специально ходили за очками.
Концерт, как гласила афиша, должен был состояться за день до отъезда студентов домой. И вот этот день настал.
В клубе собралась вся деревня. Загорелая Маша сидела в первом ряду. Левый и Борзой устроились на последнем. Бабка сидела в партере бок о бок с Марфой. Они немножко застили деверю. Зимоня висел на подоконнике. Остальные колхозники жались где придется.
Как и все серьезные представления, концерт начался с выступления хора, который исполнил песню:
'Вот получим диплом - махнем в деревню,
Соберем чудаков и вспашем землю.
Мы будем сеять рожь, овес, ломая вуги,
И прославим колхоз, гоп-дуп-дуба,
По всей округе!'
Зрители песню приняли. Зимоне понравилось место, где дед тянул коктейль и самогонку через соломку.
- Во дают! - слышалось из зала.
- Мастера!
Потом Татьяна увлекла в хоровод подруг и водила, пока зал не захлопал в ладоши.
Усов, Артамонов и куратор Замыкин играли гусей, за которыми с карманным фонариком по сцене в полной игровой темноте струились Нынкин и Пунтус. Бабкин деверь икнул в этом месте миниатюры. Его посетила свежая мысль, восходившая к тому, что ни лисы, ни волки к пропавшей птице не причастны. Не смея посягнуть на искусство, он молча перенес озарение, но перебазарить с бабкой после концерта насчет гусей был намерен. А бабка и без того сидела сама не своя. Искусно сыгранная кража капусты как серпом резанула ее память.
Потом 'умирал' Усов. Артамонов играл Климцова, который уже два дня как уехал, сославшись на якобы заболевших родителей. То ли колючки сделали свое дело, то ли на репетициях он был поражен игрой Артамонова, но, как бы то ни было, Климцов оставил группу в самый переломный момент пребывания в Меловом.
Колхозники еще аплодировали актерам, а на эстраду уже вышли Гриншпон и Кравцов. Иностранные песни после родной для зрителя темы прошли как антракт.
За кулисами изготовился Мурат. Марина всучила ему для публичного прочтения юмореску из 'Крестьянки' за семидесятый год. Смеялись больше над акцентом.
Акробатические номера наверняка были бы недооценены селянами, если бы Рудик, Забелин и Усов не уронили Татьяну, лезшую им на головы. Зал счел это за трюк и разразился восторгом.
После концерта устроили танцы. Никому не хотелось расставаться. Все привыкли к студентам, встречаясь на ферме, у ключей, в магазине. А тут на тебе - завтра уезжают.
Всю ночь кругами бродили по деревне, прощаясь с каждой улицей и переулком. Побывали на речном обрыве, с которого началась дружба. Похлопали по плечам стога.
Утром, провожая студентов, Левый с Борзым сообщили, что вчера артистов кое-кто собирался побить на дорожку, но раздумали. Почему, они не сказали.
Бортовой ЗиЛ зафырчал, увозя подружившихся и возмужавших первокурсников на автовокзал. Бабка краем платка утирала слезы.
- Добрый душа, - вздохнул Мурат.
- Хотя достаточно вредный, - уточнил Гриншпон.
Из железного без сидений кузова машины смотрели на уплывающую деревню. Забелин, как обычно, - через объектив. Рудику показалось, что за околицу к березам вышла загорелая Маша. Забелин ничего такого через линзы не заметил.
Зимоня снял с клуба простыню-афишу и бережно уложил в сундук.
В центральной усадьбе выяснилось, что отару баранов, за исключением трех-четырех самых упертых, первокурсники отработали.
Через день на Меловое сошли дожди.
Вездесущая
англичанка
Рудик вручил Зое Яковлевне Карповой классный журнал, и англичанка приступила к знакомству с группой через перевод текста.
- Не подумайте, что вам то и дело будут менять преподавателей. В сентябре я летала в Лондон на повышение квалификации, и здесь меня подменяли коллеги. Но не будем отвлекаться. Пожалуйста, Артамонов.
Валера, сгорбившись, продолжил нести тяготы первого по списку.
- Из вас, пожалуй, и получился бы посол в Зимбабве, но такой прононс не вписывается даже в йоркширский диалект. Садитесь! - заключила она.
- Н-да, с английским у нас будет поставлено неплохо, - шепнул Артамонов друзьям, усаживаясь.
- Бибилов! - Карпова подняла Мурата и стала дотошно всматриваться в него. - Вы случайно не из Тбилиси?
- Тыбилыс, канэшна Тыбилыс! - обрадованно засуетился Мурат, хотя был из Гори. Он уже почти предвкушал поблажку.
- А девичья фамилия вашей мамы случайно не Шилина?
- Шылын, канэшна Шылын!
- Ну, точно, вы похожи на нее как две капли воды. Несмотря на черноту. Мы с ней вместе учились в нашем пединституте. Поначалу переписывались, а потом жизнь заела, и мы с ней все письменные побросали. Да, время летит! Кажется, она совсем недавно уехала в Грузию с этим, как его, таскался все за ней?..
- Мой атэц?
- Не знаю, может, и отец. Ну что ж, раз такое дело, заходи в гости, расскажешь, как живете. - Зоя Яковлевна не заметила, как перешла на 'ты'. - Остановился, наверное, у бабушки?
- Нэт, пасэлылса в общэжытыи, чтобы имэт друзья.
- Ну хорошо, переводи следующий отрывок. Посмотрим, насколько английский у тебя отличается от русского.
Отвечал Мурат безобразно, с трудом сдерживая желание перейти на грузинский. Карпова почти не слышала его. Она вспоминала молодость, теребя угол цветастой шали.
- Климцов! На кафедре турбин случайно не ваш отец?
- Мой, - ответил Климцов. Его отец действительно был кандидатом технических наук, поэтому сынишка постоянно от всего отлынивал.
Климцов перевел текст быстро и правильно, после чего начал оглядываться, ища признания в глазах одногруппников, но его спецшкольная выучка никого не интересовала.
- Кравцов! - продолжала Карпова. - Случайно не ваш братец занимается ерундой на четвертом курсе технологического факультета?
- Мой, но не случайно, а вполне законно.
- Мне кажется, все-таки случайно. - Зоя Яковлевна сменила мину. Если вы пойдете в него, то я не знаю... Он остался мне должен тысяч сто, не меньше. И до сих пор не сдал экзамен за курс.
Все посчитали англичанку нездоровой и сочувственно посмотрели на нее. Один Нынкин не удостоил Карпову своим взглядом - он дремал, прислонив голову к подоконнику. Пунтус растолкал друга, только когда Зоя Яковлевна объяснила, что такое 'тысяча знаков'. Оказалось, в них измеряется объем текста, который необходимо перевести внеаудиторно в течение семестра.
- Нынкин, - подытожила Карпова, внимательно выслушав его. - Вы, похоже, только что от сохи.
- Вы правы, - согласился Нынкин, потирая глаза, - если ею считать нашего школьного учителя.
- Ценю вашу изворотливость. Однако это нисколько не увеличивает ваших шансов выучить язык. Петрунев!
На призыв никто не откликнулся. Если двое из группы - Ховриков и Яшенин - не явились всего только в колхоз, то Петрунев ухитрился за пять лет вообще не появиться в группе. Эта загадочная личность ограничилась успешной сдачей вступительных экзаменов, а затем куда-то исчезла. Но, вопреки
