командиром отряда Талерко и комиссаром Мельниковым эти трое уж очень старались ругать оккупантов и предателей. Все это выглядело как плохо организованный спектакль. Талерко спросил:
- Послушайте, ребята, если вы действительно так сильно ненавидите оккупантов и их ставленников, то почему не приходили к нам раньше, а служили им?
Вперед выступил высокий парень лет тридцати, с большим носом на темном нездоровом лице.
- Так тогда ж, товарищ командир, мы еще ничего не знали об их истинных целях и подлых намерениях, а подсказать нам было некому.
- Точно! Все так, - в один голос подтвердили слова носатого двое его приятелей.
Во время разговора подошел молодой парень. Он недавно появился в партизанском отряде, бежав из эшелона, следовавшего в Германию. Увидев парня, носатый насторожился, старался не смотреть на него. А тот зло глянул на него и, повернувшись к Мельникову, тихо сказал:
- Товарищ комиссар, а вы попросите его рассказать, как он старательно помогал фрицам отправлять в Германию наших девушек и ребят из райцентра Каспли? Как издевался над ними?..
Мельников посмотрел на носатого. Тот нагло заявил:
- А что? Верно! Было такое дело. Я не скрываю. Тогда ж я служил у них и выполнял их приказы, а теперь пришел в лес, к вам, чтоб, значит, искупить вину...
После допроса носатый и его напарники, припертые к стене неопровержимыми доказательствами их преступлений, признались, что к партизанам они пришли не по своей воле, а по приказу немцев...
Погоня
Было совсем светло, но группа Галушкина все шла, не останавливаясь на дневку, стараясь подальше уйти от деревни. Остановились только перед большим болотом. Маркин и Правдин с длинными шестами сразу пошли на разведку дороги. Прыгая с кочки на кочку, прощупывали дно и отмечали тропу вехами. Андреев готовился перевязать Николая. Сергея Щербакова Галушкин послал в дозор. Головенков нарезал еловые ветки, чтобы сделать настил для постели Николая. Решили немного отдохнуть перед болотом. Галушкин проверял оставшуюся 'артиллерию'.
Уходя из отряда, партизаны захватили с собой несколько противопехотных мин, усиленных добавочными зарядами тола. При необходимости эти мины можно было успешно использовать, что они уже и сделали, покидая сарай предателя.
Скоро с болота возвратились Маркин и Правдин. Сказали, что только метров около ста можно пройти по твердым кочкам, а дальше придется брести по 'чистому' болоту. Андреев закончил перевязку, переложили Николая снова на носилки...
Всю дорогу от деревни до болота Николай молчал. Закусив до крови губы, терпел боль и не издал ни единого стона.
- Ну, Коля, как дела? - подошел к нему Галушкин. - Скоро придем, потерпи еще чуток.
Рыжов улыбнулся через силу.
- Я вам обуза, ребята... Оставьте меня где-нибудь в деревне.
- Это ты брось, - строго сказал Галушкин. - Все должны пройти. Оставить его! Что говоришь - понимаешь?
Николай промолчал, только благодарно посмотрел на Бориса.
Галушкин отошел от него. Сил не хватало смотреть на его бледное, измученное лицо с искусанными в кровь губами.
- Ребята, фрицы! - неожиданно появляясь перед костром, сказал Щербаков.
- Много? - быстро спросил Галушкин.
- Группа конных! До взвода! Идут по нашему следу!
Разобрали оружие, снаряжение, приготовились к бою.
- Маркин и Щербаков со мной! Остальные с носилками - на болото, быстро! - приказал Галушкин. - Сергей, как далеко отряд?
- Метрах в шестистах... Две колонны, - четко ответил Щербаков, чуть замялся. - Борис... Они овчарок ведут...
- Вот сволочи! - гневно сказал Борис, понимая, что это самое худшее. Болото, бой - все привычно, а собаки... Найдут, догонят, выследят. Галушкин оглянулся. По болоту удалялись товарищи. Андреев и Головенков медленно и осторожно несли носилки. Правдин шел замыкающим.
Вот Андреев неловко ступил на кочку, носилки резко накренились. Над болотом пролетел короткий, словно крик подстреленной птицы, стон раненого. Галушкин, сжав зубы, резко отвернулся. 'Только бы успели уйти!' Взял бинокль, ловко взобрался на сосну. Вот они, немцы... Остановились. Сгрудились. О чем-то совещаются, указывая руками в сторону молодого леса, в котором притаились партизаны.
- Борис, давай-ка я чесану их с дерева, а? - попросил снизу Маркин.
Щербаков щелкнул затвором, молча соглашаясь с Павлом.
- Отставить. На стрельбу они пойдут быстрее, - отрубил Галушкин.
Всадники тем временем рассыпались по лесу.
- Да-а. Неплохо придумали, сволочи, - пробурчал Борис. Снова оглянулся.
По болоту медленно брели ребята, они уже достигли границы, где кочки кончились. Парни остановились, стали поднимать Николая с носилок, Андреев подставил спину, качнулся...
- Черт! - вырвалось у Галушкина, он понимал, что иначе не пройдешь с носилками.,. Но смогут ли двое, Головенков и Андреев, дотащить по болоту Николая? Надо им помочь.
- Пашка, Сергей, давайте к ребятам. Маркин не двигался.
- Борис, я останусь с тобой.
- Приказываю идти на поддержку Алексею и другим, понятно? - Галушкин гневно глянул на Маркина, что случалось с ним очень редко. - Я один здесь сманеврирую. Марш!
Он почти скатился с сосны, взял пакет с миной, подсунул ее под еловую подстилку, запустил часовой механизм... А сам рванулся к болоту.
Борис прыгал с кочки на кочку, на ходу выдергивая вехи, указывающие безопасный путь через трясину. Не раз он срывался с кочек, падал, с трудом выбирался из болотной жижи и снова мчался. Омсбоновец хорошо знал, что теперь его жизнь зависит от того, как далеко он отбежит от стоянки, на которой вот-вот должны были появиться каратели. Не хватало воздуха, грудь разрывалась на части. Тучи комаров назойливо липли к мокрому лицу, слепили глаза, попадали в рот, нос, мешали дышать. Стена темного леса впереди, казалось, не приближалась, а, наоборот, удалялась. Стиснув зубы, выдернул последнюю веху. И побрел уже по колено в болоте.
Наконец выбрался на берег. Там его ждал Маркин. Остальные ушли вперед.
- Успел? Молодец! - Павел широко улыбнулся.
Они залегли за огромными корнями старой ели. Ждать пришлось недолго. Каратели осторожно выходили к болоту. Впереди шел проводник с собаками. Псы повертелись на одном месте и настойчиво потянули к болоту. Появился офицер на коне. За ним второй всадник, третий... Офицер что-то крикнул. Двое соскочили с коней. Двинулись к болоту. И ступили на подстилку. Грохнул взрыв. Оба спешившихся и фриц, державший собак, исчезли, словно растаяли. Лошадь под офицером взвилась, понесла. Один кавалерист рухнул на землю вместе с лошадью.
Взрыв мины разметал карателей. Но на поляну выскочило еще несколько всадников.
- Пашка, огонь!
Дружный треск омсбоновских автоматов внес растерянность в ряды врагов. Они спешились, залегли, не сразу открыли огонь.
А освободившиеся от проводников овчарки рванули в болото. Зло рыча и повизгивая, псы неслись по кочкам.
- Глянь-ка, Паша, как звери чешут! - показал рукой Галушкин.
- А почему они рядом?
- Да они ж спаренные. Немец не успел снять с них ремни.
- Смотри, точно по нашему следу идут! - удивился Маркин.
Галушкин глянул на друга.
- Надо не выпустить их из болота.
Прыгнув с последней кочки, овчарки поплыли. Но скоро потеряли след, заскулили, завертелись на месте. Одна стала отставать. Видно было, как ремень, спаривавший псов, натянулся. Задняя овчарка еле-еле держалась на поверхности воды. Вот она окунулась с головой, а вскоре вовсе перестала подавать признаки жизни и потащилась на буксире. Наверно, ее задело взрывом, и она двигалась еще несколько минут в горячке. Второй пес, почуяв опасность, сильными прыжками рвался к берегу. Но ему мешала мертвая собака. Рывки становились все слабее и слабее. Выбившись из сил, и вторая овчарка замерла. Вскоре обе собаки исчезли в болоте. Галушкин и Маркин облегченно вздохнули. У покинутой стоянки никого не было, каратели оттянулись назад, в лес. Надо было срочно уходить.
Ночной курьер
Знакомый железнодорожник со станции Красное сообщил местным партизанам, что между Смоленском и Оршей курсируют мотоциклисты-связные, которые развозят по германским гарнизонам секретные материалы и оперативные карты. В ночь на 11 июня на Смоленск должен проследовать очередной такой курьер. Мы заинтересовались.
Командир отряда вызвал Моргунова, Келишева, Мокропуло, Широкова, Назарова, Ерофеева, Хохлова, Дубенского и своего адъютанта Рогожина.
Разработали план операции, быстро собрались и покинули лагерь.
К шоссе Смоленск - Орша подошли под покровом ночи. Осмотрелись. Выбрали изгиб автомагистрали, на котором курьер невольно должен сбавить скорость. Бажанов приказал Хохлову поразить мотоциклиста противотанковой гранатой (она взрывается мгновенно при соприкосновении с преградой), поскольку обыкновенная ручная граната для этой цели не подходила. Подстраховывал Моргунов. Мокропуло, Келишев и Широков стали метрах в ста ста двадцати ниже гранатометчиков.
Ночь была теплая, но пасмурная, ветреная. Выбрав небольшой бугорок на обочине шоссе, улеглись за ним. Стали думать, когда и как лучше бросать гранату, если мотоциклист будет мчаться со скоростью 60-70 километров в час (решили, что на изгибе шоссе ночью большей скорости не разовьешь). И сколько метров пролетит граната за секунду-полторы. Пока рассчитывали, издали донесся треск мотоцикла.
- Он?! - выдохнул Хохлов.
- Наверно. Спокойно, Валя. Приготовься!
Мотоцикл с притушенной фарой, казалось, мчался прямо на них. Сжав зубы, Хохлов выдернул предохранительную чеку, выпрямился и швырнул
