– Потому что она молода и очень вам предана. Я понимаю, вы снова захотите жениться, но мне кажется, эта девица вам не подходит. Она слишком наивна для такого опытного мужчины, как вы. Было бы лучше, если бы вы поискали себе другую. И потом я же ее не уволила. Мне просто не хотелось, чтобы она сегодня была здесь.
Томас молча опустился на стул. «Это просто поразительно! – думал он, глядя на стоявшую перед ним женщину. – Она ревнует меня к молоденькой провинциальной девице. Ведь Бет семнадцать или восемнадцать, а мне почти сорок. Возраст, конечно, большого значения не имеет, но зачем мне наивная девочка, когда я могу общаться с такой очаровательной и умной женщиной, как Мадлен?»
Томас в недоумении покачал головой. Мадлен ревнует... Невероятно!
Взъерошив еще влажные волосы, он откашлялся:
– Мэдди, вы единственная женщина, которая меня интересует.
Она наконец-то повернулась к нему и кокетливо улыбнулась.
– Но, Томас, я ведь не молода и не наивна, и, естественно, на таких, как я, не женятся.
Он тяжело вздохнул и пробормотал:
– А что вас заставляет думать, что я захочу жениться? Мадлен уставилась на него в изумлении:
– Но вы же джентльмен. Следовательно, вам нужна жена. Если вы захотите снова жениться, вам понадобится женщина вроде Бет. Только я считаю, будет лучше, если вы найдете кого-то постарше.
– Вот как? Вы действительно так думаете? Она кивнула:
– Разумеется. Конечно, я со временем уеду, и ваше дело, как вы будете потом жить. Но пока я живу в одном коттедже с вами, я не хочу смотреть, как вы флиртуете с этой девчонкой. Меня это почему-то раздражает.
Он?! Флиртует?! Может, она все-таки шутит? Нет, похоже, говорит серьезно. Но конечно же, говорит глупости.
Томас чувствовал, что ему необыкновенно приятно слушать эти глупости.
Взглянув Мадлен в глаза, сказал:
– Бет просто вежлива и предупредительна, не более того. И поверьте, я никогда не стал бы за ней ухаживать, потому что равнодушен к ней. – Понизив голос до шепота, он продолжал: – Мадлен, я думаю о вас. Да, только о вас.
Она чуть побледнела и робко улыбнулась.
Потом в ней что-то изменилось: на лице ее появилось выражение решительности, и она, отвернувшись к плите, энергично помешала ложкой в кастрюле, затем отложила ложку и принялась развязывать тесемки передника.
Затем Мадлен снова повернулась к Томасу – и у него перехватило дыхание. Ее глаза, голубые, как небо, смотрели на него необыкновенно ласково. Немного помедлив, она бросила передник на пол и молча подошла к нему. Потом развязала ленту, которой были перехвачены ее волосы, и, склонившись над Томасом, стала пристально вглядываться в его лицо, словно пыталась разглядеть каждую черточку.
Томас почувствовал на щеке ее дыхание, и ему показалось, что он вот-вот задохнется – горло сдавило, и сердце бешено колотилось.
Закрыв глаза, Мадлен склонилась еще ниже, и Томас тоже прикрыл глаза – он ожидал, что она сейчас коснется его губ обжигающим поцелуем. Но в следующее мгновение он вдруг почувствовал, как Мадлен легонько провела языком по шраму.
Томас прерывисто вздохнул. Ничего подобного он не ожидал. И эта нечаянная ласка наполнила его душу восторгом. «Если это сон, – думал он, – то такого чудесного сна я еще никогда не видел, а если смерть, то это самая замечательная смерть – лучшей не пожелаешь».
– Томас... – прошептала Мадлен.
Не в силах более сдерживаться, он привлек ее к себе и запустил руки в густые шелковистые волосы – ему уже давно хотелось прикоснуться к этим роскошным прядям, сейчас струившимся меж его пальцев.
Отыскав губы Мадлен, он впился в них страстным поцелуем, и она, тихонько застонав, ответила на его поцелуй. От нее пахло яблоками и вином, и от этого чудесного запаха кружилась голова, а желание нарастало с каждой секундой.
Томас потянулся к ее груди, однако Мадлен отстранила его руку и, высвободившись из объятий, пристально взглянула ему в глаза. И почти тотчас же рука ее прикоснулась к его отвердевшей плоти.
– Мадлен... – выдохнул Томас.
– Тихо... – Она приложила палец к его губам.
По-прежнему глядя ему в глаза, Мадлен принялась расстегивать пуговицы на его брюках. Наконец пальчики ее добрались до нижнего белья из тонкого хлопка, и Томас непроизвольно вздрогнул. Мадлен не убрала руку, напротив, принялась стаскивать с него белье.
Он оцепенел. «А что, если... Ведь у нее было много мужчин, что, если ей сейчас покажется, что я недостоин ее?» – промелькнуло у Томаса. От этой мысли его бросило в жар; ему казалось, что сердце его вот-вот выскочит из груди.
В следующее мгновение Мадлен опустила глаза и принялась разглядывать Томаса без всякого стеснения. Он по-прежнему не шевелился. И не мог вымолвить ни слова. Впрочем, это не имело значения – ведь он все равно понятия не имел, что сказать.
Наконец Мадлен подняла голову и с улыбкой проговорила:
– Ты замечательный мужчина, Томас.
Он судорожно сглотнул. Даже если Мадлен говорила неправду, все равно он почувствовал, что она
