наконец ответил Марк на вопрос. — Они любезно угостили нас чаем.
— Ты думаешь, они не желали девочке зла? — вмешалась вдруг красивая, но печальная женщина — жена президента.
— Нет. Я… ушел, потому что Вея с роламбинами была в полной безопасности, — с трудом соврал Марк.
— Мы выделили ей телохранителя! — вставил Жвала II. — Личного, дружелюбного телохранителя!
— Я помню, она его чуть не убила, — тяжело вздохнул Адам.
— Ее нельзя жалеть! — возмутился Кастор. — Она просто втерлась ребенку в доверие. Девица воспитана в преступной среде, в неуважении к закону. В ее доме обнаружена теплица, где родители выращивали для своих нужд все, что им в голову взбредет. Они проводили исследования частным образом, готовили лекарства. А может быть, и яды. Для каких, спрашивается, целей? Она не могла об этом не знать. Это такая же фурия, как та, что набросилась на генерала Саифа в Фомальгауте, только маленькая пока. Я требую ее немедленного заключения в Абаскум. Жить в городе среди мирных жителей ей противопоказано!
— Мы готовы заплатить выкуп, — оживился посол роламбинов Лута, — и за других узников Абаскума, обвиненных в колдовстве, тоже. Продайте их нам, это гуманнее аннуляции.
— Невероятно! Ни в какие рамки не укладывается. — Ева схватилась за голову. Бесцеремонность инопланетян шокировала ее.
— Интересно, что вы можете за них предложить? — полюбопытствовал Адам, не обращая внимания на округлившиеся глаза жены.
— Спрашивайте. Ответим, — сдержанно предложил Жвала II.
— Вы позволите нашей делегации посетить вашу планету? Выделите проводника, чтобы наши корабли добрались до цели? — глаза президента горели как у пятнадцатилетнего мальчишки.
— Сразу несколько кораблей? — Покачал головой Жвала. — Пожалуй, лучше сначала один корабль — разведчик. Это решаемо.
Адама обрадовал ответ. Это было заметно.
— Что я могу сказать в заключение? Господа, примите мои извинения за строгий выговор вам сегодня утром, а так же мои соболезнования личному дружелюбному телохранителю этой м… неадекватной особы. Она действительно, опасна для общества и заслуживает наказания. Состав ее преступления будет рассмотрен вместе с делами других заключенных Абаскума. Девочка поступает в распоряжение службы министра Якоба Кастора. Интересы наших инопланетных друзей в этом вопросе будут обсуждаться отдельно и удовлетворяться по возможности. Всем спасибо за внимание.
— Постойте! — воскликнула Ева. — Вы что собираетесь отвезти Вею в тюрьму сейчас? — Щеки жены президента заливал гневный румянец.
— Немедленно! — подтвердил Кастор.
— Она же не пришла в сознание!
— Когда она очнется, то сразу сбежит, госпожа, — твердо возразил Кастор.
— Но это просто чудовищно! — настаивала Ева. — У девочки травма. Она находится под защитой нашего крова. Ты хочешь поскорее от нее избавиться только потому, что она фея?! — резко обратилась Ева к обескураженному мужу. — А как насчет того, чтобы дождаться пока она очнется и хотя бы расскажет свою версию?
— Я не хочу, чтобы ты спорила со мной, Ева! — возмутился Адам.
— А я не хочу, чтобы ребенок страдал! — не сдавалась та.
Это переходило все границы: прежде Ева никогда не устраивала таких сцен в публичных местах.
— Довольно, — сказал Адам. — Пусть девочка останется в нашем доме, пока не поправится.
— Но это не девочка, а преступница, — начал, было, Кастор.
— Что?! Ты тоже вздумал возражать мне? — накинулся на него Адам.
— Нет, нет, - поспешно отступил Кастор, — я только хотел прислать сюда охрану, она может понадобиться, когда девица очнется.
— Никого не надо! — огрызнулся Адам, — приставь охрану к своему юркому пасынку, больше пользы будет.
Адам едва дождался пока министры и инопланетяне покинули дворец. Он был возмущен, потрясен и растерян.
— Ева! — воскликнул президент, когда они остались наедине. — Скажи мне. Ты кто? Жена булочника или шляпника? Почему ты вмешиваешься в переговоры?
— Разве у жены президента не может быть своего мнения? — гордо вскинула головой Ева.
— Неужели не понятно? Ты не должна перечить мне в присутствии других людей. Когда ты чем-то недовольна, высказывай мне свои соображения с глазу на глаз, и, обещаю, я приму к сведению все, что ты скажешь! Но не надо кричать при министрах и, тем более, при представителях другой цивилизации, и доказывать, что я дурак! Все подумают: «Этот человек не может справиться с собственной женой, куда уж ему совладать с целым государством!»
— А ты уверен, что всегда безупречен и верно руководишь? Поступай достойно, буду гордиться тобой и не посмею перечить.
— Я хотел сказать, пока не будет мира и согласия в нашей семье, и в Эдеме не стоит ждать порядка.
— Если бы я не вступилась за эту несчастную, Кастор уже упек бы ее в тюрьму, возражать тебе позже не имело бы смысла.
— Поверь мне, Ева, заключенные Абаскума — это не та публика, которая заслуживает твоего сострадания.
— Ты готов продать роламбинам людей, обнаруживающих необычные способности, только потому, что они тебе неудобны! А какую участь приготовили им роламбины, можешь представить?
— В любом случае, непокорные закону феи, как ты их называешь, предпочтут путешествие на Роламбу смертной казни. И, конечно, все не так прозрачно и подло, как ты себе вообразила. Да, мы с Кастором ведем с роламбинами двойную игру. На переговорах потакаем им, чтобы заставить раскрыться и уяснить их истинные цели. Кастор убежден, что инопланетяне хотят завоевать нас. Но прежде чем объявить войну, им надо внести смятение в наши ряды, ослабить. Они сами подстрекают фей на бунт против моей власти и поддерживают Мандрагору в надежде, что народ за ней потянется, и в Эдеме случится раскол.
— Ты готов обвинить Мандрагору во всех смертных грехах! Даже в сообщничестве с инопланетянами. Ну не смешно ли?
— А ты перестала мне верить! — обиделся Адам. — Снова встречалась с этой рыжей мымрой, терпеть ее не могу! Я против этих встреч. Зачем ты к ней ходишь?
— Я говорила тебе… — голосок Евы задрожал, — она нам поможет…
— Сами справимся! Без гадалок, знахарок и великомудрых фей!
— Так ведь не получается… у самих…, — губы Евы скривились, плечи мелко затряслись. Адам задел больную тему, и вот уже бесчисленные слезы покатились по лицу Евы.
— Ой, только не это! — Адам терпеть не мог, когда жена плакала, особенно, если он был тому причиной. Ведь это означало, что она чувствует себя несчастной в их чудесном браке, союзе любящих сердец, и в данный момент не считает его своей идеальной парой, солнечным зайчиком и нежным покровителем. Признать такое было просто невыносимо.
— Ты не желаешь по-о-нять меня, — всхлипывала Ева.
— Я боюсь, что ты навредишь себе! Твоя склонность ко всему нетрадиционному меня пугает. — С этими словами Адам развернулся и быстро вышел из комнаты. Красное, скорбное лицо жены расстроило его еще больше.
Ева знала, что слезы — неудачный способ воздействия на Адама, но уже не могла сдержать их поток. Ну почему они ссорятся? О, если бы родился ребенок! Она бы ни разу больше не заплакала.
Ева долго еще рыдала, забравшись с ногами в кресло, обняв его спинку и увлажняя слезами безропотную обивку — она не могла убежать.
