Томилину.
Тщательный осмотр дома ничего особенного не дал: нашли только наручники, которыми приковывали Томилина, да немытые стаканы, с которых криминалисты сняли отпечатки пальцев для установления личностей похитителей. Тавров буквально валился с ног и поэтому, добравшись до комнаты отдыха следственной группы в здании УВД Пскова, с радостью рухнул на уже знакомый ему диван. Мгновенно уснув, Тавров проспал аж до следующего утра.
– Ну и горазды вы дрыхнуть, Валерий Иванович! – усмехнулся Скавронов, увидев входящего в кабинет Таврова. – Чай, кофе?
– Кофе, – ответил Тавров. – А поесть ничего нет?
Скавронов достал из стола макдоналдовский пакет с гамбургерами, и обычно избегавший жирного фастфуда Тавров с жадностью накинулся на сандвичи. Голод, как говорится, не тетка!
– Рассказывай, чего нового, – жуя гамбургер, потребовал Тавров. Скавронов налил ему кофе и с довольной улыбкой сказал:
– Новости есть. И хорошие! Самое главное: установили личности преступников – сработали все-таки их пальчики на стаканах! Итак, Сиплый: действительно рецидивист, Жмуриков Евгений Агапович, уроженец Магадана, 1959 года рождения, две ходки за грабеж, одна за убийство, освободился в прошлом году. Кстати, его дед был родом из Пскова, во время войны вместе с шестнадцатилетним сыном служил у немцев во вспомогательной полиции, участвовал в расстрелах партизан и подпольщиков. Самого деда вроде расстреляли немцы: чем-то он им не угодил, а вот сынка его, отца Сиплого, после войны поймали и приговорили к десяти годам лагерей. Старший Жмуриков после отбытия срока поселился в Магадане, а сын его уже в 13 лет проходил по делу о грабеже. Тогда ему повезло: несовершеннолетний. А первый свой срок получил, едва восемнадцать стукнуло.
– Да, помню: его дед от немцев пострадал по делу Федорова. Только вроде его не расстреляли, а он сам помер во время допроса. То-то мне фамилия знакомой показалась! – вспомнил Тавров.
– Да, тесен мир, что и говорить, – согласился Скавронов. – Что касается его подельников, то оба в свое время отбывали срок вместе с Сиплым: один за кражу, второй за причинение тяжких телесных. Еще в доме мы пальчики владельца дома нашли: он тоже когда-то сидел вместе с Сиплым. Владельца разыскали в деревне у сестры. Оказалось, что Сиплый попросил его сдать ему дом на лето, заплатил хорошие деньги – тот согласился и укатил к сестре пожить. А вот Хозяин своих пальчиков, к сожалению, не оставил. Сейчас проверяем связи Сиплого. Скорее всего, это кто-то из знакомых Сиплому воров в законе: уж больно требовательно тот, по словам Томилина, разговаривал с Сиплым.
– Есть тут один момент, который меня очень смущает, – задумчиво произнес Тавров. – Томилин сказал, что Хозяин, едва на него взглянув, категорически заявил: «Это не он». В комнате, где держали Томилина, свет не зажигали, а лампочка в соседней комнате под потолком ватт на сорок, не больше. Да еще Томилин в углу у шкафа сидел, так что увидеть его лица бандит никак не мог. Как же он сразу понял, что его помощники взяли не того, кто ему нужен?
– Мало ли… – пожал плечами Скавронов. – А почему вас это так интересует?
– А то, что Федоров, похоже, тоже не признал в Володе нужного человека. Ведь приехал издалека, а сына не увидел – хотя и завещал ему свое имущество! Почему?
– Вообще-то у меня сложилось впечатление, что Федун не был человеком, склонным к сантиментам, – заметил Скавронов. – Приехал, дело сделал, уехал. Что же, он с ним в кабак должен был обязательно пойти?
– Возможно, и так, – согласился Тавров. – Но вот зачем его в роддом носило? Увидеть место, где сын родился? Тем более невероятно для не склонного к сантиментам человека! А искал он в роддоме конкретно акушерку Извекову. И, судя по всему, нашел!
– Ищем мы Извекову, ищем! – отозвался Скавронов. – Как найдем, сразу побеседуем.
– Будем надеяться, что ее параллельно с нами не ищет пресловутой Хозяин, – пробормотал Тавров. – А то как бы он раньше нас ее не нашел!
Зазвонил телефон. Скавронов взял трубку, выслушал сообщение, затем коротко бросил:
– Еду!
Тавров вопросительно посмотрел на него. Скавронов положил трубку на аппарат и пояснил:
– В двадцати километрах от города в лесу нашли «девятку». Машина была угнана два дня назад. Самое интересное: в машине три трупа, огнестрел. Судя по описанию, это Сиплый и его люди.
Томилин уверенно опознал в обнаруженных трупах Сиплого и его людей.
– Все говорит о том, что до самого последнего момента жертвы ничего не подозревали, – сообщил эксперт. – Вон там стояла еще одна машина. Судя по следам на мокрой земле, из нее вышел человек, подошел к «девятке» и расстрелял пассажиров. Затем произвел контрольные выстрелы в голову каждому. Стреляные гильзы от «ТТ». Кстати, судя по следам, за рулем сидел кто-то другой: вот, на земле следы двух разных людей.
– Похоже, Хозяин убрал облажавшихся помощников, – заметил Скавронов.
– И оборвал тянущиеся к нему нити, – закончил мысль Тавров. – Он прислал им угнанную машину со своим человеком, который довез их до этой поляны. А здесь их уже ждала машина «чистая», в которой находился киллер. Сиплый явно знал и того, и другого, раз ничего не заподозрил. Стреляли, скорее всего, из пистолета с глушителем. Никто даже не успел выскочить из машины.
Скавронов что-то хотел добавить, но в этот момент зазвонил его мобильник. Следователь выслушал сообщение и сказал:
– Да, сейчас еду. Пусть ждет в кабинете. Обеспечьте охрану.
В ответ на вопросительный взгляд Таврова он улыбнулся:
– Сбылась ваша мечта, Валерий Иванович! Только что на псковском вокзале задержали Марию Павловну Извекову. Она покупала билет на поезд до Санкт-Петербурга.
– Думаю, нам тут делать уже нечего. Надо ехать! – заторопил Тавров Скавронова.
Через минуту машина уже неслась в сторону Пскова.
Мария Павловна Извекова, бывшая акушерка, оказалась невысокой худенькой пожилой женщиной. Выглядела она моложе своих шестидесяти лет – возможно, благодаря умело закрашенной седине и неестественно ярким голубым глазам. Извекова сидела в кабинете следственной группы, нервно мяла в руках носовой платочек и явно была смертельно напугана.
– Здравствуйте, Мария Павловна! – поздоровался Скавронов. Он представился сам и представил Таврова, заметив в конце: – А ведь мы вас давненько ищем!
– Почему? Что я такого сделала? – испуганно спросила Извекова. – Я сюда на богомолье ездила, в Снетогорский монастырь.
– Успокойтесь, Мария Павловна! Ничего вы не сделали, просто нас интересует один человек, который несколько месяцев назад приходил к вам.
Скавронов достал фотографию Федуна и показал Извековой.
– Ой! – вскрикнула Мария Павловна, прижав к губам платочек.
– Похоже, вы его узнали… Зачем он приходил? Что от вас хотел?
– Напугал он меня до смерти, – призналась Извекова. – Откуда-то он вызнал про мой великий грех. Пришел, глазищами насквозь сверлит. Что же делать? Все я ему рассказала, как на духу!
– Давайте подробнее! – предложил Скавронов. – Что за грех? Рассказывайте, не стесняйтесь: дело давнее, даже если и был там криминал какой, срок давности давно истек. Так что осталось только душу облегчить. Смелее, Мария Павловна!
– Да чего уж… – понурилась Извекова. – Все расскажу. Лет двадцать назад это было. Да нет, поболе… Я тогда в роддоме акушеркой работала. Привезли к нам роженицу. Она и муж ее – Шведовы их фамилия – были знакомые нашего врача, Рудольфа Васильевича покойного, царствие ему небесное. Очень хорошая была женщина, обходительная такая… Вот только дитя никак выносить не могла. А тут вроде как до срока доходила. Очень они с мужем ребенка хотели. А ребенок родился мертвым. Как ни старались мы с Рудольфом Васильевичем, ничего сделать не смогли. Муж ее пришел, плачет, говорит: нет, жена не переживет. Уж так надеялись – и вот… А тут привезли женщину – как сейчас помню, Катей Томилиной ее звали, – родила она двойню. Ну, Рудольф Васильевич того близнеца, что последним родился, и подменил… Отдал, значит, Шведовым. Томилиной сказали, что близнецы ее слабенькими родились, пока последнего
