районы Китая и выйти к вьетнамской границе. Однако в Таиланде малазийскому корпусу Узы Тисские Зубы противостоит достаточно сильная группировка, возглавляемая японцем Масао Тагути. Используя невозможность ханкарцев широко применить в условиях сильно заболоченных джунглей боевую технику, Масао Тагути нанес несколько ощутимых поражений противостоящим против него Харатам. Форсировав Меконг, его части вышли к лаосскому городу Паксе и обстреляли его из ракетных установок. Весь район джунглей, где скрылись после обстрела боевики Тагути, ханкарцы были вынуждены накрыть ракетным ковром с модульной системной установки надземного зависания 'Виселица'.
В Японии прижатые к берегу...'
Антон тихонько простонал и выключил стереовещание - последние новости явно никак не способствовали излечению от головной боли. Несколько секунд он сидел, закрыв глаза и потирая виски пальцами, потом тяжело вздохнул и попытался создать среди рассыпанных со вчерашнего дня бумаг хотя бы видимость порядка. Самое необходимое он оставил на столе, остальное немилосердно распихал по ящикам, а кое-что после недолгого размышления, вообще, скомкал и выбросил в корзину для бумаг.
***
Остались перед ним лишь бумаги по некоему Якунину Ефиму Ильичу, вору- рецидивисту с тридцатилетним стажем, но без претензий на первенство в воровском мире. С фотографии 'в фас' глядело на Антона худое костлявое лицо с умным цепким взглядом глубоко посаженных глаз. Может быть именно за такой вот обжигающий взгляд и получил Якунин в воровском мире кличку Жога?
До Явления Жога тихо-мирно мотал свой очередной срок на одной из зон близ Ивделя. Однако во время мафиозного путча, когда организованная преступность целые сутки полностью контролировала весь земной шар (пока не подоспели ханкарцы), Жога, равно как и все прочие зэки, получил 'досрочное освобождение', добрался до Екатеринбурга, где и занялся своим привычным делом - 'чистил'
квартиры, киоски, мелкие магазинчики. После Явления новые власти взялись за преступность по- настоящему - был создан один из самых мощных департаментов - Департамент правопорядка, взяший на себя функции бывшего МВД; законы против уголовщины ожесточились до разумных пределов, а в связи со вс? ещ? не отмен?нным в крупных городах военным положением силы правопорядка (переименованные из милиции в полицию) имели право действовать более свободно и решительно. За короткое время преступность прижали. Главарей группировок, 'воров в законе'
расстреляли, остальных выслали из Солнечной на имперские далеитовые рудники. Но Жога пока не попадался. Был он вором опытным, чурался всяческих увеселительных заведений - ресторанов там, казино, ночных клубов, - работал всегда в одиночку и аккуратно. Но тут вдруг прокололся по собственному неразумению вышел на квартиру, которая принадлежала какому-то родственнику одного высокопоставленного лица из Департамента финансов. Откуда ему было знать, что в квартире стоит новейшая сигнализация, а за углом круглосуточно дежурит полицейский пост, отдельной задачей которому поставлена охрана именно этой квартиры. В общем, взяли Жогу на месте и с поличным. И можно его теперь сразу же, без лишних разбирательств пускать по этапу из Солнечной, но шеф решил вс?-таки потрепать сорокапятилетнего вора на предмет связей в воровском мире может какая-никакая зацепочка обнаружится, за которую ещ? кого-нибудь раскрутить удастся.
'Давай-ка, парен?к, потолкуй с ним там по душам, - сказал он вчера вечером, вызвав к себе в кабинет младшего следователя Антона Могуляна. Вряд ли, конечно, но кто ж знает - может чего и выудишь'.
Чего выуживать и, главное, каким образом, Антон не имел в данную минуту никакого представления, однако он вс? же смело набрал номер внутреннего коммутатора, вызвал дежурного и попросил перевести в кабинет подследственного Якунина Ефима Ильича. Положив трубку коммутатора на рычаг, он стал ждать.
Серь?зных дел младшему следователю Могуляну ещ? пока не доверяли. После стажировки он самостоятельно дов?л до завершения только два пл?вых дела ограбление в подъезде (слюнявый детина шестнадцати лет и в два с лишним метров роста отобрал у пожилой женщины сумочку и попытался скрыться, его взял патруль буквально через пять минут после поступления звонка от потерпевшей, а Антон в три секунды раскрутил парня на признание; после короткого судебного заседания суд приговорил переростка к пяти годам исправительных работ с высылкой из Солнечной) и нанесение тяжких телесных повреждений (опять же пацаны-подростки, переполненные молодецкой удалью, принялись сводить старые сч?ты с давним своим должничком по части кредитов; поначалу пытались пацаны запираться, но Антон устроил им очную с потерпевшим, который, кстати, тоже проходил по делу в Департаменте, но уже по другому, - пацаны и раскололись, пустили нюни; затем с различными сроками тоже были пущены по этапу из Солнечной). Теперь вот Жога, с которым и так вс? ясно и который уже и сам подписал признание, прекрасно понимая, что от поличного ему не отвертеться.
Так, ну и что же мы у него спросим? Как покрутим? Вот ч?рт, и какого хрена не жив?тся им всем нормально? Безработицы теперь нет и в помине, платят хорошо, промышленность наращивает производство дикими скачками, используя ханкарские технологии. Бурными темпами строительство ид?т, не успеваем в новые квартиры въезжать. Пенсии подняли, бюджетникам зарплаты задрали под небеса. Цены же, наоборот, падают. Завод вон пустили по синтетической пище. Нет, какого же ч?рта не жив?тся таким вот, как Жога? Или таким, как Сабуров?
В дверь коротко постучали, потом просунулась красная морда дежурного.
- Подследственный Якунин доставлен.
- Давайте его сюда, - Антон показал на табурет возле стола.
Двигался Якунин напряж?нным и одновременно развязным шагом, с интересом и некоторой снисходительностью глядя строго перед собой. На Антона он никакого внимания не обращал, словно в кабинете никого, кроме самого Жоги, и не было.
Однако ж, заняв предназначенный для подследственного табурет, он с плохо скрываемой неприязнью и усталостью глянул на Антона.
- Мне кажется, - сказал Жога с беспредельным равнодушием, - что вс? нужное ваши коллеги из меня уже выудили, и все, какие нужны вам бумаги, я подписал. Что же вы ещ? хотите от меня, господин лейтенант?
Антон отпустил дежурного и принялся разглядывать Жогу более внимательно, стараясь избегать насмешливого взгляда рецидивиста. Нет, не был Жога простым уголовником, слишком много тоски проступало во вс?м облике, во вс?м поведении этого человека. И слишком много он понимал, и слишком много уважал себя.
Потом они стали разговаривать. Антон интересовался бурным преступным прошлым своего собеседника и попутно искал зацепочки для дальнейшей раскрутки. Жога отвечал спокойно, насмешливо и равнодушно. Полуприкрыв глаза веками. Несколько раз за время беседы он поворачивал голову в сторону окна и с грустью смотрел на затянутое облаками ноябрьское небо. Говорить с ним было тяжело, Антон просто кожей ощущал исходящие от этого человека флюиды отвращения ко всему, что в данный момент его окружало, включая и следователя. Уже после двадцати минут такой беседы Антон чувствовал себя выжитым, измочаленным и изнасилованным.
Голова гудела, как каминная труба, в горле пересохло, бок постреливал и скулил.
- Вот скажите мне, Якунин, - Антон подп?р голову ладонью и заставил себя пристально уставиться на подследственного, ему стало ясно, что при вс?м мыслимом и немыслимом старании ничего из того, что требовал шеф, от этого осторожного человека уже не добиться. - Скажите мне, Якунин, чего вам в этой жизни надо?
Первый раз за вс? время беседы тот глянул на Антона без испепеляющего презрения.
- Что? - переспросил он несколько озадаченно.
- Ну что вам, Ефим Ильич, мешает в этой жизни нормально жить, работать, радоваться?
- А-а, - усмехнулся Жога понимающе, но ничего не сказал, а вновь с тоской стал смотреть в окно.
- Нет, вы вс?-таки объясните. Вот отправитесь вы через неделю-две на далеиты, будете пахать там, как папа Карло, а после первой же гравитационной бури превратитесь в инвалида. Неужели для вас так лучше, чем жить нормально.
Поглядите вокруг - что вам сейчас мешает жить нормально. Вы же умный человек и не совсем потерянный для общества. Я понимаю, раньше - раньше безработица, зарплаты мизерные, налоги адские, неустроенность, беспорядок. В таком бардаке воровать - самый удобный образ существования. А сейчас ведь вс? совсем наоборот.
