розыгрыша окончательно стихли, а организаторов лотереи продолжали таскать по следственным структурам.
- Пора дергать! - крутился как волчок Варшавский. - Нас пересажают!
- Куда? - поинтересовался Артамонов.
- Что 'куда'? - переспросил Варшавский. - Пересажают куда?
- Да нет, куда пересажают, понятно, - притворялся интересантом Артамонов. - Дергать куда?
Тополя зацвели без всякого согласования с жэками. Дворники, как это всегда случается, пребывали в отпусках. Город завалило тополиным пухом. Аллергики чихали и кашляли. Пух забирался в святая святых, включая нижепоясные места общего пользования, и не было от него никакого спасения.
- Сидим, плюемся, - названивал Артамонов Макарону. - Эта дрянь лезет во все щели. Да еще торфяники горят, в городе задохнуться можно. Наше первородное уставное дело провалено, во рту сухо. Чертовски хочется 'Хванчкары'...
- Дело ясное, что дело темное, - соглашался Макарон.
- Ну, а на чем ты там у себя зиждешься? - пытал его глубже Артамонов. Жируешь, небось, в столице?
- Да так как-то все, - не особенно уклонялся Макарон. - В основном занимаюсь выведением новых сортов крондштадтской капусты повышенной кочерыжности.
- Тогда приезжай в гости и привези нам еды и питья, - посоветовал ему Артамонов. - Денег у нас не осталось ни копе...
- А где вы находитесь территориально? - спросил Макарон, давая понять, что он уже почти задумывается о переезде.
- Территориально? - переспросил Артамонов.
- Да.
- Территориально мы находимся в заднице!
- Может, вам тогда отправить фуру тосола? - сообразил не туда Макарон. - Продадите, и у вас образуется мелочь на расходы. Мне всучили тосол за имиджевые статьи про 'Лукойл' и 'Газпром'. Я тут между делом в 'Красной звезде' естественные монополии пиарю. Они зарождаются, а мы промоушен им по сходной цене предоставляем. Ну, нам по бартеру тосолу и отвалили. Мне всю задержанную за год зарплату выдали - целая цистерна получилась.
- А пить его можно? - спросил Прорехов, перехватив трубку.
- Не пробовал, - соврал Макарон.
- Тогда не отправляй, - тормознул его Прорехов. - Вот если бы тормозная жидкость...
- В следующий раз буду знать, - сказал Макарон.
- Слушай, а зачем естественные монополии пиарить? - спросил Артамонов, забирая трубку назад. - Ведь они же и так вне конкуренции?
- А как ты по-другому деньги отмоешь? - встречно спросил Макарон.
- И то верно, - осмыслил свежую для него финансовую формулу Артамонов.
- Вся столица увешана плакатами 'Да здравствует Министерство по чрезвычайным ситуациям!' или 'Всех не попалите - служба 02!' - сообщил на прощание Макарон.
- Короче, - прервал его Артамонов. - Да или нет?
- Что ж, в таком случае спешно выезжаю! - как мина замедленного действия, взорвался Макарон.
Ожидая его, подельники подолгу вытягивались в креслах, водрузив ноги на стол.
- Эх, плакали лотерейные денежки! Сколько новых газет можно было бы раскрутить! - фантазировал Артамонов.
- Можно было бы раскрутить, - дублировал Артур. В критические дни у него проявлялась наклонность повторять за собеседником последнюю фразу, как бы поддакивая. - С долгами бы рассчитаться, - заунывно исполнил он свою обычную песню.
- А что, они тебя сильно тяготят? - изумился Артамонов. - Ты их сторнируй - сделай обратную запись в своей занимательной книжонке по учету выданных займов. И никаких долгов не будет. Вроде как никто ничего и не занимал.
- Никаких долгов не будет! - перекатывал текст туда-сюда Варшавский, как горошину во рту. - Как бы не так! Я набрал массу денег у знакомых, чтобы накупить аппаратуры!
- А куда подевал? - наивно спросил Артамонов.
- Куда, куда? Вы прожрали! - воскликнул Артур.
- Ну, тогда мы вообще приплыли! - оплакал безвременную кончину денег Прорехов. - Оказывается, мы в долги успели залезть! Артур, как-то так незаметно ты нарушил наш тройственный уговор - мы клялись никогда не быть должными друг другу. Это не по-джентльменски!
- 'Не по-джентльменски'! - обиженно высказался Варшавский. - Вы сами нарушили. Надо было не брать!
- Надо было не давать! - сказали друзья.
- Успокойтесь, - не замыкался на переживаниях Артамонов. - Не подписал Фоминат 'Положение', и ладно. Что-нибудь придумаем.
И как в воду глядел. Все вокруг вдруг забурлило, начались какие-то бесконечные обмены денег, один за другим пошли 'черные' вторники. Рядовые отечественные товары моментально перекочевали в 'комки' и стали стоить впятеро дороже. Импортные товары, которые раньше доставались по блату, появились в открытой торговле. Соотношение старых и новых цен - или, как любил говорить Артур, котанго - стало просто невероятным. Одна за другой полезли из земли товарные биржи - явление, невиданное для социализма. Затем начались повсеместные гнойные выделения юридических лиц, которые тут же лопались и перетекали в другие. Страну просто пучило. Она на глазах утрачивала былую яйценоскость, с полей сходил лоск, а с промышленных зон сползал налет трудовых вахт. Безработица слонялась по пустым улицам. Из паспортов граждан вчистую выхолащивалась прописочная оседлость - вооруженные конфликты на окраинах страны поднимали волны миграции. Гостиницу 'Верхняя' заполонили беженцы со всех концов Союза. Плановый социализм плавно переходил в клановый капитализм. И трамваи, подмеченные Маяковским, опять пошли уже совсем при другом строе. Наступало смутное время - Кашпир во время Чумака, как говорили неуемные атасники. Два этих вышеозначенных товарища-лекаря обладали смежным талантом шевелить булками на расстоянии, да так бойко, что все лахудры СССР лишались невинности во время целомудренного сна.
В умах людей продолжал циркулировать слух о предстоящей деноминации денег. Твердыш-доллар поставил деревянные рубли в положение, характерное для руки акушера. Многие граждане не выдерживали напряжения и сами начинали зачеркивать нули на своих тысячных банкнотах. Вскоре деньги и вовсе куда- то пропали - и на всем пост-пространстве начался неправильный обмен веществ бартер.
Страна внутреннего сгорания и упущенных возможностей была вынуждена призвать самого экономного экономиста и дать ему исправительный срок пятьсот дней - на то, чтобы он исправил дела в экономике. Он незамедлительно бросился исполнять приказание.
Совершенно бессимптомно началось строительство одноэтажной России.
Запасшись продуктами полураспада социализма - биржами, банками, фондами, страна отправилась дальше. На фоне всего этого работники 'Ренталла' сидели на чемоданах и ожидали выселения из гостиницы за неуплату.
- А хотите анекдот? - спросил Прорехов.
- Давай! - согласились остальные.
Выслушав, все приготовились засмеяться, но тут принесли телеграмму с простым и зримым текстом: 'Фактически в дороге. К утру буду. МсСаrоn'.
После знаменательного телефонного разговора с автором телеграммы, в момент которого была брошена сакраментальная фраза 'немедленно выезжаю', прошло полгода. Несмотря на предупреждение, Макарон приехал как снег на голову. Да не один, а в компании с огромной псиной по кличке Бек. По объемным градусам наследственной крови собака была явным квартероном - в ней угадывалась гремучая смесь волкодава без купюр, среднеазиатской овчарки, бульдога с отвисшими брылями и московской сторожевой. Короче, стриженный овечьими ножницами, он косил под гладкошерстого бордосского дога, а, будучи обросшим, на что имелись фотодоказательства, все
