Это было уже слишком, и Томазина не выдержала.
– Моя мать ответила на ваше письмо?
Фрэнси нахмурилась, и ее пальцы застыли на кроваво-красных розах, которые она вышивала.
– Я не ждала ответа.
– Вы не ждали, но она написала кому-то в Кэтшолме. Я видела письмо у Ричарда Лэтама незадолго до его смерти.
Фрэнси укололась иголкой, и на пальце ее выступила капелька крови. Она поднесла палец ко рту и пососала его, не сводя глаз с Томазины.
– Где это письмо?
– Не знаю. Не исключено, что Вербурга его взяла.
Фрэнси сделала вид, что ей это безразлично.
– Томазина, я обожала твою мать и была привязана к ней не меньше, чем Констанс к Вербурге. Мне хотелось сообщить ей радостную новость о помолвке моей дочери. Если она мне и ответила, то я не получила письма.
– Вы думали, что Лавиния обрадуется свадьбе Констанс с ее бывшим любовником? И вашим любовником?
В пальцах Фрэнси разлетелась пудреница.
– Я не желаю отвечать на подобные вопросы.
– Фрэнси, никто вас ни в чем не обвиняет, – подозрительно ласково проговорил Ник.
Но Томазина уже потеряла терпение.
– Вы участвовали в сборищах, которые моя мать организовывала в лесу?
Это могло бы многое объяснить. Защищая себя и других женщин, Фрэнси могла отдать на заклание Томазину, старшую дочь Лавинии. Однако Фрэнси ответила отрицательно, и было видно, что она говорит правду.
– Если ты о них знаешь, то должна знать и то, что я ни разу не была на них после отъезда твоей матери.
– Но раньше-то были.
Фрэнси промолчала.
– Если вы когда-то были с
– Лучше спроси, почему Майлс солгал. Это он все придумал. Ничего у Ричарда в кабинете не было. И Майлс ничего не сжигал, потому что ничего и не было.
– Но зачем он это сказал?!
Томазина в изумлении смотрела на Ника, который точно так же смотрел на нее.
Помолчав, Фрэнси все же решила кое-что объяснить.
– Он пил и слушал Парсиваля. Неудачное стечение обстоятельств. Майлс мне признался, что не придал своим словам никакого значения. Ему просто хотелось подшутить над надутым ослом. – Она пожала плечами. – Искушение понятное, но бедняжка Майлс…
Томазина не сводила глаз с Ника, который был в ярости, но, к счастью, не из-за нее.
– Фрэнси, зачем вы его поддержали?! Почему вы ненавидите Томазину и готовы отдать ее на сожжение за убийство, которое она не совершала?
– Она мне безразлична. – Фрэнси говорила для Ника, не обращая внимания на Томазину. – Мне надо было защитить свои интересы. Я не хотела, чтобы Парсиваль задавал мне вопросы о моих отношениях с Ричардом.
– Я знаю, что вы были его любовницей, – вмешалась Томазина. – И Констанс тоже знает.
Фрэнси фыркнула и повернулась к Томазине.
– Я-то думала, что мои отношения с Ричардом – тайна. Ну, конечно, кое-кто подозревает, но ведь слуги ничего не сказали бы Парсивалю. Откуда мне было знать, что нас подслушали в большой зале? Никак не думала, что ты меня предашь.
Томазине ужасно захотелось причинить Фрэнси боль – по крайней мере, напомнить ей о ее собственной неверности, но вместо этого она спросила:
– Откуда Майлсу известно о восковых фигурках?
Фрэнси вновь принялась за работу, не считая вопрос важным.
– Он много путешествовал. Был на континенте. В Европе, насколько я знаю, регулярно сжигают ведьм. Об этом написано много книг.
В дверь постучали, и вбежала Агнес.
– Мадам! – крикнула она. – Беда!
Правда, вид у нее был скорее взволнованный, чем несчастный.
Фрэнси поморщилась.
