идиопатическая пурпура по коже лица.
- Похоже на окрас при любовном томлении, - врач не удержался и потянул руку к лицу Владимира Сергеевича, чтобы похлопать его по щеке.
- А я все равно ничего не чувствую, - признался Владимир Сергеевич и сам отвесил себе пару лещей. - Кожа противоударная!
- Чувствительность обратно-пропорционально тяжести оказываемого на кожу давления? - попытался расшифровать врач. - Если коснуться слегка, то чувствительность страшная, а если ударить, вообще не чувствуется?
- Да, - сказал Владимир Сергеевич. - Именно так.
- Почему же у вас в таком случае наблюдается зияние прохода? - спросил напоследок врач, уже более дружественно. - Это что? Жим-жим перед выборами?
- Естественное явление. Человек состоит из коитусов, анусов и выносов, - впустил врача в свой внутренний замысел Владимир Сергеевич. - Но, если честно, наличие зияния - это свидетельство прямой связи с космосом. Читали Мулдашева? Третий глаз? Просто у меня он не на затылке. - Коллеги разговаривали на только им одним понятном языке. Подслушивающая их медсестра ничего не понимала. - Иным словами - пульсация ануса от жизненного тонуса! сказал Макарон на прощание доктору, и на глазном дне кремлевского терапевта не отразилось ничего.
- А что, если нам устроить за вами диспансерное наблюдение? - спросил он вдогонку. - Для науки.
- Скрытой газовой камерой? - спросил его встречно Макарон. - Я против. Диссертации ваши ученики пусть пишут на своем материале! Я себя науке не завещаю!
Беседующие не заметили, что вокруг собралось все терапевтическое отделение. Поглазеть на Владимира Сергеевича сбежались не только лаборантки из ординаторской, но и вахтеры с уборщицами. Чтобы протиснуться в следующий кабинет, Владимиру Сергеевичу пришлось смять десяток белых и серых форменных халатов.
Долго возились с Владимиром Сергеевичем и в психдиспансере. Прежде чем подмахнуть справку, невропатолог - известный всему медицинскому миру академик Апостолов - полчаса водил перед глазами кандидата Макарова увесистый молоток с резиновыми наконечниками, но так ничего и не понял из его реакций на этот ударный инструмент. Умудренный самыми разными случаями из практики, седовласый академик, перед тем как сделать в карточке следующую запись: 'Психически здоров и уравновешен. Психика как у младенца. Стадия полной бессимптомности' - долго давил Владимиру Сергеевичу на виски и пальцами, и тыльными сторонами, и ребрами ладоней - и все равно ничего не понимал. Наконец, он отважился на крайность - пережал сонную артерию Владимир Сергеевич даже не моргнул. Потом академик Апостолов попытался нащупать скрытым за отражателем лучом что-то непосредственно за сетчаткой глаз - пустота. Самым умопомрачительным, на взгляд растерявшегося академика, был коленный рефлекс кандидата Макарова - при ударе молотком по ноге стопа подопытного подпрыгивала так высоко, как будто была плоской. А пястно-фаланговые рефлексы едва не доводили носок до надкостницы. При прощупывании локтей руки Владимира Сергеевича просто шибало током - его тело от прикосновения в этих эрогенных зонах бурлило энергией по всем уголкам. Да так, что едва не загорались провода, бегущие по полу в сторону готовых взорваться медицинских софитов. Стоящий рядом с Макароном компьютер завис, и через несколько минут вообще погас монитор.
- Хорошо, что не забеременели мои ассистентки, - сказал психотерапевт, заглянув за ширму, чтобы убедиться, нет ли та человеческих помех. - А то все бы свалили на меня.
- Да у меня это уже давно, - признался Владимир Сергеевич.
- Что 'давно'? - встрепенулся академик. - Оплодотворение на расстоянии?
- Да нет, - успокоил его Макарон. - Насчет оплодотворение на расстоянии - это, пожалуйста, к Кашпировскому с Чумаком.
- А что же тогда? - спросил академик.
- Со мной всегда приключалось много всякой энергетической мути. - И это было правдой, но в меньшей, чем сейчас, степени.
Владимир Сергеевич поведал академику о своей усилившейся не на шутку внутренней энергетике. Например, сразу ломались внесенные в его поле часы.
- Взгляните на свой циферблат, - предложил Владимир Сергеевич.
- Доктор посмотрел, и зрение его помутилось - часы остановились и стояли с момента входа Владимира Сергеевич в кабинет.
- Сам я уже часов не ношу давно именно по этой причине, - сказал Макарон. - Да если бы только часы. На мне вышла из строя ваша электронная входная дверь в виде цилиндра. Я-то прошел, а все ваши работники застряли. У меня всегда не срабатывают электронные ключи в гостинице. А с банковскими карточками я вообще не связываюсь.
- Что? Не срабатывают? - спросил академик.
- Да нет, наоборот, - сказал Макарон, - беру любую чужую карту, и любой банкомат сразу опустошается до последней мелочи. Без всякого пин-кода.
- А вам, случайно, не врастили каких-нибудь чипов или других металлических предметов? - спросил академик Апостолов. - А то ко мне хаживал один ветеран войны, у него осколок был в груди. Тоже все вокруг зашкаливало.
- Я что, похож на ветерана? - обиделся Макарон.
- Да нет, напротив. Но может быть, вы ветеран другой войны?
- Эту историю про осколок я слышал, даже фильм был на эту тему, сказал Владимир Сергеевич.
На все психотерапевтические изыски тело Владимира Сергеевича отвечало более чем адекватно - нейромышечная проводимость тканей была как у куска медной проволоки. Академик Апостолов только покачивал головой и всякий раз намеревался повторить каждый опыт, но не отваживался. А то еще заедет испытуемый товарищ ногой по лбу. И отскочить не успеешь.
Вопреки медицинской клятве никому не выдавать врачебную информацию две молодые девушки, ассистировавшие доктору, которым повезло и они не забеременели от энергетического поля Макарона, запросто хихикали и делились глупостями со всеми свободными этажами закрытой поликлиники.
- У него иммунитет на тет-а-тет, - сказала первая по сотовому.
- Не клиент, а анатомическая табакерка, - согласилась вторая, беседуя с кем-то из челюстно-лицевого отделения.
- Питательный бульон идиотизма, - подвела итог разговора первая. - Им бы в кунсткамеру, а они в президенты!
Завершив основы обследования, Владимир Сергеевич отправился к пустяшному на первый взгляд зубному врачу. Подпись стоматолога на справке тоже была обязательной. Спрашивается, зачем кандидату зубы? Ответ прост чтобы его улыбон стал лучезарным и чтобы оскал не отпугивал людей, а являлся самым что ни на есть невербальным средством коммуникации! Ведь чем еще общаться с населением, как не лицом, если язык косен, а идеи - выспренни?
Начинающая зубная девушка, выпавшая на долю Владимира Сергеевича, усадила его в кресло, подперла распахнутые челюсти двусторонним деревянным веслом и стала постукивать зондом по всем зубам вне всякого порядка, словно пытаясь подобрать музыку на металлофоне. По кабинету понеслись тимпанические звуки.
- Зубы у вас как молочные, - сказала девушка и спустила на Владимира Сергеевича лавину вопросов. Ее горячность выдавала недолгость опыта. - Где ставили? Дента вита престиж? Приличный фарфор. Или это керамика? Чем чистите - вращающейся щеткой? А паста? Какой маркой пользуетесь?
Макарон мог бы ответить на все вопросы по очереди, но с веслом в горле сделать это было практически невозможно. Макарон исходил и давился слюной, пытаясь как-то руками показать, что он вообще не в курсе, о чем речь. Девушка стала жать на десны, потрогала нёбную занавеску - все в порядке. И наконец, вынула изо рта распорное весло. Владимир Сергеевич облегченно вздохнул, а то челюсти совсем замлели, и избавился от набежавшей слюны.
- Ваш оскал и впрямь может затмить натянутую улыбку Бельмондо и деланную мину Фернанделя, - похвалила девушка зубные подковы Владимира Сергеевича.
- Обычная щетка, порошок 'Жемчуг', - начал отвечать Макарон, вспоминая заданные девушкой вопросы. - Но дело в том, что я никогда не бывал у зубного врача, а тем более у протезиста.
- Интересно, - девушка поскребла зондом эмаль на его зубах. - Так у вас это что, свои зубы, что ли?
