зачеркивай цифру и получай выигрыш - автомобиль, радиотелефон - чего пожелает душа! Самый мощный гипноз исходил от мысли, что, уплатив троекратно, можно выиграть три посудомоечные машины. Одну оставить себе, вторую подарить хорошей знакомой, а третью продать теще. В довершение игроки жестко предупреждались, что получить выигрыш деньгами нельзя. Выпал автомобиль - и уж, будь добр, забери его как есть! Стоимость участия была отградуирована в зависимости от того, на какой дороговизны приз посягает игрок. В этом сквозило уважение к слоям населения.
- Можно начинать, - дал отмашку Артамонов.
Редактора 'Губернской правды' Шимингуэя уболтали на удивление быстро. Он был изначально готов не только опубликовать таблицу, но и повторить ее в пяти ближайших номерах.
- Заведомо ложная реклама - по двойному тарифу, - пояснил он с придыханием и выписал нереальный счет.
- Хоть по тройному, если с отсрочкой платежа, - высказал первую дельную мысль Варшавский.
По утрам город имел низкий гемоглобин, но в этот день были потрясены даже спальные районы. Жители, преследующие по субботам личные цели, отправились по первой пороше кто до киоска, кто к почтовому ящику. И что же они нашли? Под рубрикой 'Это вы можете' зияла выстраданная лотерейная таблица - ни дать ни взять перечень льгот. В примечании сообщалось о стерхах.
- Насчет стерхов - славненько! - ликовал Орехов. - Если написать, что деньги пойдут на очистку города, не поверят. Потому что город не очистить ни за какие деньги. А со стерхами - нормально. Поучаствовать в непонятном хочется каждому.
Договоренность с прессой придала лотерее официальный прикид. Ошарашенные горожане, ознакомившись с таблицей, не знали, как себя вести. Морально они всегда были рады отдать деньги первому встречному, но так красиво и настолько ясно жизнь перед ними еще не распахивалась. Прежние лотереи погружали в трясину безыдейности. Призы в них разыгрывались курам на смех: фотоаппарат 'Зоркий', мануальная мясорубка, один рубль. Было не обидно, если не выиграешь. И розыгрыши проводились так нескоро, что билет успевал потеряться, пока газета с таблицей попадалась на глаза. Получения выигрыша ждали месяцами. Но самым страшным было то, что уже при покупке билета по толщине стопки угадывалась безнадежность дела. Если в городе скупить все билеты - а произвести это так и подмывало - то по стране все равно останутся лежать горы невыкупленных. Эта мысль делала одиноким и беспомощным даже самого дерзкого. А тут - розыгрыш через месяц и ощущение, что участников немного, а призов хоть отбавляй. И какие призы! Глаза разбегаются!
- После такого зазывного текста меня самого тянет на почтамт, признался Орехов, поглаживая газетную полосу.
Область лежала у ног. Из районов звонили фермеры, доярки и добивались аудиенции. Даже звонарь Ниловой пустыни прорвался по ручному набору через заслон местных АТС. В отделениях связи выстроились очереди. Люди спрашивали у контролеров, как правильно заполнить бланк. Те кричали в крик, чтобы от них отстали, потому что сами жаждали посидеть наедине с газетой и со смаком заполнить заветные пустоты в таблице, которые через месяц превратятся в соковыжималку или кофемолку.
Расчетный счет 'Ренталла' находился в банке 'СКиТ', название которого, по слухам, расшифровывалось как 'Сам Капитон и товарищи'. Это был первый коммерческий банк в городе. Телефоны в учреждении трещали и плавились. Участники лотереи требовали от банковских работников всяческих справок: где будет розыгрыш, кто в тиражной комиссии, можно ли сдать деньги непосредственно в банк. Служащие банка ничего ответить не могли. Истерика длилась, пока управляющий Капитон Мошнак не отыскал возмутителей спокойствия.
Мошнак носил фамилию имени улицы. Была такая в городе улица - имени купца Мошнаковского. Банкир уверял, что его фамилия идет от древнего купеческого рода, который занимался поставками вин ко двору Его Императорского Величества еще в Византии. Постепенно род хирел, буквы отпадали одна за другой, и фамилия от поколения к поколению становилась короче.
С этой политинформации началась беседа банкира с организаторами лотереи. Потом Мошнак в пылу перестроечно-банковской эрекции битый час демонстрировал гостям стеллажи с коллекционными бутылками, которые удалось собрать, несмотря на отсутствие в продаже нормального вина. Экспонаты и картины с их изображениями покрывали все видимое пространство кабинета. Чувствовалось, что Мошнаку есть куда тратить резервный фонд банка. 'Жаль, что он не собирает чайники, - подумал Орехов, - а то бы мы подарили ему гостиничный титан!'
- Вы бы хоть предупредили, а то мы чуть в лужу не сели, - посетовал на вынужденных знакомых лысоватый, с жиденькими колосьями под носом Мошнак. - С одной стороны, это хорошо - оборотные средства и реклама, а с другой, извините за выражение, - на фиг это сперлось! Три дня банк чувствовал себя идиотом.
- Приносим извинения. Просто населению лень вчитываться в таблицу. Там все расписано как по нотам, - сказал Артамонов. - Банк здесь не при чем.
- Ну, все-таки, - застеснялся банкир. Он налил себе воды из цветочной вазы и пообещал бланковый кредит, если понадобится.
- Мы стараемся не занимать... много, но в жизни все может случиться, - сказал Мошнаку Артамонов. - Так что ловим на слове.
- Кредиты - это хорошо, - согласился Орехов, когда вышли от банкира, - но я чувствую, что Мошнак скрывает от нас какую-то банковскую тайну.
- Да брось ты!
- Я сомневаюсь насчет купеческого происхождения фамилии.
- При чем здесь фамилия?! - увел разговор в сторону Варшавский.
Заведение Мошнака, издававшее доселе невнятный финансовый лепет, поднялось до высот 'Креди Лионэ'. Народный доход от лотереи составил пять годовых оборотов 'СКиТа'. Притаившись на задворках сити - улица Озерная, д. 1, - банк взмок от пошедших косяком денег. Хранилища распирало так, что временами срабатывала сигнализация.
Область была поставлена на попа. Население трепетало так, словно его собирался посетить живьем, без всякой 'фанеры', сам Хампердинк. Многие игроки вызывались добровольцами на охрану призов. Был звонок из органов по поводу радиотелефона - как выигравший сможет им воспользоваться? Ведь на это нужно специальное разрешение, а его дают не всем.
- Не волнуйтесь, - сказал в трубку Артамонов, - никто ничего не выиграет. У нас безвыигрышная лотерея.
- А-а! Ну, тогда все нормально, - успокоились на том конце провода.
Губернатор Платьев вызвал на ковер Мошнака, Шимингуэя и Фомината, который ни сном ни духом не ведал ни про каких стерхов.
Разборки Платьев чинил сам, без подручных. Разложив перед собой газету и нависнув над ней, как над картой, Платьев ждал, кто дрогнет первым.
Он затянул галстук так, словно держался на поддуве. Его пастозное лицо, выскобленное изнутри, наливалось венозной кровью.
- Ну?! - вопросил он.
- Лично выеду на делянку! - затрепетал Шимингуэй. Чтобы замолить партийный грех, он поклялся выступить с передовицей о заготовке веников для скота в силу преодоления сеновой бескормицы.
- Товарищ Фоминат, - перевел губернатор все свое существо на экологию, - вы считаете, что лотерея на самом деле может дать комитету миллион? Вам больше заниматься нечем? И зачем вам миллион? Я вам что, не плачу?! Я отпустил в ваше распоряжение десять процентов экологических сборов! Неужели мало? - Мечась туда-сюда над ламинированной поверхностью стола, Платьев проворно управлялся с прорвавшимся за флажки событием. Кто зачинщик? откуда средства на призы? снимались ли с расчетного счета лотерейные деньги? кто дал добро на публикацию в газете? - и так по косточке, по косточке - до самого ядра.
От страха и непонимания Фоминат встал и сказал:
- Ну, это... да. А вдруг прибыль образуется? И она будет направлена на охрану. Ведь мы от этого только выиграем.
- Кто это вы? Они тебе уже величину доли назвали? Ты считаешь, что мухлеж даст прибыль? Это обыкновенная афера!
