левого плеча расстегнулась и левая застежка - предательский крокодильчик, державший верхнюю кромку брюк, разжал пасть.
Это уже грозило катастрофой.
Прижимая оба локтя, он отбарабанил приличествующую случаю речь - но дальше надо было брать букет в руки и лично поднести его к подножию поэта.
Между речью и возложением оставалась спасительная минута.
Стрельцов нашел глазами Парфена и резким движением кисти подозвал его. Парфен подскочил. Но и главная русалка, понимая, что происходит нечто чрезвычайное, подскочила следом. Пресса смотрела с интересом.
- Распорядитесь, - телеграфно приказал Стрельцов. - Пусть за меня несут цветы. Я не могу. За пани тоже.
Парфен метнулся. Где-то мобилизовал двух лейтенантов. Обычных войсковых из оцепления - важно, что при фуражках. Спас положение.
Впрочем, и с пустыми руками двигаться было опасно. Прижимая локти, он шел мелкими шажками как начинающий паралитик. Поправил стебелек букета. Поклонился. Повернул вспять.
Ретирада совершилась благополучно, и Стрельцов оказался наконец в броневике - как в долгожданном убежище.
Следовать к очередному объекту возложения президентам предстояло вместе.
- Что с вами? - наконец прорвалось беспокойство Оксаны Николаевны. Словно радикулит разыгрался.
Легко было сослаться на несуществующий радикулит. Но Стрельцов не захотел выглядеть в глазах Оксаны развалиной. И объяснил с подкупающей откровенностью:
- Подтяжки разом расстегнулись, черт бы их побрал!
Личко рыдала от хохота. Значит, разрядилось напряжение. Она ведь видела, что что-то не так, и даже спросить не могла во время церемонии.
- Выкину эти застежки-крокодильчики, прикажу суровой ниткой пришить.
- Проволокой, - захлебывалась Оксана, - проволокой!
Обсуждение таких подробностей очень сблизило.
67
'Днепровская русалка' тотчас оповестила читательниц, что приезжий президент Стрельцов страдает детским параличом в начальной стадии - полумиолитом. Когда миолит сделается полным, передвигать президента придется в носилках - как древнего деспота.
'Впереди несут портшез - позади несут портфель', - объяснила подпись под карикатурой.
'МыМыМы' с неменьшей оперативностью сообщили, что Стрельцов пострадал желудком после президентского ужина: северный желудок не переварил полтавского сала.
Информация шла со ссылкой на 'хор. инф. ист.' Мымра Сковродина, хотя очень одобряла сообщения на желудочно-кишечные темы, но лично подписывать брезговала.
68
Когда всюду, куда полагалось возлагать, было возложено, начались официальные переговоры.
Красавец Платон Выговский по праву вице-канцлера сидел по правую руку Оксаны Николаевны, с вызовом поглядывая на Стрельцова. Да еще то и дело склонялся к уху своей пани-президентки - советовал.
Стрельцову же советовать не решались - могли дать справку, если спросит. Но справки требовались редко. Стрельцов всегда пускал вперед Богдана Березовского, упорного переговорщика, чтобы измотать противоположную сторону.
Богдан сразу выложил пакет: сохранение колеи, снижение на четверть цены на пресную воду, взаимное признание присяг.
- Биг мэ! - воскликнул Платон. - Давайте отдельно: сначала присягу, потом воду. А лучше - наоборот.
Стрельцова заинтриговало: что за 'биг мэй?' 'Большой май', что ли? По-английски заговорил Платон?
Богдан стоял твердо:
- Вода плюс присяга. Либо - ни воды, ни присяги.
- Теперь понятно, почему вы в Москве говорите: 'В огороде бузина - в Киеве дядька', - отозвался Платон. - Где вода, а где присяга?! Биг мэ.
Или дата какая-то славная в мае?
Богдан умел повторять одну и ту же формулу каждый раз с оттенком новизны, приводя в отчаяние партнеров по переговорам:
- Цены на воду прямо вытекают из соглашения по присяге. Колея - другое дело, колею мы можем вычленить.
- Спасибо за колею! Биг мэ, ее никто сужать и не собирается. Сами придумали - сами теперь щедро уступаете.
Аж вспотели, упираясь друг в друга, хоть и порхали по зале кондиционированные зефиры. Пришлось прерваться.
С бокалом кофе-гляссе Стрельцов подошел к Личко. Свитские отшагнули: потентанты беседуют! (Хорошее петровское слово откопал когда-то Билибин).
- Что это, Оксана Миколавна, ваш вице-канцлер все 'биг мэй' да 'биг мэй?'
- 'Биг мэ'. Это значит 'бог мой' по-галичански. Галичане - больше украинцы, чем сами украинцы.
Вот и майская годовщина!
- Всего лишь? 'Биг' - 'Бог?' А я-то думал, ваш вице-канцлер - запорожец. Что-то в нем есть от Тараса Бульбы.
- Нет, не от Бульбы. А между прочим, мой Знак Стомаха - Бульба. Это я под Бульбой родилась. А он, кажется, Рак. Или Редис, не помню, - засмеялась Оксана.
При желании, можно принять за намек: мол, не надо ее связывать с Платоном.
Передохнув, приступили с новым пылом.
Богдан атаковал параграфами и трактовал прецеденты, но наконец Стрельцов перебил его нарочито по-домашнему:
- А например, мама у меня в Полтаве, а жена - в Воронеже. Послужил я при маме и попросился к жене. Канитель с переприсягой получается.
- Понятие вы вводите не переговорное и вообще не правовое: 'канитель', - почувствовав опасность, парировал Платон.
- Кухонное понятие, кухонное, - кивнул Стрельцов. - Или елочное: на елку золотую канитель навешивают и серебряную, я любил в детстве. Только я скажу, на кухонный уровень нам еще подняться надо - возвыситься, достичь! Самые главные людские уровни: кухонный да постельный. А мы внизу барахтаемся - в политике. На кухонном уровне Воронеж с Полтавой никогда не поссорятся, и на постельном - тем более. И никогда не поймут, зачем жене и маме присягать отдельно. Зачем вообще присягать, я вам скажу крамольно! Не присяга - человек важен. Если честный, он и так слово держит, а нет - никакая присяга его не остановит. Кто-то учил - сам Христос или апостолы: 'Не клянись!'. - Отлично он помнил, кто сказал, как вообще помнил все, что читал и слышал, мог бы дать точную ссылку: 'Матфей 5:34', но не хотел выглядеть занудным педантом. - И д'Артаньян просто говорил 'да - нет', но не клялся. А дай бог и нам и вам таких офицеров, как д'Артаньян.
- Зачем же тогда все разговоры про присягу, если она не важна вовсе?! - возмутился Платон..
