нибудь поновее. Спросил шефа, не сможет ли он выдать мне зарплату сразу за год? Михаил Арнольдович без всяких перечислил со своего счета на мой двадцать пять миллионов. Теперь не знаю, что с этими деньгами делать. Присвоить их вроде неловко и возвращать некому…
– Выходит, в месяц Ярыгин платил вам больше двух миллионов?
– С премиальными.
– В ОМОНе меньше получали?
– Конечно. Чтобы сносно жить, приходилось добывать приварок в финансовых пирамидах.
– Пирамиды обычно вместо приварка кукиш с маслом показывают своим клиентам.
– Нет, у меня нормально получалось.
– Поделитесь опытом, как можно шутя разбогатеть, – с улыбкой сказал Бирюков.
Шерстобоев смущенно усмехнулся:
– Там весь секрет заключается в том, чтобы не заигрываться. В первые месяцы возникшие на основе пирамиды фирмы, стремясь привлечь вкладчиков, добросовестно выполняют свои посулы. Этим и надо пользоваться. Как только начинается широкая реклама в газетах и по телевидению, значит, фирма раздулась от денег и вот-вот лопнет. Чтобы не оказаться на бобах, надо немедленно забирать вклад и искать другую, начинающую, пирамиду. Таким вот способом миллион рублей я увеличил в пятнадцать раз. Когда устроился к Михаилу Арнольдовичу, решил больше не рисковать и положил деньги в «Феникс». Здесь надежнее. И проценты хорошие, и в случае чего свои сотрудники в прогаре не останутся.
В конце разговора Бирюков внезапно предложил Шерстобоеву сдать имеющийся у него пистолет на экспертизу. Шерстобоев беспрекословно выложил на стол «Макарова» и разрешение на него. Насупившись, угрюмо сказал:
– Забирайте. Без шефа мне эта обуза ни к чему…
Из кабинета телохранитель ушел подавленным, но без малейших признаков нервозности, обычно свойственной виноватым людям. Тут же приглашенная для беседы секретарша Лисичкина, напротив, как ни силилась, не могла сдержать нервной дрожи. Тонкий голосок ее часто срывался, словно к горлу подкатывал ком, и тогда она, торопливо сглотнув слюну, переходила почти на шепот.
Прошло не меньше двадцати минут, пока девушка чуть-чуть успокоилась и заговорила внятно. О последних днях Лины Ярыгиной Лисичкина знала маловато. Общались школьные подруги только по телефону. Говорили в основном о жизненных пустяках. Собирались встретиться, но так и не встретились. Последний раз разговаривали на прошлой неделе. Лина по радиотелефону звонила с дачи и приглашала приехать к ней на выходные дни. Сказала, что там отличная природа. Рядом речка с чистой водой. Можно хорошо позагорать, накупаться от души и порыбачить славно. Лисичкина собиралась поехать, но внезапно приболела мама. Пришлось поездку отложить.
– Раньше Лина вас не приглашала? – спросил Бирюков.
– Приглашала много раз, – тихо ответила девушка. – Говорила, одной скучно.
– Больше ни на что не жаловалась?
Тонкие дужки бровей над подкрашенными глазами Лисичкиной удивленно дернулись:
– А на что Лине еще было жаловаться?
– Никто ей не угрожал?
– Ни разу об угрозах от Лины не слышала. Да она никого и не боялась.
– Смелая была?
– Не из робкого десятка. Не то, что я, пугливая курица.
– Могла сделать такое, на что вы не решились бы?
– Это вы о чем?
– О том разговоре, когда Лина чем-то вас испугала.
– А-а-а, – смущенно произнесла Лисичкина. – Лина рассказала мне, что скоро типография отпечатает плакат, на котором будет ее крупная фотография в мини-купальничке. Конечно, я ни за что бы не решилась выставиться даже полуобнаженной на всеобщее обозрение. Так откровенно и ляпнула ей. Она засмеялась: «Ирочка, искусство требует жертв». – «Зачем тебе это надо?» – «Хочу стать звездой рекламы, чтобы все меня узнавали. Вот потеха будет, правда?» Вот и весь испуг.
– Михаилу Арнольдовичу об этом рассказали?
– Зачем? Лина просила никому пока не говорить. Если бы я разболтала, она порвала бы со мной дружбу навсегда.
– И Михаил Арнольдович не знал о рекламной деятельности Лины?
– По-моему, догадывался. Две недели назад, когда зашла к нему в кабинет с документами на подпись, он спросил: «Ира, не знаешь, что это Лина зачастила в рекламную фирму? Проезжая мимо „Фортуны“, два раза видел ее „Мерседес“, стоявший у входа». Я тогда о рекламном плакате еще не знала и, естественно, ничего сказать не могла. Но Лину предупредила, мол, Михаил Арнольдович заинтересовался, что ее связывает с рекламной фирмой.
– Как Лина отреагировала на это?
– Засмеялась. Потом вздохнула: «Горе мне с родителями. То мамочка контролировала каждый шаг, теперь папа взялся за воспитание. Жуть! И когда только судьба избавит меня от опеки?» Вот и все.
– Отношение Михаила Арнольдовича к вам после этого не изменилось?
– Нисколько. Работаю я старательно. И на машинке умею печатать, и компьютер освоила, и английский язык изучила. При встречах с иностранцами свободно перевожу. Зимой Михаил Арнольдович даже брал
