Рудик, осознавший старостовую ответственность за коллектив, попытался помочь куратору. Началась потасовка.
Хулиганы успели несколько раз пнуть ногами близлежащих туристов, но в основном получилась куча мала. Только Мурат повел себя более-менее профессионально. Он встал в фехтовальную позу, и специфические движения руками без сабли повергли врагов в смятение. Пока они соображали, что означают выпады в пустоту и тыканье пальцем перед собой, их повязали. Начался допрос.
- Почему вы развязали драку, ведь нас явно больше? - любопытствовал Усов.
- Мы всегда бьем студентов.
- За что?
- Не знаем. Просто так.
Их отпустили с Богом, забрав ружье.
Вечер был сорван. Больше всех пинков досталось старосте и куратору.
- Я предупреждал, что любая пьянка неминуемо ведет к драке, проникновенно сказал Замыкин.
- Я буду говорить об этом в Лиге Наций! - пообещал Артамонов.
Пока остальные допрашивали 'врагов', Татьяна пытала Рудика:
- Ну, куда он тебя ударил, куда?!
- Туда! Туда! Отвяжись! - кряхтел Сергей, зажимая руками место ниже пояса и сгибаясь в три погибели.
Быстро свернули вещи и отправились по домам. Стройная Люда оказалась рядом с Соколовым, Марина всплыла между Гриншпоном и Кравцовым. Татьяна, ввиду некондиционности Рудика, утащила вперед маленького Усова с транзистором, и они до самой деревни так и маячили впереди, как брошюра и фолиант.
- А сколько тебе лет? - спрашивала Татьяна.
- Восемнадцать... будет... в следующем году, - отвечал ни о чем не подозревающий Усов.
- Ты хорошо сохранился. Я подумала, ты какой-нибудь вундеркинд и тебя зачислили в институт после пятого класса ради эксперимента...
Бабкины постояльцы беззвучно вошли в избу. Свет почему-то не включился.
Бабуся, как молодая, бессовестно храпела до утра. В шесть часов она подняла всех на ноги прогорклым голосом:
- Вставайте, ребятки, завтракать! - И отправила сонных студентов за дровами и водой.
Нынкин с Муратом поплелись в сарай за топливом, а остальные зашагали семимильными шагами на ключи за водой.
Навстречу шла симпатичная деревенская девушка с полными ведрами на коромысле. Она была в легкой косыночке, лаконичном платье и босиком. Платье на ней прямо-таки трещало от сочности содержимого.
- Какие экземпляры фигурируют на местах! - воскликнул Рудик. Он не выдержал и посмотрел ей вслед.
Спустившись к воде, друзья обмылись до пояса ледяной водой и решили проделывать это каждое утро.
- А бабуся нам попалась ловкая, - сказал Рудик. - За это прекрасное утро мы должны ее как-то отблагодарить.
- Да, не бабка, а золото! - поддакнул Гриншпон.
- Негде пробы ставить! - согласился Артамонов.
Когда возвращались, девушка встретилась опять, но уже с пустыми ведрами, отчего движения ее бедер стали более умеренными.
Осень была к лицу деревеньке. Роща, обрамлявшая селение по околице, горела безупречно желтым огнем. Облака, не спеша плывущие за окоем, светились безукоризненной белизной, при виде которой гуси впадали в ностальгию. Прикидываясь пораженными этой 'канальей', они пытались поменять на какой-то феерический юг родной чертополох и ссохшуюся в комья грязь. Эмиграция постоянно срывалась - гуси большей частью впустую бегали по улице из конца в конец, поднимая пыль бесполезными крыльями.
Поместные свиньи не могли оценить ни рощи, ни облаков. С неописуемым увлечением и беспримерным энтузиазмом они исследовали и без того сто раз знакомые помойки, чихая и фыркая, как при атрофическом рините.
Словом, все вокруг было таким, чтобы в полной мере ощутить себя как есть - молодым и счастливым. Смотреть на эту осень и знать, что ничего особенного в ближайшее время делать не надо, было приятно и трогательно.
Навстречу за водой шли и шли люди. Студентам было занятно чувствовать себя приезжими и в то же время нуждающимися, как и эти люди, в ледяной воде и картошке. Ощущая причастность к колхозным делам, к осени, к облакам, первокурсники шагали легко и весело, неся по паре тяжеленных пятнадцатилитровых бабкиных ведер.
Воду принесли вовремя. Печь полыхала вовсю. Нынкин и Мурат не давали ей передохнуть, постоянно забивая топку до упора.
Картошка сварилась быстрее яйца.
Бабка вернулась от Марфы, когда студенты уже накрыли на стол.
- Вы что, с ума посходили?! - запричитала она с порога, почуяв неладное. - На вас дров не напасешься! На два клубня такой пожар устроили!
В восемь ноль-ноль группа собралась у конторы. Студентов на тракторе вывезли в поле, которое было настолько огромным, что Татьяна присела, подняв глаза к горизонту:
- Неужели мы все это уберем?
- Надо же как-то за барана расплачиваться, - сказал Артамонов.
Замыкин приступил к разбивке группы по парам. Он шел по кромке поля и говорил двум очередным первокурсникам:
- Это вам, становитесь сюда. Так, теперь вы двое, пожалуйста. - Со стороны казалось, что он на самом деле формировал пары, но в действительности все сами выстраивались так, что куратору оставалось только показать рабочее место спонтанно образовавшейся чете. И сразу выяснилось, кто к кому тяготел.
Татьяна объявила безраздельную монополию сама на себя, встав сразу на две гряды. Соколов увлек на крайнюю гряду Люду. К незначительному Усову пристроился квадратный Забелин - из них двоих получилось ровно две человеческие силы. Гриншпон, Марина и Кравцов оказались втроем на какой-то одной нестандартной полосе. Артамонов очутился в паре с Климцовым, выделявшимся нерабочей одеждой.
- Куда ты так вырядился? - спросил Артамонов.
- Тебе перчатки нужны? У меня еще есть.
- Спасибо, мне тепло.
Группа приняла низкий старт и отчалила от края поля.
- Мы самые последние. Может, попробуем догнать? - предложил Артамонов Климцову. - А то как-то неудобно.
- Неудобно козу на возу. Зачем догонять? Закончат - помогут. Куда денутся - коллектив! - И Климцов многозначительно поднял вверх указательный палец в грязной перчатке. Потом начал перебрасывать клубни на соседнюю гряду или, наступая ногой, вгонять их обратно в землю.
- Ты что, парень, заболел? Лучше вообще не работай, чем так.
- Все равно всю картошку не подберешь, - отмахнулся Климцов. Думаешь, за тобой ничего не остается? - попытался он выкрутиться, скрывая нарождавшуюся неприязнь. - Поле второй раз перепахивать будут.
Артамонов понял, что больше никогда не встанет с Климцовым на одну гряду.
В конце дня на мотоцикле к работничкам подкатили вчерашние шутники с бригадиром. Хулиганы были с похмелья и несколько поникшие.
- Отдайте нам ружье! - заявил первый. Его в деревне звали Борзым.
- Мы больше не будем, - довольно правдиво добавил второй, в кепке. Ему от народа досталась менее агрессивная кличка - Левый.
- Такое каждый год творится, - вступился бригадир. - Сначала выделываются, а как собьют гонор - и на
