глазах стыл извечный вопрос: 'Как нам реорганизовать Рабкрин?'
- Да вы не стесняйтесь, - сказал водитель и подвинул пассажирам угощенье. Судя по набору импортных коробок, радиационные отходы, тикающие за спиной, следовали на Урал из-за бугра.
- Смотри-ка! - указал Артамонов на обочину, сплошь уставленную свиными головами на табуретках.
- Где-то я такое уже видел, - припомнил Прорехов. - По-моему, на Красной площади.
- Я всегда беру здесь свежанину, - признался водитель. - Дешевле, потому что без эпидемконтроля.
- И свинья, павшая от ложного бешенства под Бородино, легко сходит за здорового кабана, только что зарубленного в Дурыкине, - помог ему с продолжением Прорехов.
- Рассказик у меня зреет в голове, - поделился муками творчества Артамонов. - 'Сто лет одиночества, или Свинья на обочине' называется. Главная героиня - молодая хавронья. Действие происходит на откормочном комплексе. Подслушав свинарок, хавронья, помещенная на откорм, завидующая и свиноматкам и хряку-делопроизводителю, узнает, что убойный вес - сто сорок килограмм. Она садится на мощнейшую диету и держится на комплексе не один десяток лет. Ее проверяют на предмет ящуров, поносов и прочих вазомоторных насморков, чтобы раскрыть тайну худосочности, но она здорова и живет себе припеваючи.
- Хороший сюжет, - проникся Прорехов. - Вот бы и людям установить убойный вес.
Водитель вздрогнул и спросил:
- А при чем здесь обочина?
- Обочина? Обочина ни при чем, - ответствовал Артамонов.
- Но она введена в название рассказа, - не отставал водитель.
- А чем свинья хуже пикника?! - вступился за друга Прорехов.
В Клину выкрашенный серпянкой Ленин был не в духе и с неосознанным подозрением щупал пустоту в полых карманах. Ему в глаза смотрел другой каменный Ильич - Чайковский. Площадь двух Ильичей - именовалась проплывающая за окном фуры местность.
В Солнечногорске Ленин скрывался, как в Финляндии, за шумоотбойной стеной, а в Зеленограде вообще не был виден с трассы. А вот в Химках...
- Смотри, сколько хичей, - сказал Артамонов. - Я слышал, они даже соревнования меж собой устраивают, кто дальше без денег автостопом доберется.
- Да никакие это не хичи, - выправил ошибочную мысль водитель и продолжил, как у себя дома. - Хичи голосуют, руки тянут, а эти глаза опускают. Это плечевые, дорожные проститутки, так сказать. С усиленной подвеской. Специально для российских дорог. Я иногда пользуюсь, очень удобно и, главное, недорого.
После Химок попутный транспорт уходил на МКАД в сторону Рязанского шоссе.
- Хороший ты мужик, - сказал Артамонов водителю на прощание. - Просто у нас очень другие дела.
- Ты уж извини, если что не так, - добавил Прорехов. - Мы дерзкие, но хорошие.
- Да ничего, бывает, - понятливо высказался водитель. - Я не в обиде.
- Ну, бывай, - пожали они ему руку и покинули кабину.
Вычислив, что автобусами долго, призывники изловили такси, чтобы достичь ДАСа засветло.
- Родись у меня сегодня дочка, я бы назвал ее Фурой! - сказал в сердцах Артамонов, стряхивая с себя радиоактивную пыль.
- Я а - Фугой, - признался Прорехов. - В честь большевика Чайковского.
Прорехов с Артамоновым долго совещались: посвящать Артура в завидовское дело или нет - все-таки государственная тайна и немалая мера ответственности. В конце концов решили открыться, поскольку государство, пусть даже и устремившееся в новое будущее, все равно ничто по сравнению с желанием потрепаться.
Артуру было рассказано все как есть. Накатив косуху коньяку, он принялся давить на сознание неверных.
- Значит, вы получили путевки в жизнь? - пытал он уставших друзей.
- Да, - отвечали те как завороженные.
- То есть вы учились не зря, а я - зря?! - бичевал он себя.
- Где-то так, - давали ему полную волю друзья.
- То есть вы умные, а я дурак?! - сделал ложный вывод Варшавский.
- Выходит, - согласился Прорехов. - А теперь про Дебору. Артур, я тебе это сообщаю только потому, что если начнет сообщать Артамонов, то получится драка. Итак, с Деборой тебя познакомил я, и поэтому отвечаю за последствия. Только ты не воспринимай все это текстуально. Пока ты раздумывал, Артамонов успел сводить ее в тапках на Академическую попить газировки. Сечешь? Потом они среди ночи смотались за котлетами на Аэровокзал. Разумеешь? Сам понимаешь, свет не ближний. Выслушали до конца соловья в зарослях на Кащенко. Врубаешься? Конечно, это не значит, что они тут же побегут в церковь, но маршруты их прогулок показательны, согласись. И мы пришли к выводу, что ситуация требует рокировки. То есть Артамонов берет Дебору себе в разработку, а ты, Артур, идешь на фиг, на фиг мелкими шажками. Я и сам по первости был не прочь приударить за ней, но я в этом плане безответствен как никто другой. И уж если Деборе выбирать из двух оставшихся зол, то свалить в сторону лучше тебе, Артур.
- Да я никогда на нее серьезно и не претендовал, - согласился с судьбой Артур. - Так, променад.
- Вот и я о том же, - сказал Прорехов. - Просто сам ты никаких точек в вопросе не ставил. И поскольку ты ей до сих пор ничего серьезного не предложил, предлагаю развести стороны документарно, - подвел он итог. Чтобы потом не было вопросов.
Результатом разговора стал передаточный акт в виде объективки: имя Дебора, возраст - 21, рост - 173, вес 63, основные типоразмеры 90-60-90, обувь - 36, волосы - каштановые, цвет глаз - зеленый, кожи - телесный, вредная привычка - совесть. Особые приметы - жатая юбка и красный батник. Через плечо - дамская сумка для товаров двойного назначения. И внизу подписи: сдал - принял. Варшавский - Артамонов.
- Нас забрасывают в информационное пространство, - сказал Прорехов в заключение, складывая бумагу вчетверо. - Это все равно что посылают на три веселых. Мы с Артамоновым, насколько ты помнишь, этот предмет особенно не учили. Лично я без подсказки не то что газету, листовку выпустить не смогу. А у Деборы - набор конспектов. Поэтому мы забираем ее в помощь. Это вынужденная мера.
- А Улька? - уколол Прорехова Варшавский. - Улька поедет с вами?
- Звать не буду, - признался Прорехов, - но если приедет, назад не погоню.
- Тогда я тоже с вами! - напросился Варшавский. - С вами хоть какая-то перспектива просматривается. А то в Якутске такая скука!
- Никто не против энтузиазма, - предупредил его Артамонов, - но ты понимаешь, с чем это будет сопряжено?
- Понимаю, - сказал Варшавский. - Ни с чем. Вы когда выезжаете на место?
- Завтра, - ответил Прорехов.
- Тогда я смотаюсь домой, - засуетился Артур, - быстренько заберу Галку - и к вам! Уходя от прошлого, я решил, что налево будет удобнее.
- Ты считаешь, что изобрел новое средство по уходу...
- Но вы же знаете всю эту историю! - сказал Варшавский. - С ней невозможно!
- По поводу своих судеб ты можешь не отчитываться, - предложил Прорехов.
- Но кого-то я должен взять с собой или нет? - кинулся оправдываться Артур. - Жилья вам, случаем, не обещали? Молодым специалистам полагается...
- Какие мы к черту специалисты?! - очень самокритично произнес Прорехов.
- Тем более, молодые... - добавил Артамонов.
Глава 4
НАЗНАЧЕНЦЫ ВСТУПАЮТ
НА ВВЕРЕННУЮ ТЕРРИТОРИЮ
Шахматы, строкомер, толковый словарь, сборник кодексов - с таким набором средств Прорехов и Артамонов вступали во вверенный им регион. Кое-что из одежды, немного утвари: кофемолка, мини-кипятильник - вот и все хозяйство. Жизнь вынуждала подмять местность с минимальным боекомплектом. Подбор инвентаря был не случаен. Каждая единица имела свое значение,
