— Пошли отсюда. Может быть, в другом доме люди получше. Спросим у них о Дожике.
Ромка с превосходством оглядел обоих и хмыкнул:
— И чего напугались? Никогда куриного мяса не пробовали? Или не знаете, откуда оно берется?
— То совсем другое, — жалобно сказал Венечка.
— Лично я больше никогда в жизни не буду есть кур! — воскликнула Лешка.
Ромка усмехнулся и подумал, что не отказался бы сейчас от курочки-гриль. Ведь когда что-то ешь, не задумываешься, откуда оно взялось. Не становиться же из-за этой тетки вегетарианцем.
— Может, хватит париться из-за того, чего нельзя изменить? — толкнул он сестру. — Слышали, что она сказала? Когда Васькины родственники уезжали, Банг здесь оставался. Цепь перегрызть он не мог. Значит, нас опередил Василий. Должно быть, его совесть замучила.
— А может, то была Арина? — с надеждой предположила Лешка. — Наплевала на все свои переговоры и сюда поехала. Могло такое быть? Сейчас я у нее спрошу.
Но Аринин телефон был отключен. Видимо, как раз сейчас она вела свои важные переговоры. Венечка чуть не заплакал:
— Ну почему нам так не везет!
— Не ной! — прикрикнул на него Ромка. — Сейчас поспрашиваем, не видел ли кто постороннюю машину, и сразу узнаем, кто сюда приезжал.
Погода испортилась, и длинная деревенская улица, как назло, будто вымерла. Ромка не сразу заметил в одном из ближайших дворов старую бабку в темном платке.
— Здравствуйте, — как можно вежливее сказал он. — Вы, случайно, не видели, кто сегодня вон в тот дом приезжал, к Николаю?
— К Кольке-то Погодину? — охотно откликнулась старушка. — Брат его приезжал, Васька. Но Кольку дома не застал и назад уехал. Я его и окликнуть не успела.
— А собака в его машине была?
— А хто ж ее знает? Я не видала.
— А ты машину видел? — спросила Лешка у невесть откуда взявшегося белоголового мальчишки.
— Какую? — спросил тот. — У нас тут тачек много.
— Чужую, постороннюю. Какая здесь утром была.
— А чужие тут две проезжали. Одна — старый-престарый «Москвич», на ней дядьки Коли брат из Москвы ездит, другая — кажется, «семерка», «Лада». Такая, как у дядьки Егора с крайнего дома, только у него она красная, а та была голубой.
— А собака? Была в какой-нибудь из этих тачек собака?
— В «Москвиче» я собаку не разглядел. И в «семерке» тоже… Во, вспомнил! Дак в ней окна непрозрачные были.
— Тонированные, что ли? — сморщив лоб, уточнил Ромка.
— Ну да. Темные.
— А номер этой «Лады» ты, случайно, не запомнил?
— А зачем мне его было запоминать? — Мальчишка крутанул головой. — Хотя нет, одну цифру я помню. Девятку. У меня девятого сентября день рождения.
— Ну, а машину кто вел? Как водитель-то выглядел?
Вопрос оказался не из легких. Мальчишка думал долго, потом махнул рукой.
— А, не знаю я. Он так быстро ехал! Я только кепку его и очки заметил. Кепка темная, а очки сверкали.
— Солнцезащитные, что ли?
Мальчишка подумал снова:
— Не-а, светлые.
— Может, это все-таки была Арина? — понадеялась Лешка и тронула мальчишку за плечо: — А не могла «Ладой» управлять женщина?
— Хто ж ее знает. Ай, нет. То мужик был. Небритый.
— А «семерка» точно к дому Погодиных подъезжала?
— А хто ж ее знает? — ответил пацан. Похоже, отметила Лешка, в этой местности нет других слов. — Хотя да, точно.
Никаких других сведений друзья от белоголового мальчишки не получили.
— Если деревенские люди никого не станут резать, то с голоду умрут. Для них что курица, что поросенок, что собака — все одно скотина, — философски заметил Ромка, когда они вышли на ведущую к автобусу длинную дорогу. — А вы нюни распустили, потому что в городе живете и жизни не знаете.
Венечка тихонько хлюпнул носом:
— Я-то думал, что мы на обратном пути уже с Дожиком будем. А теперь что делать, куда идти?
— И в самом деле? — Лешка тоже была готова заплакать.
Один Ромка был настроен решительно:
— Ясное дело, куда. К Ваське!
Сойдя с электрички, друзья спустились в метро и поехали к знакомой пятиэтажке. Дверь им открыл сын Василия.
— Здравствуй. А как тебя зовут? — вкрадчиво спросил Ромка.
— Максим.
— А скажи нам, Максимчик, где твой папа?
— А его нет. Они с мамой у дяди Гриши на дне рождения.
— А в деревню он сегодня ездил?
— Кажется, ездил. Я точно не знаю, в школе был.
— А собака у вас не появлялась?
— Нет. Откуда?
Поняв, что от мальчишки никакого проку не будет, Ромка позвонил во вторую квартиру. Но там, как всегда, никого не было.
Арины дома не оказалось тоже, а ее мобильник по-прежнему не отвечал.
— Этого и следовало ожидать, — печально вздохнул Венечка. — А как день быстро кончился!
Лешка посмотрела на часы, и лицо ее сморщилось, как от боли.
— А что нам дома будет?! И уроки еще делать.
— Какие уроки? Я перестал их учить, — объявил Венечка, чем вызвал к себе Ромкино уважение: он терпеть не мог отличников, поскольку сам к ним никогда не принадлежал, а его похожий на Знайку друг раздражал его своим педантичным отношением к школьным обязанностям. И он одобрительно потрепал Венечку по плечу:
— Наверстаешь! А пес найдется. Обязательно. Я это тебе обещал? Обещал. Значит, так и будет.
— Рома, а сам-то ты веришь в то, что говоришь? — спросила Лешка, когда они, оставив Венечку в вагоне метро, вышли из него на своей «Рижской».
— Если не верить, то зачем браться? Конечно, верю!
У самого порога их встретила мама, и голос ее не предвещал ничего хорошего:
— Где вас носит который день?
— Мы же звонили!
— Но я не услышала ничего вразумительного!
— Понимаешь, у одного человека пропала собака. А он в больнице и об этом не знает, а если узнает, получит инфаркт. Вот мы и помогаем его дочке ее искать, — объяснила Лешка.
— Ну и как, нашли? — немного смягчившись, спросила мама.
— Нет пока.
В прихожей появился отец:
— Дело это, конечно, благородное, но учиться все-таки надо, а вы всегда находите что-то важнее уроков. То вас от компьютера не оторвешь, то домой с улицы не дозовешься!
