Отчасти я даже был рад моему бедственному положению, которое позволяло мне лежать, имея под боком такую няньку. «Но как долго это продлится?» - задавался я вопросом. Мне надо скорее подниматься на ноги и заняться делом. Мне не нужна жалость. Я хотел, чтобы меня уважали.
- Но вы же, доктор, сами рекомендовали мне физическую нагрузку. Вот я немного и переборщил с дозой транквилизаторов.
Он кивнул, однако хмуро заметил:
- У нас ограниченный запас транквилизаторов на складе с медикаментами. И нет оборудования и материалов, чтобы произвести новые. Ваш запас как раз рассчитан на то, чтобы обеспечить нормальное использование, при обычных нагрузках, с расчетом на курс лечения. Но все же, вам надо быть повнимательнее со своим здоровьем, мистер Хамфрис.
- Да, конечно. Ну, а теперь я могу встать и вернуться к своей работе?
Он бросил взгляд на мониторы, укрепленные по всей стене изолятора-лазарета.
- Через два часа. Может быть, чуть раньше или чуть позже.
- Два часа,-повторил я.- Прекрасно.
На самом деле я встал гораздо раньше. Пришлось.
Маргарита принесла мне микрокомпьютер, для забавы, так сказать, поработать, пока я сидел в постели, ожидая окончания диагностики доктора Уоллера. Он ненадолго покинул лазарет, бормоча и напевая себе что-то под нос, как обычно. Я связался по компьютеру с штаб-квартирой МКА в Женеве и через десять минут получил ответ, что Фукс вступил во второй облачный слой уже как минимум час назад.
Он опять оказался впереди. И по всему видно, не пострадал от жуков, атаковавших нашу газовую емкость. Но почему? Неужели его «Люцифер» сделан из других материалов? Или же просто быстрее управился с ремонтом?
Сидя в лазарете и просматривая сводки МКА, я задумался о том, что произойдет, если Фукс сядет раньше и найдет корабль Алекса первым. Тогда он получит десять биллионов отца, а я останусь без гроша. Вот это будет облом! Возвращаться некуда.
Ну, конечно, меня никто не ждет, при таком раскладе карт, вот разве что сочувствие друзей. Сразу бросить меня будет слишком безжалостным поступком, поэтому они некоторое время покрутятся возле меня, как спутники разрушающейся по частям планеты, но вскоре сорвутся с орбиты - и до свидания! До новых поступлений, которых, может быть, не произойдет никогда. Ариведерчи! Раньше или позже они все равно бросят меня. Я не испытывал на этот счет никаких иллюзий. Они были «друзьями по классу» (в социальном смысле), а не по духу. К тому же для многих я являлся спонсором и меценатом их опер, пьес и поверхностных научных увлечений.
Лишившись денег, я лишусь и друзей. Даже Гвинет со мной не останется. Кто будет оплачивать ее счета?
«А Маргарита? - спросил я сам себя.- Что ты скажешь насчет Маргариты?» Я не мог представить ее, покидающую меня из-за того, что я становлюсь беден. С другой стороны, я не представлял, каким образом она может помочь мне выкрутиться из этого бедственного положения. Мы еще не настолько хорошо знали друг друга, и к тому же сомневаюсь, что она сама умела зарабатывать деньги.
Все это пролетало у меня в голове, пока я сидел на койке в лазарете, ожидая возвращения доктора Уоллера и разрешения встать.
Тут корабль нырнул. «Нырнул» - это значит, что мы совершили прыжок и нас встряхнуло, как бывало, когда мы попадали в зону особо сильной сверхротации. Но как только мы зашли в чистое место между первым и вторым слоями облаков, давление стало столь плотным, что ветер понес нас как по накатанной.
Но тут нас тряхнуло так, что я чуть не вылетел из постели. Я вцепился в ее края, как ребенок, съезжающий со снежной горы, держится за свои санки.
Из-за полупритворенного люка лазарета раздались сигналы тревоги и грохот автоматически задвигающихся люков, ведущих в другие отсеки.
Лазарет качался, как бочка, брошенная в шторм. На мгновение меня охватил приступ морской болезни, но тут я вспомнил, что нахожусь в хвостовой части гондолы и сама гондола подвешена под газовой емкостью. И тут где-то в стороне прозвучала сирена общей тревоги.
Я выскочил из кровати, сказав мысленное «спасибо» Уоллеру за то, что меня не раздели. Пол под ногами снова качнулся, в этот раз родилось ощущение мчащегося к земле аэроплана, который нырнул в воздушную яму.
- Внимание! Пристегнуть ремни! - раздалось по интеркому. Превосходный совет. Пришлось зацепиться за койку, чтобы не полететь в сторону люка лазарета.
Тут створка люка распахнулась, из люка высунулся доктор Уоллер, в его воспаленных глазах был ужас:
- Мы падаем! - завопил он.- Газовый баллон взорвался!
ПАДЕНИЕ
Казалось, минуло столетие. Я все еще висел, вцепившись в койку под вой и визг сирены тревоги, разносившиеся по всей гондоле. Я видел, как Уоллер держится, зацепившись руками за проем люка. То, что корабль падал, я ощущал всем своим желудком.
- Держаться за люки! - вещал интерком.- Немедленно надеть скафандры.
Это был голос Дюшамп, острый как скальпель хирурга, но достаточно убедительный, чтобы заставить меня шевелиться.
- Пошли,- позвал я, пролезая за Уоллером. Он замер как вкопанный, с раскрытым ртом, выпученными глазами, точно не в силах вылезти из люка или не желая оторваться от единственной опоры. Наконец он стал сползать на пол.
Я схватил его за плечо и встряхнул со словами:
- Пошли! - крикнул я ему в самое ухо.- Слышали приказ капитана? Это всех касается!
- Но я не смогу дышать в скафандре! - сказал он со слезами с голосе.- Я только раз попробовал в него влезть и чуть не задохнулся!
- Теперь это не имеет значения,- обрезал я, выковыривая доктора из люка.- Пойдемте со мной, я покажу вам, как это делается.
Корабль, казалось, успокоился, так что мы сравнительно без труда смогли пройти по коридору. Нам приходилось открывать люки вручную на каждом шагу, через каждые несколько метров. Они автоматически захлопывались за нами. При этом звуки сирены, от которой разрывались барабанные перепонки, становились тише. От них начиналось усиленное сердцебиение. Сердце заходилось.
Родригес уже находлся возле шлюза, помогая Ризе Каладни надевать скафандр. Еще двое техников столпились рядом, занимаясь тем же.
- Где Маргарита? - спросил я у него.
- Не знаю. Может, на мостике вместе с матерью,- бросил он, не отрываясь от работы.
- Все эти скафандры дырявые,- фыркнул я, дернув за рукав своего «космического макинтоша». Локтевое соединение почернело, как будто прожженное.
- А что, по-твоему, лучше вообще без скафандра? - бросил Родригес.
Уоллер застонал. Мне показалось, что он вот-вот упадет в обморок, но тут я заметил темное пятно на промежности его комбинезона. Доктор обмочился.
- Что случилось? Что, черт возьми, тут происходит? Проверяя ранец Ризы со шлангами и кабелями, Родригес
