Нельзя, никак нельзя было отвлекаться в городе на посторонние звуки.
Ваня, приметив шагах в двухстах высокий и почти целый дом, предложил:
– Может, поднимемся наверх, оглядимся?
– Дельная мысль, – не стал спорить Мишутка. – Вон, с того балкона…
Ближе к центру развалины не радовали глаз даже редкими деревьями. И травы здесь росло мало – только каменное крошево простиралось под ногами. Интересно, город на самом деле люди построили? Или его выгрызли в скалах трудолюбивые карлики?
Входа в хорошо сохранившийся дом, на верхние этажи которого собирались взобраться мальчик и медвежонок, не сохранилось. Он был засыпан щебнем – словно кто-то специально таскал сюда камни не один год. Уши медведя стали торчком, он огляделся по сторонам – но ничего подозрительного не заметил. А Ваня увидел небольшое окошко почти на уровне земли.
– Сюда! – предложил он.
Засунул голову в окно и сдавленно ахнул: внутри дома громоздились бочки. Они плотно прилегали друг к другу и, кажется, были пусты. Заглянувший в окошко Мишутка коротко бросил:
– Уходим!
– Почему?
– Ты что, не понял? Это осиные соты. По-моему, гнездо забр-рошенное, но тут никогда нельзя сказать навер-рняка. Осмотр-римся в др-ругом месте.
Они побрели дальше по улице. Сильно хотелось пить. Ваня мог только представить, какая жажда мучила медвежонка, бродившего в этих развалинах уже второй день. Хотя, может быть, какая-то вода была в подвале, где он застрял? Дожди ведь идут даже над городом.
Мишутка вывалил язык – ему было жарко, но лапами переступал бодро, Ваня едва за ним поспевал.
– Вот подходящий дом, – медвежонок указал лапой на длинное здание, выходящее на улицу торцом. – Залезем, а если надо будет – по чер-рдаку можно даже на др-ругую улицу выбр-раться.
Вошли в широко распахнутый зев дверного проема. Каменная лестница хорошо сохранилась, а вот от дверей мало что осталось. Деревянные превратились в труху, металлические проржавели насквозь. По лестнице шли долго. Ваня насчитал девять этажей. Заглядывать в пустые квартиры было страшно, хотя, конечно, любопытно было узнать – как же раньше жили люди? Внутри жилища, а не на первом этаже, куда мог забрести, кто угодно, Ваня был в первый раз.
– Войдем в квар-ртиру, – сказал Мишутка, когда лестница кончилась. – Окна есть и на одну стор-рону, и на др-ругую.
Сверху было видно лучше, чем с холма, лучше, чем с дерева. Только куда смотреть? Каменные развалины, зеленая кромка леса – далеко они уже забрались… Пошли через квартиру, мимо изъеденных шкафов и каких-то странных коробок – одна была словно бы с огромным стеклянным глазом, – на другую сторону дома.
– Вот и центр-р, – кивнул медвежонок.
Центр города оказался неожиданно зеленым. Большие дома громоздились вокруг площади, заросшей деревьями – словно бы кусочек леса. Только лес этот был необычным – он пугал еще больше, чем развалины. Диковинные деревья, странные кусты…
– Яга говорила – налево, – прошептал Ваня.
Слева от центра вид загораживал большой дом, стоящий неподалеку.
– Не повезло, – заметил медвежонок. – Дор-рогу не видно.
– Дорогу не видно! – раздалось пронзительное шипение из темной кладовой.
Ваня бросился прочь, вниз по лестнице, Мишутка – за ним. А в квартире клубился сизый туман, потрескивало и похохатывало.
– Морок, – на ходу сказал Ваня. – Это же не страшно? Сейчас ведь день?
– А мы залезли к нему в логово, – ответил Мишутка. – Пр-ритаился, гад! В логове он и днем задур-рить- замор-рочить может! Может, мы сейчас и не бежим вовсе, а спим на полу в этой камор-рке! А он из нас силы сосет!
– Нет, я чувствую, мы успели убежать, – Ваня побледнел. – Кроме нас Аленушку выручить некому!
Выскочили на свежий воздух, на яркое солнышко. Вверху, в окнах потревоженного логова, словно бы клубился туман.
– Осматр-риваться больше не будем?
– Да уж наосматривались. Пойдем сразу туда, – Ваня кивнул на дом, закрывавший им обзор. – Я чувствую, Аленушка там.
По дороге в земле стали появляться какие-то подозрительные дыры. Вода их промыла, звери нарыли, или кто-то похуже зверей? Теперь уже Иван и не думал, чтобы закинуть оружие на плечо. Лук в одной руке, стрела – в другой. Мишутка подозрительно порыкивал.
– Запах мне не нр-равится, – объяснил он. – Пахнет плохо.
Мальчик никакого плохого запаха не чувствовал, но на душе было тревожно. А солнце все сильнее клонилось к горизонту – дома отбрасывали длинные тени.
Переулок, еще один, какая-то кривая улочка с низенькими постройками, почти не тронутыми временем – и они вышли к тому самому дому, что прежде закрывал им обзор.
– Насквозь? – предложил Мишутка.
– Идем, – согласился Ваня.
Влезли в окно, осторожно ступая, двинулись по каменному лабиринту. Здесь в коридорах даже не было мусора. Убрали? Или с самого начала не было ничего, что могло превратиться в мусор?
До противоположной стороны дома добрались без приключений. У самого окна услышали гусиный гогот и детский плач.
– Аленушка! – во весь голос закричал Ваня. – Мы уже идем!
Он бросился к окну, накладывая стрелу на тетиву. Сейчас эти гуси узнают, как мучить его сестренку! Мишутка недовольно зарычал и поспешил следом.
За домом лежала большая площадь – почти такая же, как и в центре. Только деревья на ней росли необычные – с высокими гладкими стволами и пучками листьев наверху. Словно бы сосны, но совсем не сосны. На одном из деревьев сидела Аленушка, вокруг летало несколько гусей, а внизу пищали три огромных, размером с собаку, крысы. На них и показывала пальцем Аленушка, жалобно плача. Личико ее было чем-то выпачкано.
– Ага, вот чем здесь пахло! – заявил медвежонок. – Кр-р-рысы. Ненавижу!
Ваня выскочил в окно, сделал несколько шагов вперед, натянул тетиву и ударил стрелой в ближайшую крысу. Та взвизгнула и бросилась наутек. Вторая рванулась в сторону мальчика, но подоспел Мишутка и ударил ее когтистой лапой. Крыса перекувыркнулась и с визгом юркнула в дыру под домом. Третья тоже побежала прочь, не дожидаясь, пока с ней расправятся. Длинный голый хвост волочился по земле.
– Аленушка, с тобой все в порядке?
– Ваня! – счастливо улыбнулась девочка. – А что за мишка с тобой? Я дам ему ягод?
Мишутка фыркнул.
– Я и сам возьму, вообще-то. Вот уж не думал, что попробую когда-нибудь финики! Да еще прямо с пальмы…
Гусиный вожак с золотистой полоской на шее опустился на землю рядом с Ваней, осторожно вытянул голову и взглянул на мальчика черно-оранжевым глазом. Иван погрозил ему пальцем:
– И крыс отогнать не могли! Тоже мне, слуги Яги!
Гусь смущенно потупился, начал ковырять клювом землю.
– Слезай, Аленушка, – предложил мальчик.
– Не могу, – призналась девочка. – Высоко. Боюсь я.
– А как залезла?
– Они меня прямо на дерево посадили. А потом еще крысы прибежали.
– Ладно, говор-рил же я тебе, что пр-ригожусь, – проворчал медвежонок, проворно карабкаясь по почти гладкому стволу. – Дер-ржись за шерсть, девочка. Только плеер-р с меня не сбей! Хочешь послушать?
– Ягод, ягод наберите, – с земли кричал Ваня.
