атмосферы.
- Но там ведь ужасная жара,- возразил я.- На поверхности больше двухсот градусов по Цельсию. А это тридцать четыре километра над поверхностью.
- Так вы думаете, что у нас не будет проблем с этими… жуками? - последнее слово Дюшамп произнесла с настойчивым отвращением. Как будто, можно подумать, в появлении этих жуков был повинен я.
- Надо спросить Маргариту. Она же биолог. Дюшамп кивнула.
- Я уже спрашивала ее. Она сказала, что ничего сказать точно нельзя. Никто не может дать на это ответ.
И тут я услышал свой голос, как будто со стороны:
- Да ничего живого не может быть при таких высоких температурах!
- Ну-ну, посмотрим,- пробормотала капитан.
Сначала она скептически отнеслась и к жукам, как современная женщина - к привидениям, а теперь они ей чудились за каждым облаком.
Тут меня посетила новая мысль:
- А как же Фукс? Он уже прошел этот слой? Она покачала головой:
- Нет. Он вертится где-то поблизости, в этом чистом участке воздуха, согласно последним сводкам МКА.
- Интересно, а как же он… а что же… Не удивлюсь, если он…- Тут Дюшамп и мостик стали расплываться в фокусе, как будто кто-то крутил оптику, неправильно поворачивая линзы видеокамеры. Я потянулся рукой схватиться за край люка, у меня подогнулись колени.
Я услышал, как кто-то спросил:
- Что случилось?
И тут все бешено завертелось вокруг.
- Что-то мне не по себе,- услышал я собственный голос. И это было последнее, что я помню.
КРУШЕНИЕ
Когда я открыл глаза, то увидел перед собой доктора Уоллера, Родригеса и Маргариту. Лица у них были хмурые и обеспокоенные.
- Вы знаете, где находитесь? - спросил Уоллер.- Догадываетесь? - В его голосе одновременно звучали ирония и сочувствие.
Я оглядел их напряженные внимательные лица и увидел медицинские мониторы и зеленых червей, ползущих по экранам. Услышал тонкое попискивание приборов и почувствовал запах антисептика.
- Лазарет,- сказал я.- Голос мой был едва громче шепота, и к тому же хриплого шепота.
- Очень хорошо! - одобрительно сказал доктор Уоллер.- В полной памяти и сознании. Просто прекрасно.
Маргарита облегченно вздохнула. Родригес расслабился.
Не надо было обладать особой проницательностью, чтобы увидеть, что ты лежишь на единственной койке в лазарете. Расположенный на самой корме гондолы, в самом ее хвосте, лазарет был единственным местом на «Гесперосе», где пространства хватало даже для того, чтобы встать вокруг койки сразу нескольким людям. Таким образом, больные могли запросто разминуться со здоровыми, то есть не испытывая прямого физического контакта.
- Что произошло? - спросил я, по-прежнему чувствуя себя способным разве что лежать и задавать вопросы. Сил встать у меня не было.
- Похоже, ваша анемия опять навестила вас. У вас был приступ, поздравляю,- оповестил меня доктор Уоллер.
Я посмотрел на Маргариту. Я не рассказывал ей о своем состоянии здоровья, но, очевидно, Уоллер поведал ей все, пока я находился в обмороке. Девушка выглядела озабоченной, но не удивленной. Родригес, конечно, заранее знал обо всем, поскольку собирался занять должность капитана. Однако и он был обеспокоен, на лбу его сложилась гармошка морщин.
- Но я же напичкал себя уколами,- слабо пробормотал я.
- Чем и загнали себя в еще большее физическое истощение. Такого у вас, наверное, думаю, еще в жизни не было,- игриво сказал доктор.- Вы перегрузили себя стрессом и тяжелой работой.
- Это всего несколько часов?..
- Вполне достаточно. Более чем.
Поговорим о неприятном. Я-то думал, что, работая наравне с Родригесом и Дюшамп, сталкиваясь с теми же трудностями, исполняя те же обязанности, что и они, и вся остальная команда, стану во всем им равным. И вот мое проклятие - анемия нанесла коварный удар, сразу показав, насколько я немощен, показав всем, какое бесполезное бремя они взяли на борт. Отец был прав: я - коротышка, бесполезный хлам, огрызок человеческого рода. И никакой пользы от меня никому не было.
Я чувствовал, что вот-вот разрыдаюсь, но держался, пока Уоллер суетился вокруг. Родригес с виноватым видом сказал, что ему нужно подняться на мостик.
- Мы уже на подходе к следующему слою облаков,- сказал он напоследок.- Решили сначала снять пробу, нырнув в них на время, и затем проверить пробы на наличие «жучков». Так сказать, «снять пенки».
Я слабо кивнул.
- Хорошая мысль.
- Это была идея Дэ, то есть капитана Дюшамп. Я так же вяло повернул голову к Маргарите.
- Хорошая мысль была - взять с собой в экспедицию биолога.
Она улыбнулась.
Родригес взял меня за руку и сказал:
- Теперь позаботься о себе, Ван. Займись собой.
- Ты предлагаешь сходить к косметологу?
- Делай все, что скажет доктор.- Маргарита в упор не желала принимать моих шуток.
- Конечно,- ответил я.- Почему бы нет? Родригес ушел. Осталась Маргарита. Она присела рядом с моей койкой.
- Сколько мне здесь валяться? - спросил я доктора Уоллера.
- Всего несколько часов,- ответил он, с лицом, уже хмурым, как обычно.- Я проведу диагноз, посмотрим, сколько у вас красных кровяных телец, и, соответственно, выясним, сколько кислорода переносится к вашим жизненно важным органам. Это займет немного времени.
Я сел в кровати, ожидая почувствовать боль в спине. Но к моему удивлению, я чувствовал себя прекрасно. Маргарита торопливо подоткнула под меня подушку, так что я смог откинуться, не меняя положения.
- Из тебя вышла бы первоклассная нянька,- заметил я. Мне действительно было очень удобно. Мой голос набрал прежнюю силу.
- Ты всех огорошил своим обмороком.
- Какой обморок? О чем ты говоришь?
- Вот! - воскликнул доктор Уоллер.- Юмор! Это главное для быстрого выздоровления. Умение шутить - первый признак, что дела пошли на поправку.
- Да ничего особенного со мной не случилось, не считая этой треклятой анемии,- фыркнул я.
- Да, это так. Не считая анемии, вы в превосходном физическом состоянии. Но, как сказал Ромео, рана может и не быть глубиной с колодец или шириной с церковные двери, однако и того, что есть, достаточно.
Маргарита поняла намек.
- Ты должен быть осторожен, Ван. Твое состояние может ухудшиться, если ты не будешь следить за собой.
