– Господин Лэтам имел власть над господином Блэкберном, – нарушила молчание Томазина, – потому что господин Блэкберн думал, будто сам столкнул мою мать с лестницы. Но я все вспомнила! Это Лэтам пытался ее убить. Скорее всего, появление вашего мужа, миссис Марджори, нарушило его планы. Лэтам и меня бы убил, чтобы я не проговорилась.
Марджори вытерла слезы. Нечего плакать. Она поднялась и засуетилась, подливая в кружки и доставая из буфета пирог.
– Ну вот, – сказала она, вновь усаживаясь рядом с Томазиной. – Задавай мне свои вопросы, девочка. Я расскажу все, что знаю, лишь бы нам найти настоящего убийцу Ричарда Лэтама и отыскать твою сестру.
Ник опередил Томазину, и хотя его голос звучал ласково, Марджори услышала в нем подавленное раздражение.
– Расскажи нам о ведьмах. Я хочу понять, как такая разумная женщина, как ты, могла принимать участие в сборищах Лавинии.
Итак, он знает. Марджори вскинула голову.
– Все это от скуки, – сказала она. – Лавиния умела веселиться.
Ник собирался что-то сказать, но она перебила его.
– Ты спросил, так теперь слушай. Ты и не представляешь себе, какая скучная жизнь у деревенских женщин, Ник Кэрриер, так что не осуждай меня за то, что я тоже хотела немного повеселиться.
– Повеселиться! Ведь речь идет о колдовстве!
– Да нет же! И ты, и другие мужчины ничего не понимаете, поэтому, стоит женщинам сойтись вместе, вы сразу начинаете подозревать колдовство. Собственно, мы на это и рассчитывали. А иначе зачем бы нам собираться по ночам, да еще в таком месте, которое наши мужчины обходят за много миль?
– Ты хочешь сказать, что не было никакого колдовства? И никто не вызывал никаких духов?
– В прежние времена – нет. Лавиния Стрэнджейс вовсе не служила сатане, Ник. Она была большой искусницей в приготовлении всяких зелий, но это умеют многие женщины. Она давала нам кое-что попробовать вместо эля. Ну, мы и пробовали.
Марджори искоса взглянула на Томазину. В ее глазах она увидела понимание, но и осуждение тоже. По крайней мере, свой сидр она оставила нетронутым.
– Ее опыты… ее же и убили. К какому-то из своих зелий она
Она перевела взгляд на Ника, который, по-видимому, очень нелестно думал сейчас о женщинах.
– А как бы тебе понравилось, – спросила его Марджори, – если у тебя не было совсем никаких прав, если бы ты значил в доме не больше стула или стола, или цыпленка, если бы ты был только собственностью отца или мужа? Такова судьба всякой женщины, если она не вдова, да и тогда мало что меняется. Большинство вдов тут же заставляют опять идти замуж. А как же? Ведь есть земля, есть дети, есть негодяи, готовые воспользоваться их слабостью.
Ник отпил из кружки и строго посмотрел на нее. Марджори радовалась, что он хотя бы слушает ее.
– А почему тогда заговорили о колдовстве, если все было так невинно? – спросил он.
– Тут вина Лавинии. – Марджори криво усмехнулась. – Она сказала, что так мы защитим себя от ненужных глаз. Пусть лучше мужчины нас боятся. Она даже смеялась над тем, какие мужчины трусы.
– Ей повезло, что никто не обвинил ее в колдовстве. Тогда это было противозаконно.
– Она знала, но она обожала риск. Впрочем, она и без этого рисковала. У Лавинии был знак ведьмы, о котором любили болтать невежды.
Ник похолодел.
– Я не помню…
– Ты мог его увидеть, только если она вот так складывала пальцы. – Томазина протянула руки ладонями к Нику, прижав к бокам их большие пальцы. – Видишь, у меня ровно, а у мамы получался угол, похожий на букву «v». Она мне как-то сказала, что у всех ее двоюродных сестер было то же самое, и, кажется, ее огорчало, что у меня нет этого наследственного знака.
Наблюдая за лицом Ника, Марджори не знала, правильно она сделала, что упомянула про знак ведьмы, или нет. Как угадаешь с этими мужчинами?
– Вы припасли еще вопросы?
– Почему ты перестала бывать на сборищах?
Марджори помедлила. Неужели он знает? Или это не имеет значения? Ладно, ради того, чтобы помочь Томазине, она была готова на все. Да и все давно и так уже быльем поросло…
– Из-за Элис.
Вот этого Ник никак не ожидал! Он покрепче обхватил кружку ладонями, а Марджори взглянула на Томазину и заставила себя отпить еще сидра.
– Вы с Элис никогда ведь особенно друг дружку не любили, что бы ты ни внушал себе после ее смерти. Она-то тебя точно не любила. Когда Элис поняла, что беременна, она сначала не захотела рожать, поэтому помчалась за помощью к Лавинии. Элис хотела избавиться от моей внучки и попросила у Лавинии снадобье, которое помогло бы ей скинуть. Она тогда очень плохо себя чувствовала, но скинуть не скинула. А потом она сказала тебе, что ты будешь отцом, ну ты и настоял на свадьбе.
Ник так смотрел на мать, словно у нее вдруг выросли рога и хвост.
