собирателю оружия. Но на всякий случай сообщили о находке в Эрмитаж. К нам приезжали специалисты и фотографы, ахали, охали, хлопали себя по ляжкам. Оказалось, что этот кинжал принадлежал воину-скифу V–VI века до нашей эры и по сохранности и уровню исполнения является едва ли не единственным в мире. Вот такой случай.
Самые богатые по находкам — территории нынешней Пермской области. Находки здесь бывали практически в каждой деревне, но еще раз повторим — только случайно. Неизвестно ни одного случая, когда целенаправленные поиски приводили к нахождению сокровищ.
Каждая подобная находка сподвигает местное население к активизации поисков. Иногда это делается в извращенной форме. Например, в богатом селе Губдоре, близ Чердыни, совершенно случайно несколько раз выпахивались несметные сокровища. Уже в настоящее время, видимо под впечатлением, какие-то дебилы в поисках древних могильников, выкорчевали древнюю липу за алтарной частью церкви, где хоронили священников и самых уважаемых жителей. Естественно, ничего не нашли.
Совершенно отдельное кладоискательское направление — это поиски мифических сокровищ знаменитых атаманов и разбойников. У нас в районе Красноуфимска всегда искали сокровища Пугачева, а по всей Сибири, по Оби, Тоболу и Иртышу разыскивают сокровища Ермака, причем даже в тех местах, куда Ермак и не забредал. Но это уже отдельная история.
ЖИЗНЬ СНАЧАЛА
Товарищ мой, старый книжник, жил на Шевченко. Человек он был домашний, не сказать, что жадный, но скопидомный. Все в дом. И магнитофон у него был замечательный, и проигрыватель, и телевизор цветной, и соковыжималка, и даже какой-то редкий в те времена кухонный комбайн. А квартира была двухкомнатная хрущевка и вся заставлена снизу доверху — пройти невозможно. А ему это, видимо, нравилось, и он вполне ощущал, что дом — полная чаша. И вот однажды он уехал на юг, а за это время его обокрали. И вынесли все! Даже шторы и те вынесли.
Меня нашли соседи и говорят: «Он скоро приезжает, надо его как-то подготовить». И вот я приехал на вокзал, сделал печальное лицо и начинаю его встречать. Но, видимо, перестарался. Он вышел из вагона, увидел меня, и ноги у него подкосились. Он вдруг испуганно: «Женя! Женя! Что случилось? Говори!»
А я еще сделал паузу и говорю: «Миша, ну понимаешь…»
Он схватил меня за руку: «Не томи! Говори как есть!»
Я говорю: «Миша! Тебя обокрали. Вынесли все!»
И он вдруг улыбнулся, вздохнул глубоко и с огромным облегчением сказал: «Ну слава Богу! Наконец-то я могу начать жить заново».
ВАЙМАН РАССКАЗЫВАЛ
В 70-м году они закончили наш мединститут, и большинство парней забрали в армию. Вернувшись в 72-м, все стали друг друга искать. «И вот, — говорит Владислав Алексеевич, — нашел я Аркашку. Его распределили в Полевской. Дали им на двоих с другим врачом частный дом. И работал он в местном психдиспансере, в стационаре». И Вайман к нему в Полевской ездил в гости. За домом была баня. А еще у врачей была большая коровья шкура, ее зимой поливали водой, набивались в нее человек десять и гоняли с горки. Весело, блин!
И вот однажды Владислав Алексеевич приехал в Полевской и зашел к ним на работу в психдиспансер. И вдруг увидел: в ординаторской, прямо над столом завотделением, висит жопа. Вместо Брежнева. Натуральная такая, розовая, извиняюсь за выражение, задница. Огромных размеров. Вайман испугался и говорит:
— Это у вас что?
— Где?
— Ну вот это!
— А… жопа, что ли?! А это у нас художник один тут который год. Завотделением ему заказала, он и нарисовал.
— Зачем?!
— А… так она, это, медсестер учит, куда уколы ставить.
В то время там годами держали политических. У Владислава Алексеевича неспокойно стало на душе, он и спрашивает Аркашу: «А вы их как? Выписывать же надо…»
Тот отвечает: «Чудак! Это ж не врачи решают…»
ПРОТИВ ЛОГИКИ
Мой товарищ Костя Патрушев жил тогда на Свердлова. Ему было десять лет. У них дома был аквариум. И вот дядя Володя купил двух скалярий. Красивых и редких тогда рыбок. Вдруг одна рыбка пропала. А в доме три человека — Лина Ароновна, дядя Володя и Костя. Куда могла деться рыбка, непонятно. Стали спрашивать у Кости. Костя пожимает плечами:
— Я не знаю.
При этом дядя Володя рыбку точно не брал, и Лина Ароновна точно не брала.
— Костя, ну не упрямься. Куда ты дел рыбку?
Костя уперся:
— Не брал я!
— А куда же она тогда делась?
— Я не знаю.
— Костя, ну ты же понимаешь, что врать нехорошо!
— Я не вру!
— Хорошо, тогда куда делась рыбка?
— Я не знаю.
— Костя, скажи правду. Тебе за это ничего не будет.
— Я не брал.
— Костя, — стал искать ходы дядя Володя, — может, ты ее поменял на марки?
— Нет.
— А что тогда? Подарил кому-нибудь?
— Я не брал.
— Костя, ну зачем ты врешь? Мы же все понимаем. Сознайся!
— НЕ! БРАЛ! Я! ВАШУ! РЫБКУ! — отчаянно закричал Костя и зарыдал.
У него началась истерика. Лина Ароновна села рядом с ним обняла, прижала голову к груди и сказала:
— Успокойся, я знаю, что ты не брал. Я тебе верю.
Вот так вот, против всякой логики.
Через полгода чистили аквариум и в большой раковине нашли скелетик рыбки. Она заплыла туда и не сумела выбраться.
