представится.
— Жалко, я стара стала, а то бы и я поехала с сынком, — сказала старуха, снова появляясь на пороге. — Вот материя, — прибавила она, развертывая красную бумажную ткань.
— Ты в ней будешь похожа на горящую головешку.
— Подумаешь, — ответила старуха, — хуже, когда человек ни на что не похож.
— Поди, — приказала ей Грисельда, — достань дону Рафо спелых бананов для лошадей. Но сначала скажи Мигелю, чтобы перестал валяться в гамаке, потому что лихорадка у него все равно от этого не пройдет. Пусть вычерпает воду из лодки и осмотрит крючки, не объели ли карибе[19] наживу. Может, попался багре.[20] И дай нам чего-нибудь закусить, гости приехали издалека. Пойдемте сюда, нинья Алисия, переоденьтесь с дороги. В этой комнате мы будем жить вдвоем.
И, остановившись передо мной, она прибавила с плутовским вызовом:
— Я увожу ее. Вы уже спите врозь?
Мне было очень жаль дона Рафаэля, потерпевшего неудачу в торговле. Грисельда была права: все уже запаслись товарами.
Но все же два дня спустя из усадьбы Ато Гранде приехали несколько бледных, тощих людей на взмокших конях, провалившиеся бока которых были прикрыты байетонами. Люди кричали с другого берега, чтобы мы подали лодку, и, решив, что их не слышат, дали залп из винчестеров. Никто не отозвался. Тогда, не спешиваясь, они пустили коней вплавь и переплыли реку, держа на голове свернутые байетоны.
Всадники подъехали к воротам ранчо. На них были холщовые штаны, рубашки навыпуск и широкополые коричневые шляпы. Большими пальцами босых ног они упирались в стремена.
— Добрый день... — устало произнесли они. Лай собак заглушал их голоса.
— Вы чуть нас не убили, такую подняли стрельбу! — вскричала Грисельда.
— Нам лодку...
— Еще лодку вам! Здесь не перевоз!..
— Мы приехали посмотреть товар...
— Проходите, только оставьте своих кляч здесь. Приезжие спешились и теми же веревками, которые служили уздечками, привязали лошадей к саману[21] у ворот и вошли во двор с плащами через плечо. С небрежным видом они присели вокруг кожи; на которой дон Рафо разложил товары.
— Посмотрите диагональ экстра; вот патентованные ножи; обратите внимание на кожаный пояс с кобурой для револьвера — все высшего качества.
— Хина есть?
— Самая лучшая, и порошки от жара.
— Почем нитки?
— Десять сентаво[22] за моток.
— По пять сентаво отдадите?
— Берите за девять.
Они все потрогали, пощупали, прикинули, не произнося почти ни слова. Чтобы узнать, не линяет ли материя, они смачивали пальцы слюной и мяли ткань. Дон Рафаэль с метром в руках все им показывал, без умолку расхваливая каждую вещь. Но им ничего не нравилось.
— Отдадите за двадцать реалов эту наваху?
— Берите.
— Я за пуговицы не дам дороже, чем сказал.
— Держите.
— Только чур, впридачу иглу, чтоб было чем пришивать.
— Получайте.
Так они купили разных пустяков на два-три песо. Человек с карабином, развязав уголок платка, достал золотую монету:
— Плачу за всех! Вот вам двадцать долларов. И он звякнул моррокотой о ствол винчестера.
— Сдача найдется?
— Почему не берете остальное?
— При такой цене пришлось бы отдать и винчестер в придачу. Приезжайте к Субьете, увидите, сколько вещей нам подарили.
— Тогда отправляйтесь с богом!
Вакеро вскочили на лошадей.
— Эй, хозяин! — крикнул, возвращаясь, самый подозрительный из них. — Баррера послал нас отнять у тебя товары, и лучше тебе убраться отсюда подобру-поздорову. Тебя предупредили: подальше со своим барахлом! Сейчас мы ничего не взяли потому, что товаров мало и цена дорога!
— А за что же отнять? — спросил дон Рафо.
— За конкуренцию!
— Ты думаешь, несчастный, что за этого старика некому заступиться? — воскликнул я, хватаясь за нож.
Женщины громко закричали.
— Смотри, — показал всадник на свою голову. — Выше шляпы надо мной никого нет. Как земля ни велика, она всегда останется у меня под ногами. Я с вами не связываюсь. А если угодно — и на вас управа найдется.
Пришпорив жеребца, он бросил мне в лицо купленные вещи и ускакал с товарищами в степь.
Этим вечером, около десяти часов, вернулся домой Франко. Лодка бесшумно скользила по глубокой реке, но псы почуяли ее, и в доме поднялась суматоха.
— Это Фидель, это Фидель, — говорила Грисельда, натыкаясь на наши гамаки. Она вышла во двор в одной рубашке, закутавшись с головой в темную шаль; дон Рафаэль следовал за ней.
Алисия тревожно окликнула меня в потемках из соседней комнаты:
— Артуро, слышишь? Кто-то приехал!
— Да, но ты не беспокойся, лежи. Это хозяин.
Во фланелевой рубашке и с непокрытой головой я вышел во двор. Под бананами с зажженным факелом прошла группа людей. Послышался звон цепи причалившей лодки, из которой выскочили два вооруженных человека.
— Что здесь случилось? — сказал один из них, обнимая Грисельду.
— Ничего, ничего! Почему ты вернулся в такое время?
— Кто остановился у нас?
— Дон Рафаэль и его знакомые: мужчина и женщина.
Франко и дон Рафо дружески обнялись и вместе с другими вошли в кухню.
— Я очень беспокоился: сегодня вечером я вернулся в Ато Гранде со стадом и узнал, что Баррера посылал сюда людей. Мне не дали уехать на лошади, но, как только началась попойка, я взял лодку и — был таков. Зачем приезжали эти разбойники?
— Отнять у меня галантерею, — скромно ответил дои Рафо.
— И чем кончилось дело, Грисельда?
— Ничем, но могла завязаться драка, потому что приезжий полез на них с ножом. Ужас! Мы так кричали!.. Проходи в дом, — прибавила хозяйка, бледная, дрожащая, — и пока согреют кофе, вынеси свой гамак на террасу: в комнате со мной спит сеньора.
— Ничего не придумывайте, мы с Алисией уйдем под навес, — произнес я, выходя на террасу.
— Вы здесь не хозяин, — ответила Грисельда, — Познакомьтесь, это мой муж.
— Ваш покорный слуга, — отвечал тот, обнимая меня. — Можете на меня положиться. Для меня достаточно, что вы друг дона Рафаэля.
— А если бы ты видел, с какой он женщиной приехал! Румяная, как мерей![23] А руки — только шелк кроить. Она научит меня всем модам.
