И сейчас она вошла в кафе, остановилась у маленького столика возле вешалки. На столе стоял большой портрет Моди в рамке, и еще несколько фотографий поменьше по обеим сторонам от него, и еще пожелтевшая от старости книга для почетных гостей.
— Микки не позволяет его убрать.
Рокси оглянулась и увидела Сьюзен.
— Сколько времени прошло с тех пор, как Моди умерла?
— Лет двадцать. Может, двадцать один. — Сьюзен обвела взглядом зал: — Ба, да тут почти аншлаг…
— Я собиралась взять кофе латте и персиковый кобблер. Хочешь, присоединяйся.
— С удовольствием. Возле стойки есть места. — Сьюзен пошла к свободному месту за стойкой. — Я как раз выходила из офиса, когда увидела твою машину. Была сегодня у Клары и компании?
— Ага. — Рокси уселась на табурет рядом со Сьюзен и взяла меню. — Они так горячо взялись за расследование убийства Дойла…
— Смерти Дойла.
Рокси закатила глаза:
— Ты такая же, как Ник.
Сьюзен засмеялась.
— И как продвигается ваше расследование?
— Нормально, если учесть, что мы не видели ни одного свидетельства, за исключением отчета о вскрытии.
— В защиту Ника могу сказать, что он не имеет права разглашать закрытую информацию по делу.
— Если он все равно не собирается ничего расследовать по делу Дойла, то мог бы по крайней мере не мешать развлекаться старикам. Какой от этого вред?
Сьюзен склонила голову набок.
— Ты ведь всерьез считаешь, что Дойл был убит, да?
Рокси положила меню на стол.
— Чем больше я слышу о Дойле, тем больше думаю, что его смерть была необычной. Клара определенно думает так же.
— Ник говорит, что Клара — дама проницательная.
— Так и есть. Если даже из-за Ника мы не можем проводить полноценное расследование, эта история с записками Дойла здорово помогла мне. Благодаря ей мне удается вытаскивать стариков в город. Сегодня утром у меня получилось уговорить их погулять по району, в котором вырос Дойл. — Рокси рассмеялась, встретив недоверчивый взгляд Сьюзен. — Ты даже не представляешь себе, сколько миль я уже накрутила.
Сьюзен улыбнулась, и на щеках ее заиграли ямочки.
— Клара может быть очень милой, хотя Нику норой приходится из-за нее несладко.
Входная дверь открылась, зазвенел колокольчик, и они обе оглянулись.
В кафе вошел мэр Харкинс. Он был в синем костюме и ярко-розовом галстуке.
Сьюзен дернула плечом и скривила лицо. Мэр пошел к дальнему столику.
— Городской совет требует от Харкинса урезать бюджет. А Харкинс решает проблему за счет нас: собирается урезать наш штат.
— Но вас и так всего двое!
— Да. Мы ему тоже об этом напомнили. — Сьюзен покачала головой. — Кроме того, мы укладываемся в бюджет, в то время как его служба выходит за рамки. На него работают Робин и еще одна помощница, которая печатает кое-какие бумаги.
— Что же тогда делает Робин?
Сьюзен многозначительно на нее посмотрела. Рокси рассмеялась:
— Я не знала, что это входит в ее прямые служебные обязанности.
Из кухни вышла очень миниатюрная женщина с темно-каштановыми вьющимися волосами. Увидев Рокси, она улыбнулась:
— Вернулась?
— Я рабыня вашего персикового кобблера.
— Хорошо, — сказала Конни. — Значит, я знаю свое дело.
— Конни! — Полная женщина с седыми, забранными в пучок волосами просунула голову в раздаточное окно. — Этот куриный суп остывает и… О, привет, Рокси! Как мама?
— Лучше, спасибо.
— Хорошо. Я принесу ей кукурузного хлеба. Ей он всегда нравился. Конни, по поводу твоего супа. Ты не хочешь, чтобы я добавила туда немного картофеля?
— Нет! — в ужасе воскликнула Конни.
— Я всегда кладу картофель в куриный суп.
— Это не суп, мама. Это консоме с шиитаке.
— Ши…что?
— Шиитаке. Это грибы.
Микки презрительно шмыгнула носом:
— Никогда не слышала о грибах шитах.
— Ши-и-та-ке.
— Как бы они там ни назывались, ты отключила плиту, и суп остывает.
— Консоме подают холодным.
— Холодным? Кто захочет есть холодный суп?
— Я захочу! — жизнерадостно воскликнула Сьюзен.
Но Микки это не убедило.
— Конни, чем тебя не устраивает тот куриный суп, что я научила тебя готовить?
— Всем устраивает. Я просто решила расширить ассортимент и подумала…
— Отлично! Делай что хочешь. Только убери его с моей плиты. Я хочу приготовить запеканку из зеленых бобов. — Микки развернулась и удалилась, красная от возмущения.
Конни закатила глаза. Потом сделала очень медленный вдох и выдох.
— Ну вот, я спокойна. Я не собираюсь убивать свою мать. Я не буду выходить из себя из-за того, что она положила клецки в мой бефстроганов. — Конни покачала головой. — Мама не признает перемен, но я на нее работаю и вынуждена играть по ее правилам.
— Микки повезло, что вы здесь. — Сьюзен посмотрела на Рокси. — Конни об этом не распространяется, но она прирожденный повар — повар экстра-класса. И лауреат многих конкурсов.
Конни оторвалась от процесса приготовления латте для Сьюзен.
— Кто вам это сказал?
— Пробила по Интернету, — с довольным видом сообщила Сьюзен.
Дверь открылась, и вошла Робин, одетая в красный костюм с очень короткой юбкой. Перехватив взгляды Сьюзен и Рокси, она остановилась, поджала губы, вернулась и направилась туда, где сидел мэр. Мэр Харкинс, завидев Робин, радостно заулыбался, вскочил и принялся галантно усаживать ее за стол.
— Жалкое зрелище, — сказала Рокси.
— Маниакальная страсть, — согласилась Сьюзен.
— Ест дерьмо и пальчики облизывает. — Конни протянула Рокси кофе латте, затем налила в согретые бокалы персиковый кобблер и выставила их на стойку.
Рокси наклонилась над бокалом и с наслаждением вдохнула густой коричный аромат напитка.
— Кто-нибудь должен наладить его промышленное производство.
Сьюзен облизнула ложку.
— Или сделать на его основе крем для лица, чтобы сначала его намазывать, а потом слизывать.
— Или масло для тела.
— Хотя лучше не масло для тела, а тесто для тела…
Дверь вновь открылась, и на этот раз вошел высокий мужчина в черной кожаной мотоциклетной
