— Я сейчас объясню их вам. Не правда ли, Миних поставил вам условием, чтобы половина обещанной суммы была доставлена ему сегодня же?
— Да, я обещал прислать этот задаток до восьми часов вечера…
— И вас не удивило, что он желает от вас гарантий, сам не давая никаких?
— Но мне кажется, что, получив деньги…
— Полно, милый барон! Меня удивляет, как такой тонкий дипломат, как вы, не видит всей сомнительности подобного положения вещей. Если Миних возьмет с вас деньги и ничего не сделает, то вы лишены возможности кричать об этом, потому что какой же посол согласится сам признаваться, что он давал деньги на ниспровержение существующего законного правительства? Если же Миних сделает, что обещал, но вы не исполните своего обещания, то, став вместе с переворотом у самого кормила власти, он найдет возможность и средства заставить вас дорого поплатиться за обман. Значит, при таком положении вещей, когда Миних гарантирован всем, а вы — ничем, гарантий требуют именно с вас! Даже если бы у меня не было фактов, доказывающих, что вас собираются обмануть, заманить в ловушку, мне достаточно было бы одного этого логического соображения!
— Но у вас имеются факты?
— Да, и очень убедительные! — и Шетарди рассказал Нолькену все, узнанное им от Любочки.
— Но этого не может быть! — воскликнул шведский посол. — Я не могу допустить, чтобы Миних пошел на такой обман! Вас ввели в заблуждение, маркиз.
— Барон! — ответил Шетарди, — клянусь вам словом французского дворянина и рыцаря, что особа, сообщившая мне эти сведения, заслуживает полного доверия и что до сих пор каждый мельчайший факт, переданный мне ею, подтверждался в точности!
— Но я не понимаю, как мог Миних… Да и какая выгода?..
— И это мне нетрудно объяснить вам, барон! Еще тогда, когда ждали смерти императрицы Анны, Миних являлся к царевне Елизавете с предложением своих услуг. Он хотел выговорить определенные условия, но царевна, опасаясь, что ей подставляют ловушку, гневно ответила, что 'дочери не пристало торговаться с человеком, всецело обязанным ее отцу'. Значит, действуя в пользу царевны, Миних идет на риск. А тут он рассуждает так: ему обещана вами известная сумма, половину он получит от вас, половину выторгует от принцессы Анны в виде разных синекур и наград; в добавление к полной сумме он выторгует себе еще чины, ордена, право на власть; все это он будет иметь наверное. Ну, а Миних — такой расчетливый человек, который идет только на верные комбинации!
— Боже мой, но вы приводите меня в отчаяние, маркиз! Я положительно не знаю, на что решиться…
— По-моему, единственно правильным исходом будет послать Миниху записочку, извещающую его в том, что вы не могли достать сегодня деньги и вручите их ему завтра!
— Но записка может скомпрометировать меня!
— Нисколько! Вот вам бумага, перо, чернила. Садитесь и пишите: 'Дорогой фельдмаршал, очень извиняюсь, что не мог достать сегодня просимое Вами. Если обстоятельства сложатся сегодня благоприятно, то завтра я весь к Вашим услугам'. Вот вы и увидите, насколько чисты были намерения фельдмаршала!
— Мне кажется, что вы правы, дорогой маркиз! — сказал Нолькен, к великому торжеству Шетарди подписывая и запечатывая продиктованную ему записку. — Миних не имеет ни права, ни основания сомневаться в моем обещании. Если же он не исполнит своего — значит, он и не собирался исполнять его! Я сейчас же отправлю записку с одним из моих людей. А теперь до свидания, дорогой маркиз. Большое спасибо вам за громадную помощь, которую вы оказываете мне!.. Но я боюсь, — сказал он уже в дверях, — как бы Миних, осуществив переворот в пользу Брауншвейгского дома, не стал из мести еще ухудшать наше положение?
— Э, барон, чем он может ухудшить? Положение бесспорно плохо… Да и не бойтесь: я знаю Миниха, знаю и брауншвейгскую чету: торжество Миниха будет калифством на час!
Он проводил шведского посла до передней, затем, вернувшись к себе в кабинет, с торжествующей улыбкой подошел к железному шкафу, в котором хранились особо ценные вещи и важные документы, достал оттуда несколько табакерок, выбрал одну, отличавшуюся особенно тонкой работой и ценностью, полюбовался на кружевную эмаль, на двойной ряд драгоценных камней, окружавших портрет Людовика XV, спрятал ее в изящный бархатный футляр и отправился совершать свой вечерний туалет. В это время ему по его приказанию уже успели заложить карету. Закутавшись в дорогую шубу, Шетарди уселся и сказал форейтору:
— На Дворцовую набережную, — дом фельдмаршала Миниха!
VI
ПАДЕНИЕ РЕГЕНТА
Фельдмаршал Миних жил не в собственном доме, а в наемном, помещавшемся рядом со старым Зимним дворцом: собственный дом фельдмаршала на Васильевском Острове (где теперь Морское училище) не был еще достроен.
В описываемое время фельдмаршалу было 57 лет. Мардефельд в депеше от 17-го декабря 1740 года дал ему такую характеристику:
'У него великолепная фигура, он очень трудолюбив и красноречив. У него большой талант к военному делу, но к той деятельности, за которую он теперь взялся, у него нет и намека на способность, да и вообще у него скорее поверхностный, чем глубокий ум. Его скупость, которую можно назвать ослепительной, сделает то, что он подарит свою дружбу и добрую волю любой иностранной державе, способной осуществить его материальные надежды. Ввиду того, что он совершенно невежествен, он во всем советуется с братом, который обладает педантической эрудицией, но лишен здравого смысла'.
Деятельность, к которой у Миниха, по мнению прусского посла, 'не было и намека на способность', — была должность первого министра, полученная Минихом после низвержения Бирона. Да и откуда было взяться этой способности! До сих пор Миниху не приходилось иметь дело с гражданско-административной деятельностью.
Призванный Петром Великим для рытья каналов, Миних самим провидением предназначался к этой работе, так как происходил из крестьянской семьи, жившей издавна в болотистой части графства Ольденбург, где уже не одно поколение трудилось над отводом вод. Отец Миниха выслужился в датской армии до офицерского чина, и таким образом семья получила дворянское звание.
Шестнадцати лет (в 1699 г.) Миних-сын поступил на французскую службу по военно-инженерному ведомству, вскоре перешел на сторону врагов Франции и служил под знаменами Евгения Савойского и Мальборо, в чине генерала поступил к Августу II (в 1716 г.), где принялся раздумывать, на чью бы сторону перейти: Петра I или Карла XII.
Смерть шведского короля вывела Миниха из неприятного положения осла Буридана[50] и заставила предложить свои услуги России. Но на первых порах его надежды не оправдались. Сначала он был в небрежении, потом ему поручили надзор за прорытием Ладожского канала.
При Петре II Миних был назначен губернатором Ингрии и Финляндии с командованием расположенными там войсками. Ко дню коронования юного царя Ладожский канал был кончен, и Миниха назначили губернатором С.-Петербурга с пожалованием ему графского титула.
Честолюбивые замыслы Миниха стали осуществляться только тогда, когда он женился на вдове великого маршала двора Салтыковой, урожденной Мальцан. Жена пустила в ход все свои связи, и Миниха назначили президентом военной коллегии. Тут Миних проявил энергичную и плодотворную деятельность. Он сформировал Измайловский и конногвардейский полки, выделил военно-инженерный корпус в отдельное от артиллерии ведомство, основал шляхетский кадетский корпус и заслужил большую популярность тем, что уравнял в армии иностранцев, получавших прежде двойное жалованье, с русскими.
