нужном направлении. Из-за огромности фуражки и небольшого размера головы - два пальца лоб, два пальца челка - тулья начиналась прямо от бровей офицера и застила видимости.
- Есть, - сказал Артамонов, не отдавая чести.
- Не понял.
- Когда есть будем, спрашиваем? - уточнил вопрос Артамонов.
- Отставить! - скомандовал офицер.
- А хотите анекдот, товарищ офицер? - спросил Прорехов и, не дожидаясь санкции, поведал. - Разговаривают жены двух военнослужащих. Понимаешь, говорит первая, мой муж в таком возрасте и уже импотент. А мой, дурень, все еще сержант, отвечает вторая.
- Я же сказал, отставить! - возмутился военный, приняв по привычке все на свой счет.
В охраняемый двор въехали еще три машины, потом еще и еще. Из них выходили ополченцы. Мелькнуло несколько знакомых и полузнакомых лиц с ФАКа. Офицеры спешно разводили прибывающих по отдельным комнатам. Переброситься приветствиями и обменяться соображениями по поводу странностей момента не было никакой возможности - настолько все происходило быстро и спланировано. Удавалось разве что пожимать плечами, выражая всеобщее недоумение.
Помещение, которому принадлежали комнаты, представляло собой нечто среднее между казармой и кемпингом. А комната и в самом деле походила бы на кабинет, не будь в ней двухъярусной детской кровати. Прорехов с Артамоновым присели на эти игрушечные нары.
- Вполне рабочая обстановка, - заключил Прорехов. - Служба обещает быть веселой.
За окном прошагал взвод солдат, чеканя по булыжной мостовой.
- Мать - два! Мать - два! - командовал сержант.
- В два так в два, - сказал Артамонов и достал из-за пазухи коробку мини-шахмат.
- Где взял? - удивился Прорехов.
- 'Где взял, где взял'! - передразнил его Артамонов. - На КПП!
- Под трибунал пойдем, - дернулся Прорехов. - Отнеси назад!
- Не бойся, - успокоил его Артамонов. - На них нет инвентарного номера.
- Походных в нашу коллекцию еще не попадало, - потер в таком случае руки Прорехов.
При шахматах коротать время получалось гораздо удобнее, потому что в компании шахматы играли мажоритарную роль. Сессия не начиналась, пока чья-нибудь чужая коробка с фигурками не перекочевывала в комнату к Артамонову и Прорехову. Если не добыты шахматы, не полагалось приступать даже к поиску текущих напарниц. Учеба проходила как бы между партиями. Если играли без интереса, всегда выигрывал Прорехов, а когда игра велась на флягу армянского - Артамонов делил с ним первое-второе место. Сам- Артур при любом раскладе был третьим. А Макарон выигрывал у всех в какой угодно последовательности. После сессии доска с фигурами независимо от воли хозяев покидала ДАС в чемодане Артамонова или Прорехова - такова была традиция, и никуда от этого было не деться. Коробку забирал тот, чья наступала очередь.
Вскоре явился офицер и велел новобранцам двигаться к месту сбора.
Соседнее здание, куда вел тротуар, походило на Дворец съездов. За ним сквозь деревья виднелась президентская резиденция. Все постройки вокруг походили на свежерубленные декорации к историческому фильму. Наглые ручные белки валились с деревьев и вырывали из рук последние крохи. Порхали и садились на плечи домашние коршуны и пустельги. Без задней мысли путались под ногами косули и рыси. Стриженые деревья и кустарники, обрамлявшие дорожки, были нетипичными для средней полосы. Они росли не в земле, а в зарытых туда бадьях. Одним словом, старания работникам резиденции было не занимать.
- Хорошо, что не в Африке живем, - сказал Артамонов. - Представь, сейчас бы здесь гуляли гиены.
- Неспроста нас сюда затащили, пятачок, - предположил Прорехов. - Зуб даю, неспроста. Очень похоже, что на корм для всего этого пригульного скота!
Умозрительный зал, куда завели всех съехавшихся, рассчитывался на тысячу мест и был выполнен в виде полусферы. Столы, плотно уставленные провизией, располагались по окружности. В центре зала возвышался подиум. Часть столов была уже занята призывниками, а за другие усаживались входящие. На каждом столе имелась табличка с фамилиями и номером. Номер на столе совпадал с номером на комнате - все те же одиннадцать трудно запоминающихся цифр.
Возможности перекинуться парой слов со знакомыми по-прежнему не было никакой. Плотность офицеров доходила до трех товарищей на квадратный метр. Все рангом не ниже капитана. Подсказывая, как пройти к месту, или помогая усесться, военные не давали ни секунды продыху. Они не упускали из-под контроля ни пяди пространства, сводя на нет любые попытки общения, не запланированного организаторами схода. Лучше бы сразу связали и заклеили рты пластырем, потому что эффект их пастьба давала не меньший.
Зал заполнился целиком. Офицер подвел Артамонова и Прорехова к их столу, но откланиваться, как и другие провожатые, не торопился - остался на посту.
- Сначала нас нафаршируют, потом поведут в баню. А потом - пустят на корм, - шепнул Прорехов, отстаивая свои подозрения. - Как в сказке.
- Меня интересует, почему нет ни одной дамы, - поделился ответными подозрениями Артамонов.
- Желательно не разговаривать, - тормознул болтунов офицер.
Появился ведущий сборища. Он сообщил, что к закускам можно приступать, а президиум выйдет чуть позже. Упрашивать никого не пришлось, аппетит у приглашенных был нагулян нешуточный.
Президиум появился не из-за кулис, как это бывало обычно, а на лифте из подземного бункера и стал рассаживаться за большой круглый прилавок. Президиум состоял исключительно из сакральных символов перестройки. Лица были одно другого знаменитее. В зале зашуршали шепоты:
- О! Президент!
- Глоба!
- О! Министр печати!
- О! Министр обороны!
- Лонго!
- О! Наш декан!
- Какие лбы! Какие черепа!
- Ничего себе компания!
И действительно, перед призывниками предстало все высшее прямое и косвенное руководство страны - действующий Президент, кандидат на его пост, Правительство в полном составе, начальник 'Останкино', редакторы основных газет, ректоры соответствующих вузов, известные специалисты из родственных журналистике областей, политики, ведущие рейтинговых телепрограмм, обозреватели и чревовещатели.
Сцена включилась и потихоньку завращалась. Получалось очень удобно члены президиума периодически проплывали мимо приглашенных, совсем как в ресторане на телебашне. В президиуме, по прикидке Артамонова, насчитывалось человек сто. Одна половина явно охраняла другую - они так и сидели: качок-хлюпик, качок-хлюпик, качок-хлюпик.
Вскоре встал управляющий всеми этими делами и сказал в микрофон:
- Как вы уже догадались, дорогие друзья, мы пригласили вас не только для того, чтобы угостить чрезвычайным обедом...
- Я же говорил - на мясо, - не унимался Прорехов, делая ход конем.
- У нас к вам есть и соответствующее чрезвычайное предложение, которое вы можете воспринимать как приказ, - продолжил ведущий. - Чуть позже товарищ Глоба введет вас в его астральный курс, а сейчас несколько слов непосредственно устроителям встречи. Доверительно говоря, инициаторам и идеологам. Пожалуйста, товарищ Президент, - ведущий проделал в сторону центрального кресла ужимку, похожую на книксен.
- Уважаемые журналисты, друзья! - начал действующий Президент. - Прежде всего хотелось бы определиться, где мы находимся... да... и поздравить вас с успешным завершением учебы. Хотелось бы... но жизнь, как вы знаете, штука сложная. Приходится работать. Нагорный Карабах, Зебражан. Как говорится, назрел вопрос. Отсюда возникает предложение. Журналистское, так сказать, расследование, исследование,
