– Тебе лучше уехать из Кэтшолма, – бесстрастно бросила старуха и пошла прочь.
Когда она исчезла в дверях церкви, словно мороз сковал тело Томазины. Вербурга что – предупредила ее? Или она ей угрожала?
Вернувшись в Кэтшолм, Ник выдержал сражение с Агнес, которая не желала пускать его к госпоже. Тогда он выставил горничную и обратился к Фрэнси, не заметив поначалу Майлса Лэтама.
– У меня честные намерения, – сказал Майлс, увидев, как переменилось лицо Ника. – Я делаю даме предложение руки и сердца.
– А я отказываюсь.
Фрэнси забавлялась реакцией Ника.
– А я добьюсь своего! – пообещал Майлс. – Только дайте мне надежду. Отошлите этого человека.
– Этот человек – управляющий миссис Раундли и друг ее детства. – Ник не собирался сносить оскорбления надутого выскочки. – Я не мог достойно исполнять свои обязанности в прошлом, но в будущем, будьте уверены, вам меня не обойти.
Фрэнси наморщила лоб.
– Что такое, Ник?
– Брат Лэтама наследовал кое-что, и я утверждаю, что его интерес к вам не более чем попытка прибрать к рукам все.
– Ты мне не льстишь, считая, что это единственная причина. – Фрэнси не расстроилась ни из-за того, что сказал Ник, ни из-за молчания Майлса. – Это я позвала его, чтобы мы могли выяснить наши отношения наедине.
– Фрэнси…
Ник пристально поглядел на нее, потом обвел взглядом комнату, в которой стоял тяжелый запах духов. Фрэнси оделась в черное, как полагается вдове, но ее платье было слишком откровенным. Ник пришел явно не вовремя.
– Наедине, – повторила Фрэнси и улыбнулась. – Пожалуйста, оставь нас.
Нику это совершенно не понравилось, однако у него не было выбора.
– Я еще вернусь, – пригрозил он. – Нам надо кое-что выяснить.
Дверь за ним захлопнулась.
Фрэнси вернулась к изучению своего возможного жениха, который день ото дня все больше напоминал ей Ричарда. Не лицом, хотя у Майлса были черные глаза, как у брата, тонкие губы и резкие черты лица. Он не носил бороды, в отличие от Ричарда, и был на дюйм выше. Хороший рост, думала Фрэнси. Генри Редих был слишком высок для нее. К тому же в характере Майлса есть что-то от Ричарда. Мысль о том, что в постели Майлс может быть таким же искусным, приводила ее в восторг. Она тосковала без Ричарда, однако понимала, что будет дурой, если еще раз позволит кому-нибудь взять над ней власть.
Майлс встал на одно колено.
– Фрэнси, будь моей женой.
– Я тебе уже говорила, что не желаю терять свою свободу. Мне не нужно замужество.
До него это никак не доходило, и он, надо же, на коленках пополз к ней, а потом обхватил руками ее юбки и уперся носом ей в живот.
Фрэнси с удовольствием промурлыкала:
– Майлс, люби меня… Мы потом поговорим.
Поздно вечером Ник все-таки добился аудиенции у Фрэнси.
– Она ждет на веранде, – сказал он Томазине.
– Я пойду с тобой.
– Не нужно. Но если хочешь…
– Меня обвиняют в убийстве, – напомнила она ему.
В глазах Ника не было нежности, но Томазина по его тону поняла, что с Фрэнси что-то получилось не так. Он, правда, ничего не сказал, но расположен к Фрэнси был еще меньше, чем к Томазине.
– Отошлите Агнес, – сказал он, едва они пришли.
Фрэнси удивилась, но не стала спорить.
– Томазина не убивала Ричарда Лэтама, – заявил Ник, когда они остались одни. – С вашей помощью мы должны выяснить, кто убийца.
Фрэнси, как и в первый день, сидела за вышиванием, а Ник стоял возле окна. Томазина же слишком волновалась, чтобы сесть. Она едва сдержалась, чтобы не начать ходить по комнате.
– Я отвечу на ваши вопросы, но только потому, что мне тоже хочется покоя. Я не убивала Ричарда, несмотря на истеричные обвинения Констанс. Мне нечего скрывать.
Томазина молчала. Ник кашлянул.
– Мы думаем, что страницы, вырванные из книги Лавинии, имеют отношение к убийству.
– Я не имею никакого отношения к делам Лавинии.
