на партизан и будто хотела что-то сказать. Но старик тут же выпроводил ее в другую комнату. 'Да, она нездешняя. Ишь, дед не дает ей хозяйничать', - мелькнуло у Галушкина.
Принесли Николая. Старик сам убрал со стола, пригласил партизан повечерять. Но они не сели за стол, пока не перевязали Рыжова.
Закончили перевязку, поужинали, закурили хозяйского самосаду. И тут всем до жути захотелось спать. Ребята молча посматривали друг на друга. Они еще не знали, где им придется спать, но это их мало смущало. Главное - они были сыты и в тепле. А на дворе шумела гроза, в окна барабанил дождь.
- Вот тут располагайтесь. Я сейчас сенца принесу, - предложил старик, заметив, как они разомлели и стали клевать носами.
Борис глянул на занавешенное окно. 'Хорошо, тепло в избе, но как в ловушке - ничего не видно и не слышно'.
Чувство тревоги вдруг возникло и не покидало Галушкина. Оно, это чувство, заставило еще и еще раз изучающе поглядеть на хозяина.
- Ну, папаша, спасибо тебе еще раз. А спать, я думаю, нам лучше пойти на сеновал, если разрешишь. Зачем вас тут стеснять, - сказал будто бы совсем беспечно Галушкин.
- На сеновал, говоришь? Так ведь, пожалуйста! Оно и правда, там будет вольготней! - согласился хозяин.
Ребята стали собираться.
- Ну, пойдемте... Дождик-то, видать, поубавился. В просторном бревенчатом сарае опьяняюще пахло сеном. В отгороженном углу шумно вздыхала корова, неторопливо, с хрустом пережевывая жвачку. За дощатой перегородкой в другом конце сарая похрапывала лошадь, тихо позвания цепью. 'Да, богато батя живет. Видать, побаиваются фрицы совать нос в отдаленные лесные деревни', - подумал Галушкин, вспоминая сытный ужин и оглядываясь по сторонам. Он хотел было напомнить старику о продуктах, чтобы завтра не беспокоить его. Но старик заговорил об этом сам.
- Вот тут, товарищи, и устраивайтесь. Отдыхайте на здоровье. Харчишек я вам приготовлю. - Он помолчал, потрогал бороду. - Бывалоча, в молодости я сам любил на воздухе поспать, благодать божья.
Повеселевшие ребята стали устраиваться на ночлег.
- Вот это да-а!.. Слышь, Пашка, никогда в жизни, поверишь, я не видел такой роскоши! - счастливо засмеялся Щербаков, ложась на сено. - Эх, братва, ну и храпанем же назло врагам!
- А где же тебе можно было увидеть эту роскошь? В своей жизни ты, наверное, дальше Сокольников и не путешествовал. Верно? - спросил Маркин.
Но Щербаков уже не слышал его, он спал.
- Эй, Коля, видал, какую я тебе царскую спальню устроил? - говорил Рыжову Андреев. - Поспишь на ней ночку, так сразу легче станет. Это же бальзам, а не сено!
Обмытый и перевязанный свежими холстинными бинтами, Николай благодарно улыбался. Хозяин, ухмыляясь в бороду, светил 'летучей мышью'. Только Галушкину стало не по себе. Когда старик ушел, он, прикрыв ворота, сказал:
- Довольно резвиться. Укладывайтесь. Завтра подъем до солнца! Послушай, Паша, бородач этот... Что-то в нем есть такое, понимаешь? Глаза мне его не понравились. Смотрит он как-то... Будто из-за угла за тобой подсматривает.
- Ты так думаешь? - насторожился Маркин.
- Может, я и не прав, но какое-то предчувствие гложет.
- Да-а. Возможно, ты прав. И добрый он не в меру по нонешним временам. Живет богато. Не у многих здесь увидишь свежее сало. - Маркин помолчал. Лаврентьич, а давай-ка мы его, черта старого, за бороду тряхнем как следует?
Галушкин задумался. Потом махнул рукой:
- Да ну его к дьяволу! Провозишься с ним. А вдруг ошибка. Напрасно обидим человека. Отдохнем и уйдем пораньше, а там ищи нас.
- Вот это правильно.
Галушкин включил карманный фонарь, внимательно осмотрел сарай. В углу, где шумно вздыхала корова, он увидел люк с дверцей. Галушкин присел, окликнул Андреева, самого рослого из всех.
- А ну-ка, Леха, полезай! - сказал Галушкин, освещая квадрат дверцы.
Андреев удивленно посмотрел на командира.
- Вопросы после, а сейчас лезь, ну?!
Андреев пожал плечами, но полез в люк. Через некоторое время Андреев вошел в сарай.
- Ну, Леха, ход, как я и думал!
Андреев удивленно сообщил:
- Прямо в огород выходит, а за ним недалеко - лес.
- Вот и ладно. А теперь спать!
Головенков уже сладко похрапывал. Уснул и Николай. Галушкин постоял над ним. Он был доволен, что Николай как следует отдохнет. Да и им не мешает хорошенько выспаться. Только сутулая фигура старого хозяина с прищуренным взглядом продолжала вызывать беспокойство. Он поправил на раненом сползший полушубок. Маркину спать не разрешил. Тот вопросительно глянул на командира, вздохнул, но согласно кивнул.
В сарае наступила тишина. Слышно было только позвякивание цепи за перегородкой, где стояла лошадь, редкие стонущие вздохи коровы, а за стеной сарая шумела листвой береза, с крыши срывались капли и звонко капали в лужи...
Рассветало. На околице деревни показался конный отряд немцев. Офицер, ехавший впереди, поднял руку. Колонна рассыпалась, всадники оцепили деревню. Часть их спешилась у двора старика. Каратели установили пулемет, нацелив его на сарай, в котором спали партизаны.
- Партизан есть шесть? - спросил офицер.
- Так точно, ваше благородие. И седьмой раненый, - услужливо зашептал старик.
Немецкий офицер довольно улыбнулся.
- Эй, рус, гутен морген! - крикнул он и спрятался за угол избы.
Сарай молчал. Гитлеровец еще раз крикнул. Но из сарая никто не отзывался.
- Почему молчат?
- Они, ваше благородие, больно измаялись за дорогу. Видать, крепко заснули, - подобострастно сказал предатель.
Офицер что-то крикнул. Человек десять солдат подбежали к нему. Он взял из рук одного из них гранату, швырнул. От взрыва ворота сарая разлетелись в щепки.
Солдаты вскинули автоматы. Ринулись в сарай. Через несколько секунд сильный взрыв потряс воздух. Из широких ворот вместе с клубами черного дыма выбежал солдат без каски. Он схватился за голову, постоял, пошатываясь, и рухнул лицом в лужу. Сарай загорелся.
Старик бросился со страху к дому и увидел белый квадрат бумаги на двери избы: 'Приказ Народного Комиссара обороны...' Сзади подскочил офицер.
Лицо старика покрылось пепельной бледностью. 'Как он мог допустить их до сарая, где люк? Оставить бы в избе. Эх-х, старый осел!..'
Офицер схватил старика за сивую бороду, дернул и сильным ударом сбил с ног.
Предатель скатился по ступенькам крыльца.
К избе подвели двух огромных овчарок. Псы жадно обнюхали крыльцо. И, заскулив и теряя слюну, стали рваться со двора.
- Форвертс! - крикнул офицер.
Происки врага
Моргунов и Широков возвращались перед рассветом в лагерь. Только что они наблюдали, как взлетел от их заряда на воздух однопролетный мост с эшелоном противника. Вдруг невдалеке прогрохотал взрыв. Минеры упали на землю и следом за взрывом услышали:
- Помогите-е-е!
- Что это? Как ты думаешь, Василь? - спросил тихо Моргунов. - Не мина ли?
- Похоже. А чья? Наших в этом районе нет.
- Фрицы на всех тропинках понатыкали их, сволочи! - со злостью сказал Моргунов. - Кто-то, видать, напоролся.
- Пошли посмотрим...
Осторожно двинулись в сторону взрыва. И скоро там, где еле заметная тропа вливалась в полянку, увидели двоих: парня в ватнике и девушку в парусиновом плаще... Парень лежал на спине, в руке зажат наган. Девушка уткнулась лицом в землю.
Послышался отдаленный топот бегущих. Моргунов и Широков юркнули в ближайшие заросли, затаились. А на поляне появились Голохматов и Секачев. Они зорко оглядывались по сторонам, держа оружие наготове. Моргунов условно свистнул. Голохматов вскинул автомат.
- Выходи!.. Это вы? - радостно крикнул Николай.
Моргунов кивнул на убитых.
- Завернули на звук взрыва.
- А как мост? - спросил Голохматов.
- Приказал долго жить!
- Молодцы!..
Они подошли к месту трагедии.
Во внутреннем кармане ватника у парня нашли советский паспорт на имя Фоменко. В том же кармане обнаружили две автобиографии, написанные неровно и со многими поправками. Скорее всего эти документы писались на ходу, в самолете или машине. При парне нашли и карту-пятикилометровку. На ней кружками были обведены места расположения партизанских баз. К этому времени мы уже переселились на новое место, о чем информировали Москву и передали координаты нашей новой дислокации. На карте же отмечена кружком наша недавно покинутая стоянка. Отряд Озмителя и местные партизаны находились точно на местах, очерченных на карте.
Оккупанты явно пытались внедрить в ряды партизан своих агентов.
В мае 1942 года немцы хотели сформировать из местного населения карательные части для борьбы с партизанами. Отказывающихся идти к ним на службу оккупанты расстреливали, отправляли в Германию на каторжные работы. Стараясь избежать мобилизации, немало молодежи уходило к местным партизанам...
И к омсбоновцам, бывавшим в деревнях, не раз обращались парни и девушки с просьбой принять их в отряд. Руководство местного партизанского отряда решило: пусть ребята идут в полицию, а получив оружие, приходят в лес. Оружия не хватало.
Оккупанты мало доверяли мобилизованным. Поэтому во вновь сформированные полицейские подразделения включали своих людей. Но бывали и такие случаи, когда агенты врага выступали как бы инициаторами ухода к партизанам, чтобы таким путем проникнуть в их ряды. В июне 1942 года, например, двадцать пять человек полицейских связались с местным отрядом и пришли в лес. Внимание партизан обратили трое из них. Они были старше всех в группе. Перед уходом в лес эта тройка 'картинно', на глазах у всех избила старосту. В беседе с
