жаловаться.
- Боязно, - сказал один.
- Если уж она схимника того, так мы ж и совсем, - добавил другой.
- АААА! – завопил третий и ткнул пальцем куда-то вверх, за спину Пахотнюка.
Егор Тимофеевич даже поворотиться как следует не успел, как почувствовал, что чьи-то быстрые, острые зубы вгрызаются ему в правую ягодицу. В глазах его поплыло.
- А ну пошла! – завопил Рябинкин, пробегая мимо Главы с палкой.
Мужики перепугано глядели не то на Пахотнюка, не то за него и орали:
- За сиськи её хватай! За жабры! – однако сами с места не двигались.
Пахотнюк упал на землю и увидел, как между деревьев скрывается огромный серый зверь с пушистым хвостом.
- Сейчас я, Егор Тимофеич, сейчас, - послышался голос Рябинкина рядом, и Пахотнюк снова почувствовал на своей заднице зубы, на этот раз Пафнутия Ленсталевича.
- Рябинкин, - просипел он. - Ты что творишь?
- Яд надо отсосать, - выкрикнул Рябинкин и принялся за дело.
Пахотнюк ненадолго отключился, а пришёл в себя, когда четверо мужиков тащили его и Рябинкина к зданию администрации, поддерживая под плечи.
- Ты зачем это, дурень, сотворил? – спросил Глава Рябинкина. - Помрёшь же!
- Главное, чтобы вы жили, Егор Тимофеич. Я-то старый пердун, а вы народу нужны, - отозвался Рябинкин. – Ха-ха-ха! Егор Тимофеевич! Как смешно! У вас голова собачья! Это ж надо! Ха….
И тут же умолк.
Мужики остановились.
- Дух испустил, - сказал один, снимая шапку.
- Может, тогда уж прям здесь закопать? – спросил второй.
- А с этим что делать?
- Э, - зашевелился Пахотнюк. - Я живой.
- Этот живой пока!- закричал кто-то из мужиков. - Этого дотащим.
Пахотнюк снова впал в забвение, успев увидеть, как тело Рябинкина бросили на траве возле ворот парка.
Открыл глаза и обнаружил рядом жену. Пьяную, с заплаканными глазами.
- Ты чего здесь? - спросил он.
- Тебя оплакиваю.
- Чего меня оплакивать, не помер. А, чёрт! Повороти меня на живот, больно.
Серафима помогла перевернуться.
- А Марьянка где?
- Ясно где – у себя в комнате ревёт.
- Почему ревёт?
- Ты ж её ухажера в кутузку усадил. Она целыми днями таскает у меня водку, пьёт и плачет.
- Какого ухажёра?
- А ты и не помнишь?
Пахотнюк наморщил лоб и попытался вспомнить. А, да. Тушканчик…
- Сим, - сказал он. - Позвони Твердищеву. Прикажи доставить мне этого… Как его? Ну, ухажёра.
- Скажу, - Серафима ушла, и Пахотнюк снова отключился.
XII
Домкрат почувствовал, как его швырнули на шершавый деревянный пол. Звякнули кандалы на руках и ногах. Он приоткрыл заплывший от фингала правый глаз и увидел рядом с собой кровать, на которой лицом вниз возлежал Глава Поселения.
- Твердищев, твою мать! – просипел Пахотнюк. - Ты чего с ним сделал?
- Как приказано, ваш-бродь, в кутузку определил, - раздался сверху недоумевающий бас Твердищева.
- Дурак! Я же не приказывал его бить до полусмерти!
- Так у нас порядок такой при оформлении, - оправдывался Твердищев.
- Кандалы снять! В чувство привести!
- Так он же ж государственный преступник! Он же из казны считай тыщу рублёв стащил!
- Каких еще рублёв? Что ты несёшь?
- Государственных! Не мог же я его ни за что в кутузку определить.
- Идиот ты, Твердищев. Немедленно всё отмени.
- А деньги-то на кого же списать пропавшие?
- Да найди на кого. Вон, хоть на Егубина – всё равно сдох.
- Слушаюсь!
Замки на кандалах щелкнули, и Домкрата подняли в вертикальное положение Твердищев и ещё один полицейский, от которого страшно разило перегаром. Домкрат попытался стоять на ногах, но что-то ныло в районе колена, и он все норовил завалиться на Твердищева. Внезапно на голову обрушился ковш ледяной воды, и Домкрат, облизав губу, пробормотал:
- Добрый день, Егор Тимофеевич.
- И ты здравствуй, - ответил Пахотнюк. – Помнишь наш последний разговор?
- Как не помнить… - Домкрат потер натёртые кандалами запястья.
- Ты и правду можешь Белку убить?
- Попробовать могу.
- Если справишься – забирай Марьянку, куда хочешь. И на кой хер она мне сдалась? А если нет – чтобы больше я тебя не видел даже поблизости.
- Что за Марьянка? – постарался припомнить Домкрат.
- Ну, Галя по-ейному. Дочка моя. Согласен?
- Галя? Согласен.
- Три дня тебе сроку. Иди. Идти-то можешь?
Домкрат покачнулся.
- Дадите выпить – смогу.
- Твердищев, налей ему вон из мензурки.
- Ишь ты, - пробормотал Твердищев. - А я думал – микстура какая.
- Толку-то от криворотовских микстур, - пробурчал Пахотнюк.
Домкрат влил в себя спирт. Обожгло губу. Прослезился.
- Будет вам Белка, - сказал он, отстранился от Твердищева и, похрамывая, пошел к выходу.
В коридоре на него накинулась Галя. Обнимала до хруста в больном плече, лобызала, гладила, приговаривая:
- Миленький мой, дорогой мой Домкратик…
- Осторожно, - сказал Домкрат. - Губу больно.
- Я слышала всё. Я с тобой уеду. Куда скажешь.
Домкрат улыбнулся.
- Это хорошо. Только Белку вначале надо поймать.
- Поймаем. Я с тобой пойду.
- Ещё чего!
- Я тебя не брошу. Вдруг с тобой что случится, а я и знать не буду? А вдруг со мной что? Давай уж вместе, а?
- Ладно, - сказал Домкрат. – Мне отдохнуть надо и подготовиться. Завтра у входа в парк, с третьими петухами.
- Да петухов-то уж и не держит никто.
