ву у тебя. Как ты можешь сказать «она моя»? Ты же
в глаза смотришь и ничего там не видишь, ты уши по-
ставил — и ничего не слышишь. Я у тебя. Может, все-
гда. Может, уйду завтра. Невыносимо тебе это. Терпи,
если любишь. Выгонишь раньше — значит, раньше вы-
гонишь того, кого любишь. Если сама уйду — дольше
будешь с тем, кого любишь. А если любишь, так и уй-
ти дашь. Не держи за хвост. Хвост оставлю… Люби, ес-
ли можешь, только дышать дай. Ты же знаешь, что для
меня хуже твоей любви ничего нет. Отвори потихонь-
ку, дай выйду к черту на мороз.
Страшно быстрая. Страшно быстро откуда-то
прилетела и страшно быстро куда-то побежала.
Такая насекомая.
Сама небольшая, рябенькая, ножки, как волоски.
Где там мышцы-то? Но помчалась будь здоров.
Я за папку.
Она под папку.
Я за обложку, она между страницами.
С усами и лапами.
А вид довоенного истребителя, присевшего на
хвост.
Помчалась между страниц, все перелистала, может,
все и прочла с ее-то скоростью.
Папку поднял, она уже мчится в другую стопку бу-
маг, все подсунутые мной карандаши обегает, ныряет
в пачку, промчалась по всем страницам, выскочила та-
кая жутко быстрая насекомая, разогналась еще быст-
рей и страшно быстро улетела.
А чего ей задерживаться?
Тексты все были старые.
Я бы тоже улетел.
Встретились два таракана. Один из них был интел-
лигентом, а второй просто спросил:
— Как вы относитесь к большому спорту?
— Большой спорт прекрасен. Прекрасно желание
побеждать любого, колоть, забивать. И нет большей ра-
дости, чем убедиться, что другой сломлен. Я это пони-
маю, но это не для меня. Шахмат я боюсь, потому что
там обязательно унижают другого. Ему доказывают,
что он слабее, и просят не раздражаться. Видимо, это
прекрасно, но не для меня.
И они поползли дальше, преодолевая водопровод-
ную трубу.
— И, вы знаете, я любуюсь лицами чемпионов, хотя
они получаются несколько мрачноваты. По мне, пусть не
такие уж чемпионы, пусть подобрее и из дам — повеселее
и. простите, поженственнее. Чтоб не такая тяга преодоле-
вать себя и партнера, она же когда-нибудь станет женой.
Они остановились у газовой колонки. Вокруг раз-
ливалась приятная теплота.
— Я не против карьеры даже в спорте. Но спорт ради
карьеры?.. Простите. Приятно увидеться и поговорить
с Мохаммедом Али, но жить под его руководством?!
В это время вспыхнул свет. Они помчались. Один
успел нырнуть в щель.
— Куда же вы, а я?..
—Не сочтите предательством, вас опрыскали.
Может быть, большой спорт — это плохо. Но элемен-
тарная физическая подготовка… Особенно для ин-
теллигенции…
Я вам хочу рассказать историю про попугая. У од-
ного знаменитого профессора украли все. Обокрали
в общем. В том числе украли и этого самого… ну… попу-
гая. Да… Он заявил в милицию. Милиция искала…
И вдруг попала на малину, где было много из вещей,
в том числе и клетка с этим… самым… ну…
— Попугаем.
— Да!.. Но вещи нашли, а этот, ну в клетке…
— Попугай.
— Да. Он совершенно жутко… ну…
— Летал?
— Нет.
— Кричал?
— Нет… Выражался… Ну… он там наслушался.
И профессор вещи обратно принял, а отказался взять
этого самого…
— Попугая?
— Да, магазин тоже принять отказался, там дети по-
сещают. Домой все взять отказались, и милиция знаете
что сделала… Ну…
— Застрелила?
— Нет.
— Съела?
— Нет… Ну, выпустила… И теперь сверху над горо-
дом время от времени с неба несется мат… На весь…
Ну… город и на все начальство… конкретно, с фамилия-
ми… участками… к матери там и на… ну… Посланные
истребители вернулись ни с чем. Вот… А потом слыша-
ли: «Пролетая над Череповцом, посылаю всех к такой-
