весельем, как-то здорово помогали снять физическую и нервную напряженность, разрядиться.
Майор Коровин
Двенадцатого июня 1942 года мы получили из Центра радиограмму, в которой говорилось:
'Для Коровина. Ответьте на наши позывные. Срочно подготовьте площадку для сброски отрядам грузов и посадочную для 'Дугласа-3Р-5', с командиром Ивановым. Сообщите координаты площадок, условия новых сигналов для самолетов, день вылета сообщим'.
Получив эту радиограмму, мы задумались.
Кто такой Коровин, мы хорошо знали. Майор Петр Алексеевич Коровин командовал 3-м батальоном 1-го полка ОМСБОН. Коровина назначили командиром группы из четырех отрядов. До линии фронта все мы следовали одной автоколонной. В тыл ушли порознь. И с тех пор мы ничего не знали о судьбе тех четырех отрядов.
Из полученной нами радиограммы стало ясно, что майор Коровин связи с Москвой не имеет и находится где-то недалеко от района расположения нашего отряда. Но где?
В то время у нас было всего тринадцать боеспособных человек, включая командира отряда, фельдшера, радиста и меня. Поэтому в Москву мы сообщили, что распоряжение Центра майору Коровину немедленно передать не можем, поскольку связи с ним нет.
Спустя много лет командир группы из отряда старшего лейтенанта Матросова Масляков Виталий Алексеевич рассказал, что отряды майора Коровина в то время находились в районе города Дорогобужа, что в ста сорока - ста пятидесяти километрах от места нашей тогдашней дислокации. От Маслякова мы узнали и страшную трагедию, которую пережили омсбоновцы.
В первых числах июля 1942 года они, выполнив задание Центра, объединились вблизи крупного поселка Миллерово и двинулись под командованием майора Коровина к линии фронта с целью пересечь ее и выйти на Большую землю. (Отряд капитана Артамонова в тот момент находился в другом районе. Он перешел линию фронта самостоятельно...)
Однако место перехода фронта вблизи Варшавского шоссе было выбрано неудачно. Там находилась глубокоэшелонированная линия фронта противника...
Следуя по новому маршруту, омсбоновцы неожиданно оказались в тылу карателей. И двинулись в сторону фронта, стараясь оторваться от противника. Все населенные пункты, лежавшие на пути, были заняты немцами. Омсбоновцы пробивались лесами и болотами, не имея продовольствия. Питались лишь тем, что находили в лесу.
Недалеко от Варшавского шоссе, в районе Юхнова, близ деревни Савинки, отряды Коровина были вынуждены войти в оборону немцев. Рядом была линия фронта. Решили переходить ее отдельными группами.
Вечером двинулись к передовой. Но до рассвета не успели достичь цели. Задневали в густом кустарнике, заняв круговую оборону.
На рассвете немецкая разведка обнаружила омсбоновцев, и начался бой, который длился весь день. Каратели имели колоссальное преимущество в численности и в боевой технике; использовали крупнокалиберные и обычные пулеметы с разрывными пулями, минометы и орудия...
Несмотря на огромное превосходство сил противника, бойцы и командиры наших отрядов вели бои до последнего патрона, бились до последней капли крови, смело вступали в рукопашные схватки.
В этом неравном жестоком бою погиб почти весь личный состав трех отрядов. Тяжелораненых каратели захватили в плен. В том числе и командира омсбоновских отрядов майора Коровина. Очнулся он в кузове вражеского грузовика. Долгие дни в лагерном госпитале были настоящим кошмаром. Только забота и помощь товарищей по плену помогли Коровину стать на ноги и бежать на волю...
Не избежал пленения и Виталий Масляков.
В том бою он был ранен в обе руки, в правое плечо и в лицо. Разрывная пуля разворотила ему подбородок так, что он не мог ни пить, ни есть самостоятельно. Всех раненых омсбоновцев каратели поместили в лагерный лазарет. Маслякова, находившегося без сознания, бросили в палату смертников, не оказав ему никакой медицинской помощи. В этой же палате находилось еще несколько тяжело раненных советских воинов из других частей. Эти товарищи и спасли омсбоновца. Он выжил. Вскоре его с группой раненых перевезли в концентрационный лагерь города Борисова.
После того как Масляксв выздоровел, он бежал и примкнул к местным партизанам.
Тревога
Готовясь к очередному переходу, галушкинцы услышали собачий лай. Насторожились. Галушкин поднял руку.
- Не за нами ли это?.. - тихо спросил Иван Головенков, поворачиваясь в сторону, откуда доносился лай.
- Черт их знает. Может, и нет. Но собаки могут легко взять и наш след, - ответил Борис, хмурясь, и озабоченно посмотрел на носилки.
Лай то смолкал, то возобновлялся. Не было сомнения: собаки приближались.
- В ружье!
Надели вещевые мешки, взяли оружие. Галушкин внимательно заглянул в глаза каждому, сказал:
- Надо их отвлечь... Павел и Сергей останутся здесь. Маркин за старшего.
- Есть, товарищ командир! - четко ответил Павел. Так они обращались к Борису в минуты опасности.
Галушкин разложил на траве карту (во время похода она постепенно все больше становилась похожей на старый застиранный носовой платок...).
- Смотрите внимательно. Вот тут болото. Мы пойдем к нему. Постараемся найти клочок твердой земли, там будем ждать вас до утра. По пути оставим знаки. Собак не подпускайте. Бейте! - Он подошел к ребятам, молча пожал руки. - Удачи!
Маркин и Щербаков не уходили, пока не увидели, как их товарищи с носилками скрылись за деревьями.
Несколько минут омсбоновцы стояли у разбросанного костра. Щербаков опустил глаза и, казалось, внимательно рассматривал носки истоптанных сапог. Маркин затянул еще на одну дырку пояс, крикнул:
- За мной! - и сорвался с места.
Он побежал навстречу собачьему лаю. Щербаков за ним.
- Сергей, ты помнишь речку, что утром переходили? - спросил Маркин, замедляя бег.
- А как же!
- Побежим к ней. Может, она нас выручит.
- Там же всего по колено!
- Ничего, главное - следов на сухой . земле не оставлять.
И они снова побежали, время от времени стреляя в воздух.
Когда Маркин и Щербаков добрались до речки, лай слышался где-то в ее верховьях. С разбегу ребята влетели в воду. Спотыкаясь о подводные корни, они побрели по течению и скоро увидели огромное бревно, перекинутое с одного берега на другой. Маркин сел на бревно, стал стягивать сапоги.
- Давай снимай и ты, живо!
- Это еще зачем?
- Снимем сапоги, и следы наши тут прервутся. Ясно теперь?
Подоткнули сапоги голенищами за пояс, побежали дальше по дну речки.
Вскоре остановились под вековой сосной, протянувшей толстые ветки над водой. Вокруг толпились молодые березки и еще какая-то густая поросль, уже успевшая одеться молодой листвой. Маркин осмотрелся, подпрыгнул, ухватился за толстый сук, подтянулся на руках и через секунду был на ветке.
- Давай сюда.
Сергей перевесил автомат и вскарабкался к Маркину.
Лай собак приближался. Партизаны поднялись к самой вершине сосны, откуда земля и вода едва виднелись.
- Ну, Сергей, - похлопал Маркин товарища по мокрой спине, - теперь держись!
Вскоре затрещали сучья, донеслись приглушенные человеческие голоса. Через речку шумно перебежали двое оборванных мужчин. За ними еще человек пять.
Они быстро скрылись в зарослях на другом берегу. Тут же внизу замелькали немецкие солдаты. Ребята- омсбоновцы во все глаза смотрели вниз. Дыхание их останавливалось, сердца, казалось, бились так, что вот-вот готовы были выпрыгнуть наружу.
Фашисты ходили под сосной, рассматривали свежие следы. О чем-то возбужденно разговаривали. Лай собак то удалялся от речки, то возвращался. Овчарки жалобно поскуливали, видно, потеряли след.
Издали послышалась трель свистка, рванула воздух очередь. К сосне подбежала группа немцев, впереди офицер. Гитлеровец громко скомандовал:
- Форвертс!
Солдаты скрылись.
- Ух ты! Кажется, пронесло, - облегченно выдохнул Щербаков и смахнул пот со лба.
Галушкинцы шли без остановки.
Вдруг с той стороны, где остались Маркин и Щербаков, захлопали выстрелы. Галушкин поднял руку. Остановились. Носилки опустили на землю, прислушались.
- Сошлись? - спросил Правдин.
Выстрелы слышались с интервалами. Галушкин ответил:
- Видать, еще нет. Но стреляют наши. Похоже, что фрицев на себя отвлекают.
Борис закрыл глаза и представил, как Паша и Сергей бегут навстречу немцам, изредка постреливая, чтобы привлечь внимание фрицев к себе. Он встряхнул головой, встал:
- Ну, ребята, хватит отдыхать. Пошли! Дотемна надо островок найти.
Молча подняли носилки, двинулись за командиром.
Выстрелы давно смолкли, не стало слышно и лая собак. Под ногами захлюпала вода. Решили идти до тех пор, пока не встретят сухую землю. Но солнце село, наступила ночь, вода доходила до колен, а желанного островка все еще не было. Остановились в густом осиннике, стеной вставшем на их пути. Носилки подвесили на веревках к стволам деревьев. Натянули плащ-палатку, нарубили жердей, уселись на них, словно куры на насестах. Нудно гудели и зверски кусались комары. Партизаны привязались поясами к деревьям, затихли.
...Галушкин открыл глаза. Дрожа и ежась от холода, замахал руками, стараясь согреться. Небо казалось холодным и твердым. Слез с жерди. Вода заполнила сапоги. Обожгла холодом ноги. Скрипнув зубами, Борис снова сел на жердь. Окликнул Андреева.
- Слушаю, товарищ командир!
- Пойдешь по нашим следам. Жди нас у выхода из болота. Ребята должны прийти туда. При встрече с противником - три одиночных выстрела. Ясно?
- Ясно,
