министра Земли Поля Карно, президента Терры-Галлии Жаклин Пети и председателя Объединенного Комитета, адмирал-фельдмаршала Альбера Дюбарри. Сейчас у них 'на ковре' был дядя Клод, виновник всего случившегося; ну а мы в гнетущем молчании дожидались решения своей участи.
Возможно, кто-нибудь другой на моем месте только радовался бы, что влез в эту заваруху. Например, Гильермо дель Торез, помешанный на физике парень, с которым я училась в выпускном классе. Сейчас он потирал бы руки в предвкушении того, как вместо Сорбонны прямиком попадет в глубоко засекреченный исследовательский центр, где лучшие умы человечества выдают на-гора открытия, одно поразительнее другого.
Да уж, Гильермо был бы счастлив. Наверно, ему бы в голову не пришло, что его запросто могут подвергнуть психокодированию, после которого он будет годиться разве что в лаборанты. Но нет, с ним бы ничего подобного не сделали у него действительно светлая голова, он, безусловно, станет талантливым ученым и принесет немало пользы науке и человечеству.
Ну а я? Обычная себе девчонка, далеко не дура, но и не гений, таких, как я, вокруг пруд пруди. Однако у меня есть свои амбиции, свои планы на будущее. Я хочу выучиться и стать звездным капитаном, как папа. А потом адмиралом - и командовать эскадрой. Или целым флотом. А может, и всеми Военно-Космическими Силами Земли. Каково звучит - адмирал флота Рашель Леблан! Хотя, конечно, мне больше нравится 'адмирал-фельдмаршал', но раз уж в земных ВКС его заменили на 'адмирал флота', то так тому и быть. Главное - суть, а не название. К тому же есть одна приятная мелочь: у таллинского адмирал-фельдмаршала на погонах четыре звезды, а у земного адмирала флота - аж пять!
Вот только возникла непредвиденная проблема - между мной и моей блестящей карьерой вклинилась дядина неосторожность. Мягко говоря, неосторожность; а если говорить прямо, то глупость и безответственность. По его милости мне стало известно, что мы научились проникать в другие галактики. Это невероятно, это потрясающе, это величайшее открытие со времен первого межзвездного полета. Люди веками мечтали путешествовать к другим галактикам, и теперь их заветная мечта, похоже, сбылась... Но пока это секрет. Секрет, который знают лишь очень немногие и о котором мне, курсанту Рашели Леблан, девятнадцати лет от роду, знать никак не положено. Тем не менее я знаю - и в этом моя беда.
Как и всякий нормальный человек, я совсем не хотела, чтобы кто-то копался в моей голове, вмешивался в мою психику, программировал мой разум. То, что Анн-Мари рассказала о последствиях психокодирования, здорово напугало меня. Правда, позже, успокоившись, она немного смягчила свои слова, привела несколько примеров удачной карьеры 'закодированных' работников СБ, заметив, что некоторые из них впоследствии даже дослужились до адмиральского звания. Но когда я спросила ее, чем занимались такие адмиралы, Анн-Мари была вынуждена признать, что не более чем канцелярской работой.
А меня это совсем не устраивало, я не собиралась становиться простым исполнителем. Пусть лучше ограничат мою физическую свободу, пусть замкнут меня в том пресловутом подземном городе, где проводятся секретные разработки; в конце концов, ведь не могут же ученые, вроде профессора Агаттияра, делать все сами, им обязательно нужны помощники и лаборанты. Я никогда не мечтала о научной работе, хотя по всем точным дисциплинам была одной из лучших учениц в школе; но если придется выбирать между тюрьмой и 'прочисткой мозгов', то я без колебаний предпочту первое.
Наконец двери распахнулись, и в комнату вышел дядя Клод. По его виду, не такому мрачному и подавленному, как час назад, я поняла, что дела наши обстоят лучше, чем он ожидал.
- Ну как там? - одновременно вырвалось у отца и Анн-Мари.
- Мою отставку не приняли, - устало ответил дядя. Еще во время полета, едва очухавшись от выстрела парализатора и мгновенно протрезвев, он только и талдычил о том, что уйдет в отставку и добровольно подвергнется, психокодированию. - А в качестве наказания мне вживят антиалкогольный блокиратор. Боюсь, что теперь, дорогая Рашель, я не смогу выпить даже бокала шампанского на твоей свадьбе.
Это он так пошутил. Ха, совсем не смешно...
- А что будет с нами? - нетерпеливо спросила я.
- С тобой и твоим отцом хотят еще поговорить, прежде чем принять решение. А вас, фрегат-капитан [Фрегат-капитан (capitaine de fregate) - капитан второго ранга (фр).], - обратился он к Анн-Мари, - переводят в прямое подчинение Объединенного Комитета. С этой минуты вы являетесь сотрудником Отдела специальных операций. Насколько я знаю, полгода назад вы подавали соответствующий рапорт.
- Так точно, адмирал!
При этом известии лицо Анн-Мари просияло. Оно и понятно: ведь Отдел специальных операций, а короче ОСО, выполнял самые сложные и важные задания, для которых не годились люди с ограниченной инициативой и слабой мотивацией. ОСО был элитным подразделением разведки и контрразведки, так что психокодирование Анн-Мари не грозило. Кстати сказать, мой отец (в смысле, первый отец - Жоффрей Леблан) работал как раз в ОСО. Дядя натянуто улыбнулся;
- А где же ваше 'благодарю'? Ведь именно мой длинный язык позволил вам получить это назначение... Впрочем, я шучу. Вопрос о вашем переводе и так был фактически решенным делом.
Только сейчас я обратила внимание, что он ведет себя немного странно. Как-то неестественно возбужден, глаза его лихорадочно блестят, а зрачки расширены почти на всю радужную оболочку.
- Что с тобой, дядя? - обеспокоенно спросила я. - Тебя заставили принять 'наркотик правды'?
- Нет, всего лишь эйдетик. Чтобы освежить мою память. Я дословно пересказал наш тогдашний разговор, и они убедились, что больше никаких секретов я вам не выдал.
- Разве что собирались сказать о чем-то, что начинается со слова 'ортогональные', - заметила Анн- Мари.
Дядя кивнул:
- Даже это я вспомнил. В точности: 'владеют принципом ортогональных...' после чего вы меня отключили. Но вы ни за что не догадаетесь, о чем я собирался сказать. Даже если бы я успел произнести и второе слово, вам бы это все равно ничего не дало. Термин слишком неудачный... гм или, напротив, весьма и весьма удачный. Это с какой стороны посмотреть.
- Зато о других галактиках ты сказал прямо и недвусмысленно, - заметила я.
- Это не настолько критическая информация. Главным образом мы опасались, что я мимоходом обронил что-нибудь такое, из чего вы затем смогли бы прийти... м-м, к весьма нежелательным выводам. Но ничего подобного в моих словах, к счастью, не было. Если бы вы, капитан, - повернулся он к отцу, - не поспешили удалить из памяти компьютера запись нашей беседы, мы бы все сэкономили массу нервов.
- Тогда это представлялось мне разумной мерой предосторожности, - сказал отец. - Теперь я признаю, что погорячился. Ваши слова о достижимости других галактик меня сильно потрясли.
- Да, конечно, это важная информация. Но, повторяю, не критическая. К тому же я не сообщил вам никаких конкретных деталей. Вы поверили мне только потому, что я занимаю высокое положение в руководстве и имею доступ к государственным тайнам. Если вы расскажете об этом своим друзьям, знакомым и родственникам, они, возможно, тоже поверят вам - но с изрядной долей скептицизма. А дальше это пойдет уже в качестве обычных слухов и сплетен, наряду со многими небылицами о наших секретных открытиях и разработках.
- Мы никому не станем говорить, - твердо заявила я.
Дядя Клод улыбнулся:
- Я в этом не сомневаюсь, дорогая. Просто обрисовываю гипотетическую ситуацию... Впрочем, не такую уж гипотетическую. Пару раз случалась утечка сведений, что якобы мы научились открывать каналы третьего рода. Особого резонанса эти слухи не вызвали - им не поверили, и они быстро сошли на нет. Наше общество слишком привыкло к разного рода дезинформации. Все это я веду к тому, что вам не грозит глубинное психокодирование.
- Значит, - произнес отец, - для нас этот инцидент обойдется без последствий?
- Нет, последствия будут. Как-никак, а вы посвящены в важную государственную тайну. Капитан Прэнтан уже получила свое - и ей повезло, что это совпало с ее желаниями. А о последствиях для вас с Рашелью я говорить не уполномочен. Да и не знаю наверняка, что вам предложат. Хоть и догадываюсь. Так что давайте подождем.
Ждать пришлось недолго. Минут через пять в гостиную вошли вершители наших судеб - президент Жаклин Пети, премьер Поль Карно и адмирал Дюбарри. Мадам Пети, с которой до этого мы не виделись,
